Серая «семерка» в оторопи смотрела на быстро удаляющиеся широкие плечи сумасшедшего незнакомца. Он подставлял им под выстрелы открытую, ничем не защищенную спину.
Закон здешних мест суров! Так поступают только самоубийцы!
- Не стрелять! – начальница резким взмахом руки остановила свою длинноногую напарницу, нехотя вытягивавшую последнюю стрелу из колчана. – Он не врал! Откуда, по-вашему, взялся звездолет?! И хорошо, что ушел! Думаете, не вижу, как заблестели ваши глазки! Вот паразит!!! Поселил в голову надежду на невозможное! А вдруг он вернется и подтвердит свои слова! Что тут начнется?!!
Со стороны могло показаться, что старшая караула разговаривала сама с собой.
Лучница, облегченно вздохнув, разжала неестественно вспотевшую ладонь со стрелой.
- Её точно вздернут на первом дереве! А его, если попытается помешать… Кто знает?! Но если будет себя вести так, как сейчас, долго не протянет!
Еще вчера она, не раздумывая, всадила бы своему врагу каленое железо в самое сердце. Как того требовал закон пограничных территорий.
- Она проклята!!! Ее нельзя спасать! – вслед уходящему мужчине неожиданно крикнула лучница и тихо добавила. – Если хочешь остаться в живых…
Для Магды сколачивали высокую, очень высокую виселицу. Чтобы все видели! Того требовал закон. Подобного не случалось лет триста. Но буква закона должна соблюдаться, иначе может рухнуть уважение к ныне существующей, пусть и ущербной системе правосудия.
Согласно тому же закону, мужчинам в поединках запрещено убивать женщин. Зато разрешено насилие в случае победы. Того требовало продолжение человеческого рода, а поэтому насилие – неизбежность! И даже необходимость! Хотя, поговаривали, что в большинстве подобных случаев никакого насилия не было и в помине. Женщины же об этом предпочитали не распространяться.
Межевателей избирали раз в пятнадцать лет. Одного из сотни тысяч мужчин. Он был обязан проживать на пограничных землях. Благодаря уму и силе межевателей поддерживался мир, и кое-как, но все-таки росли дети. Мальчиков после шести лет женщины отдавали на воспитание мужчинам.
Убитый Магдой межеватель считался одним из лучших. Он честью и правдой служил мужскому населению шесть лет. А выборы нового – это всегда жестокая грызня, борьба за власть и страх того, что вновь избранный на своем законном месте будет решать только личные вопросы. Или еще хуже… развяжет войну! Поэтому убийство межевателя - это подрыв, провокация, неприкрытая агрессия. Виновник должен быть наказан!
Того требовал общий для всех закон, поэтому женщины-воины лишь тяжело вздохнули, узнав о предстоящей участи одной из лучших своих соплеменниц. Такова судьба!
Плюс к этому существовал непонятный никому подпункт закона. О нем знали только старейшины…
И именно поэтому Магда вплоть до собственной поимки пряталась в мегаполисе. Ее упорно разыскивали.
Встреча с Никитой заставила девушку раньше срока вернуться в пограничный форт за продуктами.
Магду схватили браконьеры. Те, кто вечно бродят по нейтральным землям в поисках приключений. А за голову девчонку сулили приличную награду. Ее участь уже была предрешена. Не сегодня, так завтра…
Никита знал теперь общую расстановку сил. Знал, во что придется вмешаться. И знал, что ему самому ничто не угрожало: золотой куб грел нагрудный карман рубашки. Можно было попытаться помочь той, чье лицо неотступно терзало разбуженное неестественно усиленными чувствами воображение.
***
Прыжок из звездолета, повисшего за холмом, за которым начинался мужской пограничный форт, - поступок вынужденный. Не стоило сразу выдавать все свои козыри.
- Сегодня она не должна умереть, - Знакомый трубный голос отвлек внимание Никиты, когда ноги только коснулись земли. – Ее судьба напрямую связана с Мирозданием.
Местное светило только выглянуло из-за горизонта. На пятки наступал золотистый рассвет.
Теперь звездолет, по неизвестным причинам, оставался там, где этого хотел пилот.
- Ну, вот и помоги ей! – Никита мрачно усмехнулся. – Яви людям свою силу.
- У меня нет рук, кроме твоих, - был спокойный ответ. – Я не имею право на чудо. Оно нарушит мною же поддерживаемые законы мироздания. Воцарится хаос. И в её жизни заинтересован не я…
Никита нетерпеливо махнул рукой, будто отгонял назойливую муху: ко всему привыкаешь, даже к такому собеседнику. Что от него толку, если он не может даже такой малости?!
А за высоким холмом тянулась вытоптанная тысячами ног, прямая, как стрела, дорога. По обеим ее сторонам шли низкие одноэтажные домишки, похожие на фермы для коров. Только вот те стороны домов, что были повернуты к нейтральным землям, почему-то не имели окон. Форт насчитывал не меньше сотни приземистых построек.
Перед домами – ни души. Все еще спят. Прямо посреди дороги, перед въездом в форт, – нехитрое недостроенное приспособление для хитроумного лишения людей жизни. Виселица!
Сколачивали её из всякой всячины. Деревьев у пограничников нет.
Постамент для Магды находился невысоко над землей. Зато после повешения ее собирались поднять повыше, чтобы видели издалека. Метров на пятнадцать над степью.
Уродливый деревянный «кран» навис над дорогой, будто опора для высоковольтной линии передач.
Никита облегченно вздохнул: девушка всё ещё была жива. Она дожидалась своей участи в одном из каменных сараев.
Въезд в форт, как ни странно, никто не охранял. Пограничники, похоже, не боялись набегов, поэтому Никита беспрепятственно взобрался на скрипучий деревянный постамент виселицы.
Недавно выстроенный «башенный кран» для мертвецов раздражал Никиту своим угрюмым видом.
- Но на него-то у меня рука поднимется? – Этот вопрос предназначался голосу. Но тот отвечал редко, исходя из собственных представлений о необходимости и полезности разговора.
Деревянная вышка с перекладиной весила не меньше пяти сотен килограммов. Никита слегка уперся в её основание спиной - послышался хруст и скрежет вырываемых из досок крепежей.
Удар! – облако пыли, как маленький ядерный взрыв, затянуло не меньше десятка домов.
Послышались громкие мужские крики и призывы к оружию.
Никита не думал, что виселица сразу упадет, он лишь хотел попробовать её на прочность.
Да! Куб давал столько сил, что вряд ли семеро крепышей сотворили то, что в одиночку, шутя, проделал пришелец.
