— Мы с Кафом считаем, что мы в клоне ближе всего к обстоящему Джону Чоу, — сказала Зайин. — Но, разумеются, в основном он был биоматематиком, а это уже не наша специальность.
— Мы нужнее здесь, — заявил Каф со свойственным ему самодовольством.
Пью с Мартином вскоре научились отличать эту пару от других. Зайин — по целостности характера, Кафа — лишь по обесцвеченному ногтю на безымянном пальце (Каф в шестилетнем возрасте попал себе по пальцу молотком). Без сомнения, существовали и другие различия, как физические, так и психологические. Природа может создавать идентичное, а воспитание внесет свои поправки. Но найти эти различия было нелегко. Сложность заключалась еще и в том, что клон никогда не разговаривал с Пью и Мартином всерьез. Они шутили с ними, были вежливы. Жаловаться было не на что: они были милы, но в поведении чувствовалось стандартизованное американское дружелюбие:
— Вы родом из Ирландии, Оуэн?
— Нет, я валлиец.
— Вы разговариваете с Мартином на валлийском языке?
"Вот это тебя не касается", — подумал Пью и ответил:
— Нет, это диалект Мартина. Аргентинский. Ведет происхождение от испанского языка.
— Вы изучили его для того, чтобы другие вас не понимали?
— От кого нам таиться? Просто человеку иногда приятно говорить на родном языке.
— Наш родной язык английский, — сказал Каф безучастно. Да и как он мог быть участливым? Человек проявляет участие к другим потому, что сам в нем нуждается.
— Уэллс — необычная страна? — спросила Зайин.
— Уэллс? Да, Уэллс необычен. — Пью включил камнерез и таким образом избавился от дальнейших расспросов, заглушив их визгом пилы. И пока прибор визжал. Пью отвернулся от собеседников и выругался по-валлийски.
— Еще два месяца терпеть, — сказал Мартин как-то вечером.
— Два месяца до чего? — огрызнулся Пью. Последнее время он был раздражителен, и угрюмость Мартина действовала ему на нервы.
— До смены.
Через шестьдесят дней возвратит я вся экспедиция с обследования других планет этой системы.
— Зачеркиваешь дни в своем календаре? — поддразнил он Мартина.
— Возьми себя в руки, Оуэн.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что сказал.
Они расстались, недовольные друг другом.
Проведя день в Пампе, громадной лавовой долине, до которой было два часа лета на ракете, Пью вернулся домой. Он был утомлен, но освежен одиночеством. Одному было не положено пускаться в дальние поездки, но они часто делали это в последнее время. Мартин стоял, склонившись под яркой лампой, вычерчивая одну из своих элегантных, мастерски выполненных карт; на этой было изображено отвратительное лицо Либры. Кроме Мартина, дома не было никого, и купол казался огромным и туманным, как и до приезда клона.
— Где наша золотая орда?
Мартин, продолжая штриховать, буркнул, что не знает. Затем выпрямился и обернулся к солнцу, расползшемуся по восточной равнине, словно громадная красная жаба, и взглянул на часы, которые показывали 18:45.
— Сегодня порядочные землетрясения, — сказал он, вновь наклоняясь над картой. — Чувствовал? Ящики так и сыплются. Взгляни на сейсмограф.
На ролике дергалась и дрожала игла. Она никогда не прекращала здесь свой танец. Во второй половине дня на лепте было зарегистрировано пять крупных землетрясений. Два раза игла самописца вылезала за ленту. Спаренный с сейсмографом компьютер выдал карточку с надписью: "Эпицентр 61^ норд — 4^4 ост".
— На этот раз не в траншее.
— Мне показалось, что оно отличается от обычных. Резче было.
— На первой базе я все ночи не спал, чувствуя, как трясется земля. Удивительно, как ко всему привыкаешь.
— Рехнешься, если не привыкнешь. Что на обед?
— А я думал, ты его уже приготовил.
— Я жду клона.
Чувствуя, что проиграл, Пью достал дюжину обеденных пакетов, сунул два из них в автовар и вытащил вновь.
— Вот и обед.
— Я вот думаю, — сказал Мартин, подходя к столу. — А что если какой-нибудь клон сам себя склонирует? Нелегально. Сделает тысячу дубликатов, десять тысяч, целую армию. Они смогут преспокойно захватить власть, разве не так?
— Но ты забыл, сколько миллионов стоило вырастить этот клон? Искусственная плацента и так далее. Это нелегко сделать в тайне, без собственной планеты… Когда-то давно, до создания Лиги, когда Земля была поделена между национальными правительствами, об этом был разговор: склонируйте своих лучших солдат, создайте целые полки-клоны. Но безумие кончилось раньше, чем они смогли сыграть в эту игру.
Они разговаривали дружески, совсем как раньше.
— Странно, — жуя сказал Мартин. — Они же уехали рано утром.
— Да, все, кроме Кафа и Зайин. Они надеялись доставить на поверхность первую партию руды. Что случилось?
— Они не приехали на обед.
— Не беспокойся, с голоду не помрут.
— Они уехали в семь утра.
— Ну и что? — И тут Пью понял. Воздушные баллоны были рассчитаны на восемь часов.
— Каф и Зайин взяли с собой запасные баллоны.
— А может, у них есть запас в шахте?
— Был, но они привезли все баллоны сюда на заправку.
Мартин поднялся и показал на поленницу баллонов.
— В каждом скафандре есть сигнал тревоги.
— Сигналы не автоматические.
Пью устал и хотел есть.
— Садись и поешь, старик. Они сами о себе позаботятся.
Мартин сел, но есть не стал.
— Первый толчок был очень сильным. Он меня даже испугал.
Пью помолчал, потом вздохнул и сказал:
— Ну, хорошо.
Без всякого энтузиазма они влезли в двухместный флаер, который всегда был в их распоряжении, и направились на север. Долгий рассвет окутал планету ядовито-красным туманом. Низкий свет и тени мешали разглядывать дорогу, создавали миражи — железные стены, сквозь которые свободно проникал флаер, превратили долину за Адской Пастью в Низину, заполненную кровавой водой. У входа в туннель скопилось множество машин. Краны, сервороботы, кабели и колеса, автокопатели и подъемники причудливо выступали из тьмы, охваченные красным светом. Мартин соскочил с флаера и бросился а шахту. Тут же выбежал обратно и крикнул Пью:
— Боже, Оуэн, обвал!
Пью вбежал в туннель и метрах в пяти от входа увидел блестящую мокрую черную стену. Вход в туннель, увеличенный взрывами, казался таким же, как раньше, пока Пью не заметил в стенах тысячи тонких трещинок. Пол был мокрым и скользким.
— Они были внутри, — сказал Мартин.
— Они и сейчас там. Но у них наверняка найдутся запасные баллоны.
— Да ты посмотри на базальтовый слой, на крышу, Оуэн. Разве ты не видишь, что натворило землетрясение?
