— Ну, коли так, приказываю, — отреагировал Перец, уже распробовавший специфический вкус власти. — Передислоцировать тихо и быстро всю имеющуюся технику на территорию биостанции. Подъезды и подходы к ней привести в негодность и охранять. Не допускать на ее территорию и на территорию Леса никого без согласования со мной. Я буду перемещаться на Танке, извиняюсь, на МБМ… К исполнению приказа приступить немедленно.
— Есть приступить к исполнению приказа! — отчеканил Танк. — Разрешите перейти на внутреннюю связь?
— Разрешаю, — кивнул Перец.
— Займите свое место в кабине, — предложил Танк, и люк на его башне откинулся.
Перец соскочил с лежанки и вскарабкался сначала на гусеницу, потом на башню и погрузился в нее ногами. В кабине было светло и довольно просторно. Над мягким креслом висел шлем с окулярами. Перец надел шлем. Стало совсем тихо, но через окуляры он увидел территорию склада.
Машины разворачивались, разъезжались, съезжались, в общем, выстраивались в стройные ряды.
Открыватель Ящиков открыл ворота, и Танк первым двинулся к выходу. Перец почувствовал вибрацию. За Танком, это Перец видел, во двор выехала вся техника, благо она была самоходная, и выстроилась в походную колонну.
«Алевтина! — вдруг вспомнил Перец. — Как же я мог забыть про нее, скотина?!»
— Господин директор, техника выстроена в походную колонну, — услышал он в наушниках доклад. — Разрешите начать движение?
— Отлично! — похвалил Перец. — Нет, не разрешаю. Находиться в постоянной готовности. Я должен сходить… в разведку…
— Это могу сделать я, у меня неограниченные возможности для сбора информации, — доложил Танк.
— Нет, я сам. Это надо сделать тихо. Я должен поговорить с другим человеком.
— Это опасно! Может воспрепятствовать выполнению вашего приказа о передислокации!
Перец посмотрел на часы.
— Так. Если я не вернусь через час, колонне следовать на биостанцию. Там обо всем доложить человеку по имени Рита. Я прибуду своим ходом. Выполняйте! — и, сняв шлем, полез вон из Танка.
Перец быстро, но осторожно пробирался по темным улицам и переулкам поселка. Врач совершил чудо: хоть Перец слегка и прихрамывал, но боли практически не чувствовал. И острота ощущений была непривычно сильная — он мгновенно реагировал на малейший подозрительный звук. Запах, мельтешение тени. Но ничего угрожающего не было.
Возле коттеджа Алевтины стоял лимузин. Перец заглянул сквозь его стекла — вроде пусто. Он не касался проклятой машины, опасаясь охранной сигнализации.
«Он у нее, — понял Перец. — Я здесь лишний… Но, может быть, она ждет меня?.. А если даже и не ждет…»
Он дернул входную дверь. Она оказалась закрытой.
«Странно, раньше никогда не запирали двери. Это считалось неприличным и подозрительным… Но то было раньше, когда никто ее не насиловал… Хотя насильник-то внутри…»
Перец тихонько постучал в дверь. Она тут же открылась, будто его ждали, стоя у двери. И, действительно, ждали.
— Алевтина! — шепотом выкрикнул Перец, ринувшись к ней.
— Тс-с, — приложила она палец к губам, а другой рукой уперлась ему в грудь и не дала переступить порог. Наоборот, вышла сама и закрыла за собой дверь.
— Ты меня ждала! — зашептал Перец.
— Побитый пес всегда приползает в свою конуру, — невесело усмехнулась Алевтина, — зализывать раны…
От нее сильно пахло коньяком.
«Значит, с кефиром здесь покончено,» — понял Перец и спросил:
— Ты хочешь сказать, что конура уже занята?
— Да, пусик… Свято место… Хотя оно, конечно, не свято, а греховно, но все равно — пусто не бывает…
— Тебя это устраивает? — спросил он зло.
— А кто меня теперь спрашивает, — махнула она рукой.
— Я спрашиваю!
— Ты? А где ты? — оглянулась Алевтина и даже приложила ладонь козырьком к бровям, будто бы вглядываясь вдаль. — Перчик тю-тю… Исчез за горизонтом… Вместе со светлым прошлым и проистекающим из него сияющим будущим…
— Я здесь, Алевтина, — серьезно сказал Перец, — в весьма мрачном настоящем. И не нужна мне твоя конура… Я пришел за тобой! Пошли! Сейчас же! — взял он ее за руку.
— Ты что, миленький, с ума сошел? — освободила руку Алевтина. — Куда я с тобой пойду? Под забор, что ли?..
— Неужели тебя волнует, куда? — искренне удивился Перец. — Мне казалось, что куда угодно, лишь бы подальше от тузиков и домарощинеров с их порядками, и старыми, и новыми!
— Женщину всегда волнует — куда, — ответила назидательно Алевтина, — Так уж она устроена, что если даже внешне заботится о себе, то, по сути, заботится не только о себе…
— Я понимаю, — помолчав, кивнул Перец. — Но неужели ты можешь оставаться рядом с тем, кто тебя изнасиловал, да еще так цинично?
— Сначала я изнасиловала тебя. Может быть, не так грубо, ибо женщина… Теперь Тузик — меня… Таков Порядок… В жизни всегда кто-то кого-то насилует, даже если по взаимному согласию, — горько усмехнулась она.
— Неправда! Все это неправда! — повысил голос Перец.
— Тише, пусик, тише, — приложила палец к его губам Алевтина. Палец пах табаком и коньяком. — Обида спадет, и поймешь, что это самая наиправдивейшая правда и ничего, кроме правды…
— А любовь?!
— Любо-овь? — иронично протянула она. — Так любовь и есть насилие: или над предметом-объектом любви, или над собой, а то и все сразу… Любовь — это самое страшное для того, кто против насилия…
— Ты ли это говоришь?! Аленушка! Ты же умеешь любить!
Алевтину, как током, ударило, этой его «Аленушкой». Она, похоже, побледнела, но в темноте этого было незаметно…
— Умею… — ответила она. — Потому, что я не против…
— Не понимаю, — вздохнул Перец. — Ничего не понимаю… Мне казалось…
— Что только поманишь меня пальчиком… — усмехнулась Алевтина. — А не понимаешь, потому что всегда был сам по себе, никогда не был частью Порядка, служителем Порядка, передаточным механизмом Порядка, а если случайно и попадал в этот механизм, то никак не мог найти своего места…
«Не мог», — мысленно согласился Перец.
— Но я же был директором! — возразил он вслух.
— Да, как оказалось — при временном отсутствии какого бы то ни было порядка, в промежутке между старым и новым… Странно, что даже я этого не поняла… И мне было хорошо с тобой… Хотя я не могу без Порядка… Мне иногда кажется, что я и есть Порядок — настолько он вошел в меня… Звучит как-то сексуально… — хихикнула она. — И вдруг ты… Полное отсутствие Порядка… Ты был прекрасен, как отдых после тяжкого труда…
— Но я же создавал свой порядок — разумный, логичный, понятный, плодотворный, чтобы жить, как любить — с наслаждением! — воскликнул Перец.
