– Благодаря вам, добрый сэр, я согласна – нрав ваш склонен к уединению. Я слыхала, что вас называют человеком, не ведающим пороков.
Впрочем, не сомневаюсь – люди могут ошибаться.
– О, конечно, я ведь тоже живой. Я люблю быть в форме, а для этого восхожу на горы, катаюсь на лыжах, играю в такую жесткую игру, как пелота 48. А еще, знаешь, я играю на флейте и достаточно хорошо. Я вообще ценю искусство. Кроме того, я астроном-любитель. В ясную ночь на высокогорье звезды манят к себе мой дух, и он сливается с Геей…
Оживленно беседуя, они миновали Хозяина Зимы, фонтан, шестигранники, мельком глянули на маленький водопад, прошли бамбуковую рощу, поднялись по лестнице, вступили в заросший зеленью тоннель и по шаткому мостику направились к покрытой мхом подвесной дорожке. Она вернула их в будни Скайгольма, но это ничего не значило. Они расходились с встречными вежливо и молча, стараясь побыстрее добраться до намеченного места.
Фейлис открыла дверь… все еще держа Джовейна под правую руку.
– Ого! – Иерн выпрыгнул из кресла. – Какого черта? – воскликнул он.
– Но ты… ты говорил… ты сказал… – запиналась Фейлис.
– Буря оказалась ерундовой, не стоила затраченного топлива. – Глаза Иерна сузились, и он выдохнул подбоченясь:
– Не ожидала меня так рано, а?
– Сэр, – проговорил Джовейн, словно бы ударяя металлом о металл. Ваша жена пригласила меня в ваши апартаменты, чтобы провести час или два за дружеской беседой.
– Об этом? – Иерн кивнул в сторону книги. – А потом, дюдаечно, припрятала бы ее, не так ли?.. К моему возвращению домой, моя дорогая!
Вместе с прочими уликами.
У Фейлис выступили слезы.
– Не смей так разговаривать со мной! – воскликнула она.
Джовейн опустил ее руку, но оставался рядом.
– Подполковник Иерн, – проговорил он, – я не буду забывать о манерах и прибегать к грубостям, однако честь требует, чтобы я напомнил вам, что ваша жена – урожденная Мейн из Клана Эшкрофт.
Фейлис топнула ногой… В ярости она была невероятно хороша.
– Я тебе не рабыня из Хорасана! Я женщина не из гарема – из Клана.
Свободная и цивилизованная!
Иерн побелел, ноздри его расширились. Внезапный страх поразил Фейлис.
Иерн никогда ни с кем не дрался в ее присутствии, но был вспыльчив, как гасконец. (В памяти вспыхнули слова его приемной матери, видевшей причину этого в его происхождении. Опоздав с поступлением в академию, не знакомый с городским образом жизни, этот парень – при всем своем явном брежском акценте – был вынужден пробивать себе дорогу, завоевывать уважение своих соучеников.) Фейлис лишь однажды видела, как он взорвался. Они путешествовали по Нормании, где ни у Ферлеев, ни у Мейнов владений не было, а значит, и прав.тоже: увидев пейзана, в кровь избивавшего за какую-то провинность привязанного пса, Иерн соскочил с коня и хорошенько отделал мужика, а после этого на суде Клана и не подумал высказать сожаление о выбитых зубах.
Овладев собой, он проговорил сквозь сжатые губы:
– Майор Джовейн, я также не собираюсь нарушать приличий – соблюдем букву. Я утверждаю, что жена моя молода и наивна – если угодно, а вы постоянно подвергаете ее воздействию всякой злонамеренной чуши, которой она не в состоянии противиться. Я не могу предотвратить это законными средствами, но я проверю, чего стоит ваша честь. Я требую, чтобы вы перестали вмешиваться в мою семейную жизнь. В противном случае в моем доме вы нежеланный гость. А теперь уходите.
Джовейн вспыхнул гневом:
– Это и ее дом!
Оскорбленная – это куда хуже, чем драка – Фейлис переводила взгляд с одного на другого. Смятение охватило ее холодной арктической волной.
Осев на пол, она зарыдала.
Успокоившись не менее быстро, чем вспыхнув, Иерн опустился на колени и обнял ее. Джовейн не шелохнулся, понимая, что попал в щекотливое положение. Приличия требовали, чтобы он уходил, но тогда надо будет признать свое окончательное поражение.
Гордость взыграла в нем и взяла верх. Джовейн остался.
Фейлис уже негромко всхлипывала.
– Пожалуйста, – промолвила она, – вы мне оба так дороги…
Иерн поднял ее, подвел к кушетке, уложил и подложил подушку под голову. Потом погладил по голове.
– Успокойся, любимая. Все будет хорошо.
Подойдя к буфету, он извлек оттуда бутылку вина и три бокала. Бросил кислый взгляд на Джовейна.
– Итак, цивилизованные люди не бьют физиономий, – подытожил он. Давайте спокойно поговорим и выпьем, как полагается родичам из одного Клана.
– Благодарю вас, – достойным образом ответил Джовейн.
Иерн налил вина и раздал бокалы, однако ободком своего прикоснулся только к бокалу Фейлис. Она ответила дрожащей улыбкой. Тепло ладоней извлекло из бокала утешающий аромат. Джовейн прокашлялся:
– Сэр, не разрешите ли внести предложение?
Иерн склонил голову:
– Как вам угодно.
– У нас с вами накопилось достаточно недовольства друг другом, заявил Джовейн. – Вам не нравится мое влияние на духовное развитие вашей супруги, мне – ваше, однако мы с ней встречаемся нечасто, и все время на людях. Безусловно, нам стоит обсудить все честно и с глазу на глаз, но сперва, я полагаю, необходимо разрядить атмосферу.
Напрягшись, Иерн проговорил:
– Что вы предлагаете?
Джовейн коротко хохотнул.
– О, ничего варварского. Никаких итальянских дуэлей, англейских кулачных боев, эррианских пьянок – кто кого перепьет. Доброе здоровое состязание на солнечных крыльях. – Иерн с удивлением посмотрел на него. Неважно, кто из нас победит, – проговорил Джовейн. – Главное будет заключаться в том, что мы чисто символически сразимся друг с другом, чтобы избавиться от взаимной ненависти.
– Мм-м… но честно ли…
– Я знаю, вы Буревестник. Ну а я предпочитаю планер. Вы должны знать, сколь коварен ветер в Приниях.
– Слыхал. К тому же вы сражались с эспейньянскими истребителями… Иерн взволнованно добавил:
– Клянусь Чарльзом! Это будет интересно, не так ли?
Детали они обсудили, осушив бутылку до конца. Тем временем Фейлис обрела утраченное душевное равновесие. Наконец Джовейн тактично простился.
Глава 7.
Обычно за состязаниями на солнечных крыльях следили тысячи, несколько схваток происходило одновременно. Так бывало на праздниках, где изобиловали всякие игры, соревнования и представления: от гандбола, бега и акробатики до шахматных турниров, демонстраций мод и балетных концертов. Стяги Кланов и штатов украшали стадионы, расцветавшие праздничными одеждами под музыку и приветственные вопли. Избранная дама с девичьим рвением вглядывалась вверх, стараясь заранее угадать победителей, которых надлежало увенчать гирляндами, а в синеве ныряли, поблескивая крыльями, летательные аппараты повелители воздуха мерились силой.
