специфическую терминологию, но по моим репликам поняли, что я знаю намного больше, чем они мне рассказывают. И о Гирше Будкере тоже.
– Вам рассказали всю историю ИЯФ?
– Почти. Но меня сейчас больше интересуют вопросы финансирования создания коллайдера. С нашей стороны. Они на голодном пайке.
– К сожалению. Не мне вам рассказывать все сложности с финансированием науки в целом и ИЯФ в частности.
– И о роли ФАНО …
– Я чувствую, что у вас есть идея!
– Вы можете запросить о суммах, которые я переводил на секретный счет конторы – поскольку столько же оседало у меня.
– Есть ощущение, что были случаи, когда контора не получала свою половину. Было?
– Было. Причина проста – я обязан указывать источник поступлений. Это след, через который можно выйти на меня. Учитывая жгучий интерес зарубежных спецслужб к российскому «суперчеловеку» …
– Есть даже термин?
– Superhuman. И есть специальные программы по поиску и обнаружению. И моего «кокона» тоже.
– Защищаетесь? Насколько реально эта угроза?
– Реальна. Поэтому принимаю соответствующие меры предосторожности.
– Это тот непонятный самолет с золотом?
– И это тоже. Контора получила от меня …
И Свиридов на салфетке написал цифру – в долларах, с многими нулями.
– Примерно половину они истратили …
Снова цифра.
– С учетом моих возможностей мы могли бы организовать финансирование для ИЯФ в размере …
Снова цифра …
– Это, пожалуй, не меньше стоимости ускорителя в ЦЕРНЕ …
– Я думаю, что объединив эти средства можно профинансировать этот коллайдер.
– Каким способом?
– Тем же, как мы финансируем завод Дерендяева … Мы привыкли к такому названию завода в «Солнечном». Кредит под поручительство …
– Обсудите с конторой … Потом соорудите Постановление. Это – миллиарды …
Виктор Скворцов был первым, кто соорудил на участке детский надувной бассейн.
Перед этим они вместе с Костей, Даном и Костей Докукиным – соседом по даче – подготовили площадку, выровняли и утрамбовал землю, а уж потом появилось это зелено-синее чудовище.
Компрессор быстро накачал воздух и получился аккуратный круглый бассейн, наполнившийся водой.
Всеобщее любопытство закончилось тем, что самую активную зрительницу – а это оказалась Лена Скворцова, высказывающая критические замечания – просто бросили в воду, так, целиком, в одежде.
На крики Лены – правда, не особенно громкие – пришла Виолетта, засмеялась, разделась и составила Лене компанию.
– И долго будет это безобразие? – солидно спросил Витенька: вся малышня дисциплинированно стояла вокруг и ждала команды.
Под общий смех женщин «выловили» из воды, бассейн помыли, залили чистой водой и тогда малышня отела душу.
– А я хотел понырять, да тут так мелко! – с сожалением констатировал Витенька.
Скворцов разводил в бассейне морскую соль, к полному восторгу малышей струя от насоса создавала видимость волны, а Костя Докукин с Даниилом Дубининым сооружали рядом с бассейном душевую – просторную, даже с верандой.
Пол душевой выстилили специальной нескользящей резиной, струи воды лились не только сверху, но и с боков – к полному восторгу малышни. К многочисленным Скворцовым с удовольствием присоединялись малыши с соседних участков, неукоснительно слушающие Витеньку.
И в это брызгающееся и весело шумящее общество влилась Маша с дочкой Анечкой – обе голенькие.
На веселый гомон заглянул Ден, и Маша, засмущавшись, закрыла дверь.
Но через минуту открыла и, смущенно прикрываясь, позвала его.
Он плескался и брызгался, не отличая своих, Скворцовских малышей, от Докукинских или Свиридовских, смуглого курчавого мальчика Ваню Антипова или Гену Потаповича …
– Господин член-корреспондент, складывается впечатление, что вы плохо усваиваете содержание наших с вами договоренностей.
