Погаас смотрел в иллюминатор:
— Там виден огонь. И он движется.
Фрайгейт и эль-Музафир бросились к нему. Текс и Фриско, разбуженные их взволнованными голосами, вскочили и сонными глазами впились в ночную тьму сквозь другой иллюминатор.
Длинный предмет, летящий почти на той же высоте, что и их шар, четко обрисовывался на фоне яркого звездного скопления.
— Это дирижабль! — воскликнул Фрайгейт.
Из всего, что они до сих пор видели в мире Реки, это зрелище было самым странным и самым неожиданным.
— В его носовой части горят огни, — заметил Райдер.
— А ведь он не из Новой Богемии, — вставил Фрайгейт.
— Значит, есть здесь и еще места, где имеются залежи металлов, — сказал Нур.
— Если только он не принадлежит тем, — напомнил Фаррингтон. — Это ведь может быть вовсе не дирижабль, а нечто совсем другое, но имеющее его форму.
Один из огней в носовой части воздушного корабля замигал. Поглядев на него с минуту, Фрайгейт удивленно воскликнул:
— Это азбука Морзе!
— И что он говорит? — спросил Райдер.
— Я не знаю азбуки Морзе.
— Тогда откуда ты знаешь, что это она?
— Разница в продолжительности пульсаций. Долгие и короткие.
Hyp отошел от иллюминатора и вернулся к вернилке. Он выключил ее, и теперь были слышны лишь звуки взволнованного дыхания экипажа. Они видели, как огромное страшное тело повернулось и двинулось прямо к ним. Свет продолжал мигать. Нур включил горелку на двадцать секунд. Погасил ее и тут же подбежал к иллюминатору, резко бросив:
— Только не вздумайте подать им сигнал!
Все обернулись на его голос и с удивлением поглядели на Нура. Тот шагнул вперед и выключил вентилятор, втягивающий углекислоту.
— Зачем ты это сделал? — спросил Фриско. Нур скользнул к вернилке, шепнув:
— Мне показалось, что я слышу шипение! — Он поглядел на Погааса. — Сейчас же брось сигарету!
Нур нагнулся и приложил ухо к месту соединения трубки и платинового конуса.
Погаас уронил сигарету и поднял ногу, чтоб придавить окурок подошвой.
Галбирре содержание рапорта Сирано о результатах рейда стало известно еще до того, как вертолет вернулся в ангар. Она скорбела о потерях и была в бешенстве оттого, что рейд был ей навязан чуть ли не силой. В значительной степени ее негодование относилось к ней самой — почему она оказалась столь уступчивой в споре с Сэмом Клеменсом?
И все же… что она могла поделать? Лазер был единственным средством, которое могло дать им возможность войти в Башню. А Клеменс ни за что не дал бы ей его, если б она не согласилась на рейд.
После того как вертушка села, Галбирра приказала вывести дирижабль из долины. Он развернулся носом на юго-запад — в ту сторону, где сейчас находился «Марк Твен». Сирано отправился в больничку, где ему перевязали раны, а затем явился в рулевую рубку. Джилл выслушала более подробный отчет, после чего связалась с судном.
Клеменс отнюдь не испытывал той радости, встретить которую ожидала Джилл.
— Значит, вы думаете, что прохвост Джон все же умер? Но стопроцентной уверенности у вас в этом нет?
— Да, боюсь, что так. Но мы выполнили все, о чем вы просили, а поэтому надеемся, что вы отдадите нам БЛ.
БЛ было кодовое название лазера.
— Можете забирать свой БЛ. Вертушка заберет его со взлетной палубы.
— Напротив нас НЛО, сэр. Приблизительно на той же высоте, — сказал офицер, сидевший за пультом радара.
Должно быть, Клеменс услыхал радарщика, так как тут же спросил:
— Что это за штука такая — НЛО?
Джилл даже не ответила ему. На мгновение ей показалось, что на экране два изображения. Но она тут же поняла, в чем тут дело.
— Это воздушный шар!
— Воздушный шар? — воскликнул Никитин. — А это не они?
— Вполне возможно, что это еще одна экспедиция к Башне, — тихо сказал Сирано. — Какие-нибудь неизвестные нам союзники.
Джилл приказала направить в сторону шара прожектор и использовать его для передачи азбукой Морзе фразы: «Это дирижабль "Парсеваль". Это дирижабль "Парсеваль". Кто вы такие? Кто вы такие?»
Она велела и радисту передавать ту же фразу. Однако ответа не было ни по радио, ни светом. Джилл обратилась к Никитину:
— Идите прямо к шару. Попробуем рассмотреть их поближе.
— Есть, капитан.
Во взгляде русского вдруг возникла какая-то напряженность, и он указал на мигающий красный огонек на приборной доске консоли.
— Ангарный люк! Он открывается! Первый офицер бросился к интеркому.
— Ангар! Ангар! Говорит Коппенейм! Почему открыли люк? Ответа не было.
Джилл нажала клавишу общей тревоги. По всему кораблю завыли сирены.
— Говорит капитан. Говорит капитан. Вызываю главный кубрик. Вызываю главный кубрик.
Ответил голос Катамуры — офицера-электронщика:
— Да, капитан. Слушаю вас.
— Немедленно пошлите людей в ангар. Я думаю, бежал офицер Торн.
— Ты и в самом деле думаешь, что это Торн? — спросил Сирано.
— Не знаю, но похоже на то. Разве что… кто-то другой… Джилл позвонила в больничку. Молчание.
— Это Торн! Будь он проклят! И почему только я не установила переключатель контроля над ангарным люком!
Она тут же послала две группы в ангар и одну в больничку.
— Но, Джилл, — убеждал ее Сирано, — как он мог бежать? Он же еще не оправился от ран, его караулят четыре человека, он прикован к постели, а те, что сидят с ним, не имеют ключей к его оковам.
— Он не обыкновенный человек! Мне следовало сковать ему и руки! Но тогда мне это казалось неоправданной жестокостью.
— Но возможно, вертолет еще не успели заправить?
— Если это так, значит, Сентеш непростительно манкирует своими обязанностями. А такого попросту быть не может.
— Люк раскрылся уже наполовину, — сказал Никитин. По интеркому донесся голос Грейвза:
— Джилл! Торн…
— Как он выбрался? — рявкнула Джилл.
— Детали мне неизвестны. Я сидел в своем кабинете, проверяя качество медицинского спирта. Внезапно раздался дикий гвалт. Крики, удары чем-то по чему-то… Я вскочил, но Торн уже был в дверях. С его колена свисал обрывок цепи от наручников; он тащился за Торном по полу. Должно быть, тот порвал звенья голыми руками.
Он ринулся на меня. Отшвырнул в сторону с такой яростью, что я ударился о стену. С минуту я был оглушен, не мог даже встать. Он вырвал из переборки аппарат интеркома прямо руками! Голыми руками! Я попытался встать, но не мог. Он связал мне руки за спиной и притянул к ним связанные с помощью ремней, снятых с часовых, ноги. Он мог бы и убить меня, запросто переломив мне шейные позвонки. Говорю тебе, у меня до сих пор на теле живого места нет! Но он оставил меня в живых, за что я ему весьма признателен.
