— Не знаю, — проговорила она. — Вроде похож, но точно утверждать не могу. Темно было.
Майор расстроено посмотрел на Кузину. Она напряженно уставилась на угол стола…
… Когда девушка покинула кабинет, майор повернулся ко мне:
— Может хочешь что-нибудь добавить?
А что я мог добавить? Девушку явно заставили говорить против меня. Вот только кто? Я ждал, когда введут Шептуна, чтобы послушать, какую лапшу он будет вешать на уши. Но его все не было. Может быть он убежал так далеко, что его не разыскали до сих пор?
— Я уже рассказал вам, как все было. Больше добавить мне нечего!
— Тогда придется тебя задержать до выяснения некоторых обстоятельств, сказал майор и взял телефонную трубку.
Вскоре я уже стоял перед желтым газиком в сопровождении двух сержантов: шофера и охранщика (или конвойного, а может еще как). Меня посадили в коробку. Охранщик хотел влезть вслед за мной, но постоял, подумал, захлопнул дверь и направился к кабине.
— Отогреюсь хоть немного, а то замерз за ночь. Куда пацану убежать… донесся до меня обрывок их разговора. Заурчал мотор, и газик поехал.
Одиночество мне было сейчас просто необходимо. Я знал, что теперь делать. Пришлось вспомнить, как Эдди из «Воя» запросто сбежал из морга, порвав далеко не тонкую дверь из железа. После бессонной ночи меня мутило. Я едва стоял на ногах. Собрав все силы в кулак, я приготовился. В голове неприятно шумело, но я вновь и вновь концентрировал волю на единственном желании — стать выше всего этого, вырваться из замкнутого пространства на свободу, а там пусть ищут…
… Острые когти прошлись по дверце лунохода, разрывая ее как фольгу. Обнажился замок. Могучая лапа схватила его и вырвала. Газик мчался по пустынной улице, заполненной заснеженными одноэтажными домами. Задняя дверь резко распахнулась. Вывалилась жуткая полуволчья-получеловеческая фигура и покатилась черным лохматым мячиком по дороге, исчезнув в занесенном снегом кювете…
… - Сбежал? — каким-то чутьем угадал Колбин, увидев запыхавшегося Соколова. Тот согласно кивнул. Через три минуты оба разглядывали изуродованную дверцу газика.
— Царапины!!! — воскликнул Соколов, ткнув ладонью в продавленные места. Они удивительно напоминали кровавые борозды на лицах Полынцева и Жукова.
— Да, почерк характерный, но это какую силищу надо иметь, — удивился майор.
— Товарищ майор, вот его координаты, — Соколов сунул в руку Колбина листок, принятый вчера от дежурного капитана (вернее, уже сегодня ночью).
— Ты думаешь он сразу бросится туда?
— Попытка не пытка, товарищ майор. И потом, ведь это мальчишка. Кто может сказать, куда он кинется в следующую минуту.
— Поехали, — коротко кивнул Колбин, и дежурная машина понеслась к общежитию № 1 техникума А.С. Попова.
— Все, что имеется на Уварова Бориса Никитовича из 305 комнаты, переводя дыхание, вымолвил Соколов коменданту. Колбин, не теряя времени преодолевал пролет за пролетом в направлении третьего этажа; давно уже он не совершал подобных пробежек.
— Есть такой Уваров, — комендант, покопавшись, вытащил какую-то тетрадку. Только вовсе он не Никитович, а Константинович, и живет не в 305-ой, а в 215-ой комнате.
— А где он сейчас может быть? — нетерпеливо вставил Соколов.
— Воскресенье сегодня. Домой, наверное, уехал. Впрочем, поднимитесь на второй этаж, можете проверить сами.
Добравшись до площадки второго этажа, Соколов столкнулся со спускавшимся Колбиным. Вместе они ринулись к искомой комнате. Дверь ее была приоткрыта. Опасение закралось в душу майора, и он притормозил. "Приготовиться", — шепнул он и, рывком распахнув дверь, оказался в комнате. Соколов без промедления последовал за ним.
За столом в полном одиночестве сидел толстый невысокий парень в старом тренировочном костюме и с копной рыжих волос на голове. Он отламывал от батона большие куски, запихивал их в рот и старательно пережевывал.
— Милиция, — отрекомендовался Колбин. — Уваров Борис в этой комнате живет?
— Ну я — Уваров, а что?
Такое заявление настолько потрясло Колбина и, особенно, Соколова, проведшего бессонную ночь, что они не смогли вымолвить не слова. Уваров в недоумении хлопал глазами с длинными пушистыми ресницами. Колбин и Соколов понимающе переглянулись — здесь все было ясно. Однако, о таинственной личности, которая могла с легкостью разломать дверь милицейского газика и убить человека каким-то непонятным зверским способом, им было известно ровно столько, сколько и два месяца назад.
Глава десятая. Тихая погоня
Падение из милицейского газика прошло вполне благополучно. Я ничего не сломал, только сильно ушиб правую руку. Отлежавшись в канаве, я вылез оттуда и пристально огляделся. Деревянные дома, словно вросшие в снег, не порадовали моего взгляда, но вдалеке виднелся прикрученный к дереву желтый прямоугольник, обозначающий автобусную остановку. Я поспешил туда и, как оказалось, не напрасно.
На мое счастье подкатил автобус. И я вместе с тремя тетками, лохматой девчонкой и двумя парнями чуть постарше меня с трудом втиснулся в теплый салон. Автобус был набит на все сто. Воскресенье — народ спешил на рынок. На какое-то мгновение два мужика, стоявшие слева от меня, раздвинулись. В образовавшуюся щель я увидел окно, а за ним дорогу и дома, уплывающие вдаль. Улица была по прежнему пустынна. Я тихо обрадовался — ведь если милиция и вернется, то обнаружит лишь мои следы, обрывающиеся на автобусной остановке.
Неделя пролетела как миг. И если первые дни после занятий я безвылазно сидел в общаге, боясь показаться на улице, и смотрел по телевизору все подряд, не обращая на мелькающие передачи почти никакого внимания (вот-вот, именно сейчас откроется дверь, и группа захвата из ОМОНа блестяще продемонстрирует свои способности), то к пятнице уже сообразил, что бояться мне нечего. Если бы милиция знала где искать, то давно вытащила меня бы отсюда, несмотря на всю мою конспирацию.
Я догадался, что мои розыски, конечно же, зашли в тупик. Что знали они обо мне? Ничего! Ни адреса, ни имени, ни места учебы. Если нажмут на настоящего Уварова, то я его видел всего один раз, а он меня, разумеется, не запомнил, а может и не заметил вообще. Так что эта ниточка тоже не могла привести ко мне. Я успокоился и с субботы возобновил прогулки по городу. Прошел февраль. Наступила весна.
Правда, зима вовсе не собиралась сдавать свои позиции. На улицах были все те же сугробы, все те же холода. Зато дни уже стали заметно длиннее. А я продолжал все так же учиться, и на душе моей было все так же спокойно.
