- Слуш-ш-шайте, - обратился ко мне, как к генеральной ассамблее, Слава. - Ты про какое-то дерьмо говорил...
- Пр...пр-про какое именно? - с видом государственного человека спросил я.
- А черт его знает, - засмеялся Славик.
- Тсс, - приложил я палец к губам, - он все слышит.
- Кто?
- Бог.
Славик посмотрел на меня, как на ненормального.
- Давай выпьем, - предложил он, но я остановил его руку на пути к вавилонской башне спиртного.
- Щас покажу, щас... я вспомнил, - обрадовался я, поднимаясь и, пошатываясь, направился в прихожую.
Откинув плащ, я протянул руку к рукояти меча. Страшный удар потряс мое тело. Я повалился на пол, опрокинув чугунный антикварный столик. Россыпи звезд сияли перед глазами.
- Что случилось? - радостно спросил Славик, подходя ко мне. - О, какая красивая штука!
- Стой! - крикнул я, но он уже дотронулся до меча.
Волосы его встали дыбом. Невидимая сила приподняла тело Славика и швырнула его к стене. Упало, расколовшись, зеркало.
- Плохая примета, - огорчился я, осознавая свою абсолютную трезвость.
- Трезвость - норма жизни, - простонал Славик, поднимаясь, - Это что? Новое средство от алкоголизма?
- Это Меч Митры, - устало объяснил я.
- Тот, что из музея? - быстро сообразил мой друг.
- Я его унес, Славик... Я... А-а, - махнул я рукой. - Смотри.
Подняв меч, я двумя ударами рассек антикварный столик на четыре части.
- Семнадцатый век, - удрученно вздохнул Славик.
- Нет, ты ошибся на две тысячи лет, - поправил я его, любуясь движением бликов на клинке.
Ответом мне было молчание. Вытаращенные глаза моего друга, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Что? Глаза сияют и волосы искрятся? - печально улыбаясь, спросил я.
Славик с трудом склонил голову.
- Не бойся, это не белая горячка. Я же тебе говорил, что твой друг в ангелы заделался. Я - Ангел. Не жизнь, а сплошной дрэк.
- Не верю, но рассказывай, - дрожащим голосом предложил Слава, - но прежде положи эту штуку.
Я с сожалением поставил меч в угол. Мы вернулись в гостиную и я, обхватив голову руками, поведал другу грустные и невероятные события последних дней.
- Давай так, - решил Слава, когда я окончил рассказ, - разделим твою историю на две части. В содержание первой включим происки твоих недоброжелателей, твои преступления и киднап. А второй - оставим ангелов, духов и прочий мистический бред...
- Как ты можешь так говорить! Это не бред. Вовсе не бред, - возмутился я, вскакивая. - Ты же сам видел. Я тебе покажу...
- Не надо. Мне очень нравится моя мебель, - остановил меня Слава. Пойми меня правильно. Если бы ты не был моим другом, я посчитал бы тебя просто сумасшедшим. Я человек сентиментальный и постараюсь тебе помочь, но убеждений своих не изменю. Разве они мешают? Ты сам прекрасно знаешь, что для того, чтобы оператор нажимал на кнопки, не обязательно знать, для чего это нужно.
- В общем-то так, но...
- Самое большое твое "но" в том, что ты не знаешь своих врагов.
- Знаю! - запальчиво воскликнул я. - Ангелы тьмы, слуги Ахримана.
- Стоп, стоп, стоп, - остановил меня Славик, - еще раз повторяю: для меня существует только преступная группа, желающая от тебя чего-то. Из твоего рассказа явствует: это "что-то" - Меч Митры. Ты меня послушай, Тим. В этом городе, вернее сказать республике, у тебя резона оставаться нет. На тебя столько навешано, что отмыться будет сложновато.
- Знакомые слова. Чина говорил то же самое.
- Не напоминай мне об этом болтуне, - лицо Славика скривилось.- Так вот, - продолжал он, - выехать я тебе помогу, как и помогу устроиться в тихом, спокойном местечке.
- Но...
- Не перебивай. Я уже понял, что твое альтруистическое нутро беспокоит участь Милы...
- Беспокоит, - со вздохом согласился я.
- Так вот, выход один - отдай меч, Тим. Отдай...
- Они же меня все равно пришьют.
- Не пришьют. Это уже моя забота.
- Нет, Слава, - твердо сказал я, - мне не дадут этого сделать. Может быть ты и прав - все это мистический бред в самом деле, но этот меч стал частью меня. Вот скажи, что будет со мной, если мне отрубить голову?
- Не очень эстетическое зрелище получится, - с иронией ответил Слава.
- Нет, не могу.
- Тебе и в самом деле нужен психиатр.
- Не отдам, - отрезал я.
- Окончим на этом, - утомленно сказал Слава, - у меня голова от твоего вытрезвителя разболелась. Но ты подумай. Для переговоров мы твоих врагов найдем запросто. Я пущу слушок среди знакомых и через три дня...
- Я один раз уже отдавал меч и ты знаешь, что из этого вышло.
- Это ты так считаешь.
- Нет, - сердито стукнул я кулаком по столу. - Нет.
- Ладно. Утро вечера мудренее. Спать будешь в комнате для гостей. Там уже все приготовлено. Спокойной ночи.
- Подожди.
- Ну? - вопрошающе уставился на меня Слава.
- Хорошо, пусть действительно есть какая-то преступная группа, но как ты объяснишь, что мой меч режет металл?
- Научный феномен. Как учили нас материалисты - если пропала материя, значит мы достигли предела, до которого ее знали.
- Пусть так. А Димов, Максим Димов? Он же не угрожал мне. А тот старик-смотритель?
Славик пристально посмотрел на меня, потом опустил глаза и тихо сказал:
- Инквизитор Торквемада был твердо уверен, что следует божьей воле.
Славик поднялся и направился к двери. На пороге он остановился.
- Отдай его, Тим. Это - единственный выход.
Мне захотелось швырнуть в него бутылку из-под бренди, но она, к сожалению, была не совсем пуста. Пока я соизмерял приоритеты, друг юности скрылся. Злость кипела во мне. В нездоровых парах жизнь казалась невыносимо тяжкой. Может быть в самом деле, я ненормален. Меч своими необычными свойствами подтолкнул меня к безумию. Мания преследования, раздвоение личности, садистические наклонности... Да-да, я болен. Урод, маньяк и садист...
"Будь все проклято!" - простонал я, хлебнув коньяку прямо из горла бутылки, не без труда поднялся, намереваясь пройти в комнату для гостей. Потолок попробовал поменяться местами с полом, но я не позволил ему своевольничать. Главное для человека - не наделять вещи разумом, иначе не успеешь оглянуться, как они тебя его лишат. Размышляя над этим положением, я добрался до отведенной мне комнаты. Она была великолепна. Молодец Славик. Он действительно чего-то добился. У него есть репутация, материальное благополучие, уверенность в себе. Что есть у меня? Что я приобрел со своей "сумма философии". Ничего, кроме безумия. У японских самураев был кодекс чести "Хагакурэ бусидо" - "Путь воина, скрытый под листьями". В нем утверждалось, что смерть не позорна, ибо она не несет бесчестья и что для человека, не достигшего цели в этой жизни, лучше всего умереть. Лучше всего умереть... Я прошел в коридор, взял меч и вернулся обратно в комнату. Смерть и неприятности - вот, что сеял я вокруг последние дни. Доброе, вечное... Пустота - больше ничего не занимало меня. Пустота - решение неразрешимого. Перед моими глазами одна за другой возникали страницы из старой книги.
