— Что за люк? — спросил он, ткнув пальцем вправо.
Мартын пожал плечами, а Сармат не обратил внимания на его слова, разглядывая окна театра через узкую кривую щель. Тогда Виктор скомандовал дружинникам откатиться чуть назад и встать перед люком, закрыв его от взглядов дубасовцев.
Дружинники взялись за приваренный брус, щит скрежетнул и медленно пополз вбок. Дубасовцы дали очередь в их сторону.
Крышка сидела плотно, края были забиты грязью, прикипевшей к металлу. Орудуя ножом, Виктор расковырял, очистил паз. Тут за люк взялся крепкий широкоплечий дружинник. Он поддел люк ножнами от штыка, крякнул — люк слегка приподнялся, и тут Мартын ухватил его своими ручищами и откатил в сторону. Под люком оказалась проржавевшая железная крышка. Она рассыпалась от удара каблуком, обломки полетели вниз, в зловонную тьму.
— Это шанс, — сказал Сармат. — Пошли.
— Ты останешься здесь, — Мартын схватил его за рукав, но Сармат так глянул на него, что тот молча полез за ним в дыру.
Скобы шли одна за другой, и чем ближе раздавался плеск воды, тем гуще спирало дух от ядовитого винта, бьющего в ноздри. Виктор поскользнулся и чуть не наступил на голову Мартына. Внизу, на небольшой бетонной площадке с трудом разместились семь человек. Последнему дружиннику пришлось вернуться назад. Виктор крикнул вслед, чтобы тот время от времени шевелил щит или постреливал.
— Огня, — приказал Сармат.
Один из дружинников протиснулся вперед, щелкнул зажигалкой. Слабый огонек еле высветил узкий карниз, идущий вдоль большой трубы, пенистую воду.
Виктор поднял голову, глянул на светлый кружок отверстия, сориентировался. Ткнул пальцем в мрачный зев клоаки — «Туда».
Они шли, держась за осклизлые стены, хватаясь порой друг за друга, чтобы не свалиться в грязную реку.
Они были уже где-то под домом, когда дружинник с огнем заметил колодец и скобы, а рядом с ними — толстые сточные трубы. И все бы хорошо, да только впереди вместо карниза торчали из стены жалкие обломки. Обрушился карниз.
Сармат глухо выругался. Мартын осторожно оперся ногой на один выступ, прижался к стене, нащупал второй и… рухнул в нечистоты, обдав всех брызгами.
Дружинник с зажигалкой не смог сдержать смеха — Мартын стоял по пояс в исходящей пузырями жиже, ворочал глазами и, держа ствол над головой, изрыгал такие матюги, что даже воздух посвежел. Вдруг замолчал, хитро улыбнулся и медленно побрел к колодцу, пару раз оглянувшись на отряд.
— Эх, — только и сказал Сармат и полез за ним.
Иного пути не было.
У самого колодца их ждал неприятный сюрприз. Дно уходило вниз, и к скобам они вышли чуть ли не по шею в дерьме. Мартын взмыл наверх и плечом выдавил люк, а за ним остальные мигом поднялись и протиснулись в небольшое помещение, куда сходились трубы.
Из подвального этажа они проникли на лестничную клетку. Ну, а потом, озверевшие от вони и налипшей грязи, они ворвались в большой зал, где меж разбитых кресел сидели заложники. Дубасовцы при виде измазанных вонючих дьяволов обомлели, а когда опомнились, то уже были покойниками — им не дали сделать ни одного выстрела и перекололи штыками прямо на сцене.
Рассыпавшись по зданию, дружинники сняли все огневые точки. Только один дубасовец успел выстрелить и задел Сармата в раненую руку. Сармат взревел, схватил его и шваркнул об окно. Толстое, все в трещинах, стекло раскололось, и дубасовец в эскорте осколков полетел вниз.
— Капут, — сказал Мартын, — можно выводить заложников.
— Заложниками займутся другие. — Сармат потрогал свой локоть. — Нет, только царапнула, — ответил он на вопросительный взгляд Мартына. — А теперь, — обратился он к собравшемуся вокруг маленькому отряду и улыбнулся, — теперь бегом к реке, иначе все решат, что мы с перепугу обосрались.
Теплая вода быстро смыла грязь. Вычистили оружие. Но с одежкой пришлось повозиться. Наконец она чуть подсохла, и они вскарабкались наверх, к мосту.
Дружинники, охранявшие подступы к нему, удивились, когда из кустов вылезли один за другим Сармат, Мартын и остальные. У старшего нашлась фляга, и пришлась она весьма кстати.
Человек с котомкой на плечах подошел к мосту, долго смотрел на веселящихся бойцов, а потом, разглядев среди них Сармата, окликнул его.
— А, это ты, — сказал Сармат. — Далеко собрался?
— Не знаю. Может, и далеко.
Охрана моста уже вернулась под навес, а дружинники ушли к штабу. Мартын и Виктор оставались с Сарматом.
— Что же. — Сармат пожал плечами. — Одним труды, другим путешествия. Когда вернешься, заходи. А сейчас извини, много дел, вечером новый транспорт…
— Да, да, — скорбно покачал головой его собеседник. — Живи сегодняшним днем. А что будешь делать завтра, когда за беженцами явятся те, от кого они бегут?
— Завтра и разберусь! — сердито ответил Сармат. — Буду драться, а потом взорву мосты и уйду.
— Вот, ты тоже уйдешь. А я ухожу сейчас. На Восток. Свет идет оттуда.
— Это точно, — вмешался в разговор Мартын. — А потом свет уходит на Запад.
— Ты все сбиваешь с толку моего брата? — Незнакомец перекинул котомку на другое плечо.
— Его собьешь! — хмыкнул Мартын. — Ты бы лучше оставался с нами, каждый человек наперечет, времена трудные наступают.
— Стар я уже для ваших великих дел! Вот молодого человека еще, пожалуй, вы обратите в свою веру. Играйте в свои игры, создавайте анклавы, обрастайте подданными… Тебе, брат, по душе подданные?
— Мне не нужны подданные, — медленно проговорил Сармат. — Мне нужны друзья.
— Э-э… — Человек с котомкой махнул рукой. — Сегодня друзья, завтра подданные. Там, где начинается государство, кончается человек.
— Конечно, ты предпочитаешь, чтобы кончилось государство, — насупил брови Мартын.
— А хоть бы и так!
Мартын снисходительно улыбнулся и покачал головой. Между тем человек с котомкой внимательно посмотрел на Виктора, краем уха прислушивающегося к разговору, и обратился к Сармату.
— Молодых хоть за собой не тащите! Вот, посмотри на него, он мог быть твоим сыном… Или моим, — добавил он вздохнув. — Они ведь ко всему серьезно относятся.
Не отвечая, Сармат бросил короткий взгляд на Виктора и нахмурился.
— А государственные идеи твоего дружка…
Но тут Мартын перебил незнакомца, поднял палец и назидательно сказал:
— Государство есть осуществление Божественной Идеи на земле.
— Кто тебе сказал такую глупость? — удивился собеседник.
— Это слова Гегеля.
— Козел он, твой Гегель! — С этими словами незнакомец махнул рукой и зашагал по мосту.
