Люди смотрели на его искаженное гневом грубое лицо. Нет, он не выглядел старым и его голый череп не был похож на облысевший. Но если прекрасной формы голова его еще могла свидетельствовать о принадлежности к элитной породе, то лицо не могло быть ликом бессмертного.
— Взгляните на меня, — повторил Сэм. — Неужели не видно, что я совсем не похож на бессмертного? Но почему же, спросите вы, я, прожив восемьдесят лет, не постарел? — Сэм вперил в толпу свой яростный взгляд. — Я такой же, как вы, простой человек! Но я долго жил на поверхности и понял, почему бессмертные панически боятся колонизации. Да-да, все вы помните, как они мешали нам. Так почему же они боятся? А я скажу, почему! Потому что все вы можете стать бессмертными.
На этот раз Купол готов был взорваться изнутри. Не менее пяти минут понадобилось, чтобы страсти несколько улеглись. И, пожалуй, никто, кроме Сэма, не слышал, как Захария Харкер устало произнес:
— Кориум твой, Сэм Рид. Ты можешь дурачить их, раз уж они позволяют. Посмотрим, как ты дашь им бессмертие.
Когда Израиль вышел из Египта,
Безопасно прошел он по дну моря;
Днем под облаками, ночью в огне…
… а перед ним шел Господь.
Я вижу далекую страну,
Где я никогда не буду.
Сердце стремится туда,
Куда не ступит нога,
В Обетованную Землю.
Хаусман, ок. 1900 г.
На фресках, украшающих стену, подножья бархатисто-коричневых холмов омывали изумрудно-зеленые моря. В далеком сожженном мире когда-то существовали такие берега. Древний художник не мог представить себе мир, лишенный разноцветных морей и холмов, лишенных растительности. На телевизионном экране расположенном в центе фрески, по-настоящему морю, вдоль настоящего берега шел корабль, от которого веером расходились волны раздвигаемых вод. Вид на экране только подчеркивал неправдоподобность фрески.
Облокотившись на подушку, Кедра Уолтон молча раскладывала пасьянс на низеньком стеклянном столике. Изредка она поглядывала на экран. Рядом в глубоком кресле сидел Захария. Он не отрывал глаз от экрана.
— Несчастные глупцы… — тихо произнес он.
Захария вдохнул через ноздри дым от курильницы с тлеющей лозой. Растущая на поверхности, она брызгала смертельным ядом на любое проходящее рядом животное. Но высушенная лоза при горении испускала наркотический аромат, хорошо успокаивающий нервы. Захария выпустил струйку дыма на экран.
— В этот раз Сэм Рид отгрыз кусок, которым подавится, медленно сказал он.
— Где ты набрался таких вульгарных словечек? — поинтересовалась Кедра, ослепительно улыбнувшись. Согласно последнему крику моды не менее ослепительно выглядела и она сама. Причем в буквальном смысле. Над узким египетским лицом короной возвышалась прическа, где каждый волосок сиял, покрытый тонким слоем золота. С ресниц, словно с золотых ниточек, свисали золотые же капельки.
— Зато ты выглядишь вульгарно, — усмехнувшись, парировал Захария.
— Ну и что? Должна же я знать, насколько далеко могу зайти. Как и всякая женщина…
— Взгляни-ка! — Захария выпрямился в кресле и показал на экран.
Едва не рассыпав карты, Кедра повернулась лицом к экрану. На нем разворачивалось фантастическое зрелище. В тусклое серое море белой дугой выдавался волнорез. Вдоль него спешил к причалу маленький кораблик, на палубе которого стояли десять мужчин и женщин. Десять первых энтузиастов колонизации, соблазненных бессмертием. Рассматривая негостеприимный мир побережья, они сгрудились на палубе и нервно крутили головами. Они походили на юношей и девушек древней Греции, что приносились в жертву Минотавру. С оторопью и невольным страхом они смотрели на растущую по мере приближения могучую стену джунглей, нависшую над низкими гладкими стенами колонии Плимут.
И Минотавр поднялся из воды… Но жертвой предстояло стать ему… Великое множество чудовищных ящеров обитало в море. Некоторых из них успели классифицировать. Но чудовище, поднявшееся перед кораблем из серых вод, не было известно никому. На двадцать футов взметнулась темная глянцевая шея. Порванным шелком скользнула с нее вода. Ящер раскрыл пасть, способную вместить человека, и издал хриплый оглушающий визг. В несколько рядов желтели длинные острые зубы.
Испуганно крича, пассажиры в панике бросились к противоположному борту. Кораблик опасно накренился. Зубастая тварь метнулась к ним, грациозно изогнув тонкую относительно длины шею. Чудовище привлекла девушка в ярко-розовом платье, резко выделяющемся на фоне серого моря.
Ад воцарился на маленьком корабле. Но рулевой, скорчив презрительную мину, лениво наклонился и нажал кнопку на пульте. Мгновенно с обоих сторон палубы поднялись створки империумного купола и прозрачная скорлупа со звоном сомкнулась, защитив пассажиров от монстра.
Огромная голова ударилась о купол. Кораблик сильно накренился, люди клубком покатились по палубе. Сверкнул в свете дня острый киль, ящер с размаху напоролся на него.
Ужасающий рев пронесся над морем. Струной вытянулась шея, клыкастая пасть поднялась к облакам. Из горла пульсирующим фонтаном била кровь.
Чудовище опять взревело. Кровь хлестала из разинутой пасти. Тварь в агонии забилась о воду, дернула пару раз шеей и скрылась в толще вод. Осталось лишь алое пятно.
Корабль выпрямился и как ни в чем не бывало заспешил к пирсу.
Кедра рассмеялась, раскладывая очередной пасьянс.
— Молодец, капитан! — сказала она. — Но как ему не надоело? Наверняка, все это подстроил Сэм. Он вполне способен пригнать чудище, чтобы поразить и восхитить новых добровольцев. Разговоров им теперь хватит надолго.
— Тебе смешно, милая Кедра? — спросил Захария, вдохнув наркотический дым, — Он способен и не на такое. Он очень опасен! И не потому, что изобретателен, а потому, что безответственен.
Волосы Кедры сверкнули золотом, когда она кивнула головой, соглашаясь.
— Ты прав, дорогой. Нам совсем не до смеха. Мы недооценили Сэма. Думаю, что он еще удивит нас. Но какая свирепая энергия! Какая одержимость! Он способен на любое преступление, лишь бы расчистить себе путь. У нас еще будут с ним проблемы, когда мы надумаем его осадить.
— Ты уже переменила мнение о нем?
Она смешала карты. Отыскала в колоде одну с изображением повешенного. Как и все остальные, карта была исполнена прекрасно. На веревке, свисавшей с сука, болтался висельник, четко выделяясь на фоне узорчатого занавеса. Строгое лицо его и рыжие волосы оттенял золотой нимб. Держа карту в узкой ладони. Кедра рассматривала рисунок. Сквозь задумчивость на ее лице проглядывала легкая грусть.