– Ну, какие могут быть договоренности! Мы с вами обсуждали перспективы развития мощных излучателей когерентного типа и их …
– Стоп!
И собеседник замолк мгновенно – как будто его выключили.
– Мы с вами договаривались, что все ваши разрушительные для науки действия будут прекращены раз и навсегда …
– Ну, что может быть раз и навсегда! В нашем неумолимо изменчивом мире нет таких категоричных …
– Стоп! Если вы не прекратите свое словоблудие, то мне придется применять иные формы общения с вами.
– Вспомнили свои кагебешные штучки? Допрос с пристрастием, пытки?
– Стоп! Если хотите, я могу включить последнюю запись нашей беседы. Ее конец, где вы клятвенно обещали мне не просто принять к сведению все мною сказанное, но принять к исполнению. Вспомнили? Сейчас видеозапись нашей с вами встречи тоже производится, и я всегда могу доказать ее, беседы … Продолжим?
– Да, да, пожалуйста. Конечно продолжим. Но о чем?
– О том, что вы перестанете разрушать академические институты, в которые вы внедрились, и будете сотрудничать с ними на договорной основе и строго в рамках этих договоров …
– Но простите, у нас демократия, а ваши слова отдают деспотизмом! Научные интересы, которые я представляю и защищаю …
– Хватит! В свое время ваши «коллеги» из Американской ассоциации содействия развитию науки уговорили вас принять участие в работе группы, занимающейся риторикой. На самом деле это был краткий курс по профессиональному овладению искусством манипулирования собеседником.
– Но там мы занимались только русским языком!
– У меня есть видеозапись ваших занятий, а некоторые приемы из освоенных вами на занятиях можно увидеть даже в ваших телесюжетах. Простенькие приемы завоевания внимания и доверия собеседника. Вы так хорошо усвоили некоторые приемы науки манипулирования, что их даже можно найти в ваших телепередачах!
– И что же в конце концов вы от меня хотите? Вы допрашиваете меня без адвоката, пытаетесь предъявлять какие-то смехотворные претензии!
– Насчет смехотворности можно поговорить … Вот видеозапись вашей беседы с братом, где вы планируете – каким же образом вам убедить Президента в том, что вам нужно! И беседы еще с некоторыми вашими советчиками …
– Вы набрались наглости и записываете мои разговоры … разговоры … разговоры с Президентом!?! Кто мог вам такое разрешить?! Он – Президент!!!
– Подумайте – кто мне мог разрешить? И кончайте свое словоблудие. У вас как в известном анекдоте всего два выхода …
Движением руки он пресекал попытки собеседника вмешаться в разговор и даже краткие реплики жестко пресекал.
Поэтому разговор превратился в монолог, и во время этого монолога лицо его собеседника разительно менялось от добродушного улыбчивого и доброжелательного до напряженного и озабоченного, и даже несколько напуганного.
Еще несколько раз он с нескрываемым удивлением видел на экране встречи и разговоры, которые проводились по всем правилам конспирации и никак не могли быть зафиксированы – а они были зафиксированы, в хорошем качестве изображения и звука, правда нередко не было видно собеседника …
Раймонд Паулс появлялся в городе довольно часто.
Бывая в Москве иногда он останавливался здесь, в городе.
Он прогуливался в сопровождении своих хороших знакомых – Валдиса Лазариса и его супруги Мари в лесу позади Дома культуры.
Лес здесь еще не перестал быть лесом, но все больше приобретал черты благоустроенного парка.
Навстречу им двигалась весьма пожилая дама с детской коляской и выглядывающим оттуда любознательным младенцем с соской во рту.
– Раймонд Вальдемарович, здравствуйте! Как поживаете?
Паулс в своей сдержанной манере поздоровался с дамой.
– Как хорошо, что вы приехали! У
