И Митяй досадливо отвернулся.
Глава 8
ОШИБКА «ИНСПЕКТОРА СПРАВЕДЛИВОСТИ»
Усиков шел по узкой тропке вдоль заросшей камышами речки и видел перед собой дальние огоньки фабрики, где ему предстоял серьезный разговор если не с директором, то по крайней мере с главным инженером. В брючных карманах позвякивали монеты, бились о стекло бутылок, которые на случай крайней необходимости уже были наполнены водой из «разноцветной речки». В эту необходимость Лева не очень-то верил. Почему бы директору и главному инженеру не прислушаться к предложению московского студента и не поставить фильтры? Зачем отправлять бутылки в Горький или Москву и там просить защиты для рыбьего населения: спасите, мол, его от проклятой краски?
Леву особенно удивляла ее способность так действовать на рыбью чешую, что она приобретала явно выраженный не свойственный ей цвет. Какой может быть в реке раствор краски? Ничтожный. Даже самые расточительные хозяева не могли выливать ее тоннами.
Кто-кто, а Лева понимал в красителях. Мог составить любой колер для стен и табуреток. Умел красить марлевые занавески, перекрасил свою голубую рубашку в лиловую (с сиреневым галстуком очень красиво). Правда, руки отмылись через неделю. Но ведь это была сильнейшая консистенция. (Слово-то какое! Мысленно не выговоришь!) А в реке — прозрачная вода! Как же получился голубой судак, которого он сейчас прижимал к груди?
Скользкая рыбина доставляла Леве немало беспокойств. Газета размокла, прорвалась, судак выскользнул. Лева нагнулся поднять и вдруг заметил, что рыбина вздохнула синими жабрами — ожила.
В темноте, да еще в густой траве, трудно поймать живого судака. Раздосадованный Левка довольно долго занимался этим своеобразным спортом. Сказывалась неопытность в рыбной ловле и главное — некоторое брезгливое чувство: ему казалось, что ловит ужа, а их он не любил с детских лет. Но Усиков был упрям, не мог упустить «вещественное доказательство». Кроме основного «жизненного принципа», над которым подсмеивался Митяй, Леву влекло на фабрику любопытство исследователя.
В проходной фабрики «Химкраска» Усиков предъявил документы, сказал, что прибыл из Москвы и желал бы говорить с директором. Вахтер долго звонил по телефону, подозрительно косился на горлышки бутылок, наконец, сказал недовольно:
— Давайте пройдите. Вещи оставьте здесь.
Усиков вытащил из кармана полные бутылки, аккуратно заткнутые пробками, и поставил их на скамейку.
— Закуску тоже оставьте, — вахтер взглядом указал на судака. — Не положено.
— Не могу, — запротестовал Лева. — Это научное доказательство.
— Так бы и сказали.
Вахтер проводил Усикова до двери, открывая ее, проговорил:
— Посидите вон там на скамейке. Сейчас начальник цеха выйдет.
Лева был несколько разочарован. Не будет у него разговора с директором, не будет и с главным инженером. Не велика птица студент, поговоришь и с начальником цеха.
Он опустился на скамейку, осмотрелся. Двор был небольшой, чистенький, с молодыми деревьями, клумбами, аккуратно подстриженным газоном. Яркий свет прожектора, установленного на крыше двухэтажного здания, заливал весь двор. Прямо перед глазами пестрела квадратная клумба. Цветы оказались знакомыми, но не совсем обычными. В самом деле, мог ли он когда-нибудь встретить голубые розы, бледно-зеленые левкои? Кто видел лиловую настурцию или ярко-синий пион?
Впрочем, после разноцветных рыб Лева уже ничему не удивлялся. Даже зеленый песок, которым были посыпаны дорожки, и неожиданно пестрая трава, растущая у забора, не вызывали у молодого исследователя особого интереса.
Он видел правильные квадраты разноцветных тканей, прикрепленные к большим фанерным щитам. Вероятно, эти образцы испытывались на выгорание от солнца, как они поведут себя во время дождя, при смене температур и в разных других условиях. Так предполагал Усиков, рассматривая пестрые щиты.
Судак лежал на скамейке, учащенно дыша синими жабрами, и Леве было его жалко. Рядом стояла бочка с водой, как это часто бывает на заводских дворах в местах, где разрешено курение.
Хотелось бросить рыбу в воду, но Лева не решался, так как не знал, скоро ли придет начальник цеха. При нем неудобно заниматься рыбной ловлей.
— Вы меня ждете?
За спиной Левы стоял высокий худощавый человек в черном рабочем костюме. Усиков вскочил.
Прежде всего, ему бросилась в глаза ярко-малиновая прядь в белокурых волосах молодого химика. Он действительно был молод, чуть ли не сверстник Левы. Стало легко и радостно. «С этим можно договориться», — тут же подумал он, рассматривая своего нового знакомого. Упрямая складка меж бровей будто надвое разделяла его продолговатое лицо, отчего оно казалось еще более вытянутым. Да и весь он словно тянулся в высоту. У Левы было такое ощущение, что химик стоит перед ним на носках и, вытянув шею, пытается заглянуть через забор.
А он действительно заглядывал через его плечо на диковинную голубую рыбу.
— Из нашей речки? — прежде всего спросил химик, и лицо его вдруг осветилось улыбкой.
Лева смутился. Такое начало ему не понравилось. Во всяком случае радоваться здесь нечему. Людям хлопоты, а ему веселье.
— Только что поймана рыбаками, — сухо ответил он. — Пришел сюда по их поручению.
Химик уже рассматривал судака, приподнимал жабры, расправлял плавники, царапал ногтем брюшко, чему-то улыбался и вовсе не обращал внимания на делегата от местных рыбаков.
— Другие цвета встречались? — наконец спросил он, подняв веселые глаза.
— Видел малиновую щуку, — отрывисто бросил Лева. — И, если угодно, лилового ерша.
С лица химика сбежала улыбка.
— Простите, милый друг. А вы-то что ершитесь? Не понимаю.
— Я тоже ничего не понимаю. — Лева уже закусил удила. — Людям неприятности. Государству убытки, а вы… это самое… только посмеиваетесь… Проводите меня к директору.
— Его сейчас нет. Я начальник опытного цеха, где производятся новые краски. Не могу ли я быть вам полезен?
— Благодарю вас. — Усиков размашисто сел, как бы приготовившись к обстоятельному разговору. — Почему не поставите фильтры?
— Вот это другое дело, — химик улыбнулся снова. — Вопрос конкретный. Дело обстоит следующим образом.
И он рассказал Усикову, что новая краска совершенно безвредна, что она начинает применяться даже в пищевой промышленности и что никакое живое существо от нее не испытывает вредных последствий. Говорил, а Лева выжидал подходящий момент для возражений.
— Все это подтверждается опытами, — наконец услышал Лева и не менее убедительно ответил:
