Я увидел, как он отпрянул назад, и моя собственная голова тоже откинулась, так что мой первый удар потряс нас обоих.
Он остановился примерно в дюжине шагов, удержав равновесие, и несколько мгновений неуверенно стоял на ногах, глядя на меня со смущением, которое могло быть и на моем лице, потому что я тоже смутился.
Затем злость исказила эти черты, и я увидел, как кровь капает из угла его рта и течет по подбородку. Я свирепо рассмеялся. Эта кровь странным образом сделала его моим врагом. Я слишком часто видел кровь моих врагов, шарахающихся под моими ударами, чтобы спутать его сейчас с кем бы то ни было. Я сам — и мой смертельный враг.
Он пригнулся и пошел на меня боком, защищая тело от моих ударов. Я никогда не любил драться без оружия, потому что для меня битва не была спортом. Ганелон дрался, чтобы победить. Но эта наша битва была невероятно равной.
Он нырнул под мой удар, и я почувствовал, что моя скула сотряслась от того, что казалось моим собственным кулаком. Он отпрыгнул в сторону, танцуя на легких ногах вне пределов моей досягаемости.
Крик ярости вырвался из моего горла. Мне не нужно было это боксирование, эта игра по правилам. Ганелон дрался, чтобы выиграть!
Я заревел в полную силу своих легких и кинулся вперед, сильно сжал его в своем обхвате и упал на серую пружинистую поверхность, которая была полом потустороннего мира. А мои пальцы сладострастно впились в его горло. Другой рукой я пытался выцарапать ему глаза.
Он вскрикнул от боли и напряжения, и я почувствовал, как его кулаки молотят по моим бокам, ломая ребра. Белая пелена боли застлала мой мозг.
Он настолько был мною, а я — им, что в первый момент я даже не понял, чье ребро сломано, и чьим ударом. Затем я глубоко вздохнул и чуть не потерял сознание от боли, пронзившей все мое тело — и только тогда понял, что это было мое ребро.
Это чуть не свело меня с ума. Не обращая больше внимания на боль, забыв об осторожности, я слепо и яростно молотил кулаками по его телу, чувствуя, как ломаются кости, как кровь течет по моим рукам. В неразрывных объятиях мы катались по земле этого потустороннего мира, в кошмаре, который не был реальностью, и лишь боль поднималась во мне с каждым вздохом.
Но через пару мгновений я внезапно с уверенностью понял, что хозяин положения — я. И вот почему: он отскочил в сторону, чтобы нанести мне жестокий удар в лицо, но прежде, чем он его нанес, я уже парировал. Он вывернулся и попытался вновь ударить меня по ребрам. Прежде, чем он успел замахнуться для удара, я уже откатился в сторону. Я знал его тактику.
Знал потому, что когда-то сам был Эдвардом Бондом, до последней клетки. Я жил с его памятью в его мире. И я знал Эдварда Бонда так, как знал самого себя. Видимо, инстинкт говорил мне, что он сделает дальше. Он не мог обмануть меня, а, следовательно, не мог надеяться выиграть этот бой, потому что я знал каждое его движение в ту же секунду, как он его задумывал.
И тогда я рассмеялся, забыв даже о сломанном ребре. Наконец-то Фрейдис обманула сама себя! Отправив Ганелона с воспоминаниями Эдварда Бонда на Землю, она дала мне оружие, чтобы уничтожить его сейчас!
Он был мой, я мог прикончить его в любую минуту, и Темный Мир был моим, и Королевство свободных людей Эдварда Бонда, и все, даже золотоволосая Арле, было моим.
Я с наслаждением рассмеялся, точными ударами блокировал все его выпады и поверг ниц его самого; всего три движения — и вот он уже лежит на моем колене, его спина жестко упирается в мое бедро.
Я усмехнулся. Моя кровь капала на его лицо. Я видел его — и внезапно, на какое-то мгновение, мне страстно захотелось проиграть эту битву. И в это мгновение я искренне молился неизвестному богу, чтобы Эдвард Бонд спасся, а Ганелон погиб...
Я призвал всю силу, которая еще оставалась во мне, и потусторонний мир поплыл перед моими налитыми кровью глазами, а боль в сломанном ребре сильнее пронзила тело, когда я последний раз глубоко вздохнул, и наш вздох был последним для Эдварда Бонда. О свое колено я сломал ему позвоночник.
Две прохладные гладкие руки легли на мой лоб. Я посмотрел вверх. Руки скользнули ниже, закрывая мои глаза. И слабость окутала меня, как одеялом. Я стоял на коленях, не сопротивляясь, чувствуя, как тело человека, который был мной, соскользнуло вниз.
Фрейдис опрокинула меня, и так мы лежали бок о бок, живой и мертвый.
Серебряные трубки волшебницы дотронулись до моей головы и восстановили связь между Эдвардом Бондом и Ганелоном. Я вспомнил жезл Медеи, который мог вытягивать жизненную силу мозга. Тупое, сковывающее онемение охватило мое тело. Нервы мои как будто задрожали, и я не мог пошевелиться.
Внезапно страшная боль пронзила меня... Моя спина! Я попытался закричать от ярости, но в горле пересохло. Я почувствовал на себе раны Эдварда Бонда! В этот кошмарный момент, когда моя мысль летела по бесконечному коридору, еще не познанному человеческой наукой, я понял, что сделала Фрейдис — что она сейчас сделала.
Я чувствовал, как воспоминания Эдварда Бонда маленькими волнами возвращаются из царства мертвых. Бок о бок мы лежали во плоти, и бок о бок — в духе.
Наступила полная тьма, и только две искорки разгорались холодным, ярким пламенем...
Одна была — мозг... жизнь Эдварда Бонда. Другая была — моя жизнь.
Два пламени нагнулись одно к другому и смешались! Жизнь, душа и мозг Эдварда Бонда смешались с жизнью Ганелона!
Там, где горели два пламени, горело теперь лишь одно. Лишь одно.
Личность Ганелона заколебалась, потонула... исчезла серой тенью, в то время, как огонь жизни Эдварда Бонда воспрянул еще ярче.
Мы были одним. Мы были...
Эдвардом Бондом! Ганелона больше не существовало! Не было больше Повелителя Темного Мира, господина Кэра!
Волшебство Фрейдис изгнало душу Ганелона и дало его телу возможность жить жизнью Эдварда Бонда!
Я увидел, как Ганелон умер!..
Когда я вновь открыл глаза, я стоял перед алтарем, некогда посвященным Ллуру. Вокруг нас расстилалось невообразимое пространство Кэра. Потустороннего мира не было. Не было больше тела на моем колене. Фрейдис улыбалась мне своей древней улыбкой, на которой не видно было следов времени.
— Приветствую тебя в Темном Мире, Эдвард Бонд!
...И это было правдой. Я твердо знал это. Я знал, кто я такой, хотя и находился в теле другого человека. Как в тумане, я заморгал глазами, затряс головой и поднялся с колен. Боль с такой силой пронзила мой бок, что я вскрикнул и позволил Фрейдис подбежать и поддержать меня своей могучей рукой. Все огромное здание закружилось перед моими глазами. Но Ганелона больше не было. Он исчез вместе с потусторонним миром. Исчез, как легкий дымок, как будто молитва, которую он вознес неизвестному богу, была услышана.
