- Леня уже спит...
Мальчика разбудили. Он рассказывал очень сбивчиво.
- Мы на свадьбу хотели смотреть... Сидели себе... Просто так сидели... А потом... а потом... Ой! Подождите... Может, это когда-то давно-давно было...
- Что ты мелешь? - сердито перебила его мать.
- А может, это снилось...
- Говори толком!
- Вот тут, в животе засосало, засосало... А возле окна, где ваша Ирина спит, шар появился... вот такой...
И он согнул ладони, показывая, какой величины был шар...
- Такой голубой, мутный и с искрами...
Он немного помолчал.
- А может, это все когда-то давно-давно было...
Терпение профессора истощилось.
- А Юрка-то, Юрка где?
- Вот мы с Юркой и побежали за шаром... Меня мама увидела и домой загнала. А Юрка побежал к реке.
"Что она не сказала? - напряженно пытался представить себе Сергей, вспоминая последнюю встречу с Ириной. - Что она видела?"
Ему помнилось собственное непонятное недомогание в комнате Ирины. Теперь он был убежден. Нет! Это не результат утомления или прежних облучений! Ирина тоже казалась ослабевшей, чем-то ошеломленной. Зачем он оставил ее одну?!! Но ведь неожиданное не падает вдруг из ясного неба! Он мучительно старался проследить ее взгляд. Сад... речушка... лес... там было это "что-то"...
Сергей шел по дачному поселку. Горели в домах огни, слышались возгласы, смех. Совсем близко пронесла женщина ведро парного молока. Сергей шел по примятой траве рядом с дорогой. Дорога вела к реке, потом в лес, а дальше - к строениям энерготрона. Энерготрон расположен в пяти километрах от дачного поселка Малаховка. И там, в темноте, где он находится, полыхают частые зарницы.
Река... Обычно в это время ее низину затягивает густой туман. Но сегодня воздух сух, и только коегде сгустившиеся речные испарения запутались среди ветвей ивняка.
Дорога не обрывается у воды. Здесь настолько мелко, что речушку переезжают вброд и на другом берегу виднеются черные следы колеи. А дальше, до леса, - полоска ржи. Рожь еще низкорослая, зеленая, и легкий ветер волнами носится по ней. А над лесом все полыхают и полыхают зарницы.
Сергей решил дойти хотя бы до первых деревьев.
Редкие березы... Кусты орешника и высокая холодная трава,
Сергей немного углубился в лес.
И это, если не успокоило, то во всяком случае собрало его волю. Он, сын потомственного рыбака с далекого озера Галитур, привык искать забвенья среди тайги, в одиночестве. Только лес кругом, только прозрачная гладь озера, только сопки высятся вокруг. А в мыслях - ясность и в чувствах покой. Здесь, в Подмосковье, был другой лес, другой воздух, иначе дрожали звуки. Но все-таки это был лес.
И вдруг... Белое под бесформенным в темноте орешником. Один прыжок - и Сергей у куста. На земле лежал мальчик.
Сергей сжал ладонями голову Юрика. Лоб был холодным. На теле мальчика не видно никаких следов насилия, одежда в полном порядке. И падал он осторожно, ухватившись за гибкие ветви кустарника, обломки веточек и сейчас цепко держат его пальцы.
Застывшая темнота душила Сергея. Опустив ребенка на траву, почти из последних сил он закричал.
- И-ри-на!
И тишина до боли в ушах
И вдруг - это было так неожиданно, так удивительно и даже страшно: все небо, летнее, темное и душное небо, запылало. Оно горело зеленовато-синими переливающимися огнями. И все предметы и кусты, и лицо ребенка приобрели неприятный зеленый оттенок. Это продолжалось минуты две-три, не больше.
- Что такое? - еле слышно шепнул Сергей. - Северное сияние?! Здесь, под Москвой?! И не отблеск сияния, как это иногда бывает, а игра самого настоящего полярного света!
- Ирина! - опять крикнул Сергей.
Кто-то откликнулся:
- Сергей! Где ты?
- Сюда, Константин Петрович! Сюда!
Через минуту Константин Петрович стоял на коленях перед сыном.
- Вы донесете его до больницы? - спросил Сергей. - Надо только быстрее... Я останусь... Ирина...
Константин Петрович не ответил, он поднял сына и широко, прямо через кустарник шагнул в темноту.
Ирины не было. Не было следов, не было ничего, что хотя бы косвенно указывало на ее недавнее присутствие.
Юрик скоро пришел в себя. Он повторил рассказ Лени о светящемся шаре и добавил, что потом видел еще над лесом переплетающиеся молнии. Это было последнее, что он помнил. Ирина? Нет, о ней он совсем ничего не знает.
Летние ночи коротки. Кончилась и эта, бурная и неразгаданная.
Сергей возвращался в дом Северцева. Светлело все больше и больше, и казалось диким, что привычные предметы принимают прежние очертания. В мире ничего не изменилось.
Терраса... В беспорядке сбились стулья.
Сергей вошел в столовую. Огромная комната сейчас, как и вчера, наполнена солнцем. Но свет падает из других окон, с востока. Яркая белизна скатерти, салфеток... Никто не притронулся к свадебному столу. Сверкают пустые бокалы из старинного хрусталя... Фрукты в высоких вазах... Вино... Сергей вернулся на террасу. Шел, как слепой, вытянув вперед руки, отодвигая стулья со своего пути, потом прижался лбом к перилам и глухо застонал.
- Сережа, послушай...
Кто-то тронул Сергея за рукав. Сергей, резко вздрогнув, оглянулся и несколько мгновений растерянно смотрел на стоявшего перед ним Женю, как будто ожидал увидеть кого-то другого, но только не его. Потом схватил друга за плечи и взволнованно произнес:
- Что с тобой?! Ты на себя не похож...
- Ты не думай, что я с ума сошел, что это бред... Евгений говорил хриплым шепотом. - Это все было. Я не знаю, я не могу объяснить, как и почему, но это было.
Евгений с усилием глотнул воздух. Дрожащими пальцами он упорно пытался застегнуть петельку у ворота рубахи на несуществующую пуговицу. Сергей усадил Женю рядом с собой на узенькую кушетку.
- Говори! Говори же!
- Мне трудно вспоминать... Началась вспышка на Солнце... Я, конечно, очень торопился на свадьбу... Но... но... невозможно же пропустить такие наблюдения... Я включил энерготрон... Но поток первичного излучения был настолько силен, что сорвало управление. Нет! Нет! Это были уже не солнечные частицы... А что-то неизмеримо большее, такую силу могут иметь только внегалактические излучения. Я понимал: надо немедленно все отключить... Здесь, на пульте, - это уже невозможно было сделать... Я поднялся, чтобы броситься к рубильнику... И не смог двинуться...
Женю, видимо, мучили очень неприятные воспоминания. Его лоб покрылся крупными каплями пота.
- ...Но защита сработала... И сильнейший поток антипротонов ринулся не в камеры исследований, он бы уничтожил их, а в атмосферу. Я видел в окно... там, где антипротоны соприкасались с воздухом, был ослепительнейший свет... Я просто оборвал питающий провод... И начал выбираться, я даже полз...
