Голубенцова на объекте я, к сожалению, не застал. Он находился в отъезде все то время, что я был в Капризной.
— А что же вы, Геннадий Степанович, — сказал я, когда мы шли по поселку, — не показываете ваш яблоневый сад?
— Сад?
Мне показалось, что в голосе Геннадия Степановича был оттенок удивления.
Мы прошли молча шагов пятьдесят.
Геннадий Степанович вдруг остановился.
— Вот, — сказал он, показывая рукой на заснеженный пустырь, обнесенный невысоким каменным забором, — Сад, о котором вы спрашивали. Но откуда вы узнали о нем?
Я смотрел на пустырь, который я видел и раньше и принимал за участок, отведенный для постройки.
— Где же сад? — переспросил я с удивлением.
— Вот он, — сказал Смирнов, — перед вами.
— Но я не вижу деревьев!
— Деревья здесь, — громкий обычно голос Геннадия Степановича был тих, а сам он как-то странно задумчив. — Они под снегом.
Под снегом? Я еще раз посмотрел на занесенное сугробами поле. Может быть, здесь лежат какие-нибудь складные деревья, которые можно пригибать к земле, как мачту парохода, когда он проходит под мостом?
Но моя ирония оказалась неуместной. Все было гораздо проще. И гораздо интереснее. Сибирские садоводы давно уже вывели стелющиеся яблони, которые тянутся не ввысь, а простираются низко над землей и даже касаются ветвями почвы. Зимой их заносит снегом, и под его покровом они переносят сибирские морозы. Они лучше используют и лето. В припочвенном слое воздуха, в котором растут эти деревья, теплее. Корни их идут не вглубь, а, как и ветви, простираются горизонтально. В районах вечной мерзлоты достаточно, чтобы земля оттаяла на незначительную сравнительно глубину, и уже можно разводить эти замечательные яблони.
И все же мне показался удивительным этот сад под открытым небом в Заполярье.
— Ну, яблоньки ведь не просто пересажены, — пояснил Геннадий Степанович. — здесь потрудились не только наши садоводы-мичуринцы, выведя специальный сорт для Заполярья, но приложили руку и мы, техники.
— А что тут могут сделать техники? — не понял я. — Ведь сад под открытым небом! Разве только поставить к каждому дереву электрическую печку и обогревать их круглый год?
— Мы это и сделали, — спокойно подтвердил Геннадий Степанович. — Только не ставили к каждому дереву по печке, а проложили нагревательную систему на всем участке прямо в почве. Технически это проще и дает гораздо больший эффект. Тут гораздо раньше начинается весеннее оттаивание. Еще под снегом мы пробуждаем яблони к жизни. А когда кругом снег только начинает сходить, они уже зеленеют. Забор защищает их от ветра, и здесь, словно на более южной широте, плоды прекрасно вызревают. Если случаются заморозки, мы усиливаем обогрев почвы. И если бы вы видели, как чудесно выглядит этот сад, когда яблони в цвету!
— Но ведь на это приходится, наверное, тратить много энергии, — заметил я.
— Советские люди, — Геннадий Степанович пожал плечами, — для того и овладевают все новыми источниками энергии, чтобы с ее помощью переделывать природу так, как это им нужно.
Он опять стал задумчивым и всю остальную часть пути промолчал.
XIXЗадача, ради которой меня вызвали из Москвы, была такая.
Приливные станции работали автоматически, и люди появлялись на них только для осмотра и ремонта оборудования.
Но тем не менее должен был производиться повседневный и месячный учет количества вырабатываемой энергии, числа заряженных аккумуляторов на складе и потребности в незаряженных, учет расхода смазочных материалов, наличия их остатков и т. д.
В различных помещениях станции стояли приборы, которые регистрировали все нужные величины, но данные приборов требовали известного обобщения и затем отражения в ведомостях.
— Можно было бы нанять счетовода, — сказали мне, — да на его долю достанутся очень уж простые операции. Обидно использовать человека для того, чтобы он списывал на бумагу показания приборов и производил затем с этими цифрами простые арифметические действия. Человек годится на более крупные дела.
— Ну что ж, — сказал я. — Если наше учреждение справилось с конструированием такого сложного прибора, как «главный бухгалтер», то уж «старшего счетовода» как-нибудь смастерим.
После того опыта, который я имел в подобного рода делах, задача и на самом деле представлялась мне не такой уж трудной.
Я предложил соединить все учитывающие приборы станции специальной проводкой с аппаратом, который мы назвали «счетоводом». Он должен был представлять комбинацию счетчика, арифмометра и цифропечатающего устройства. Все данные приборов он должен был печатать в соответствующих графах вложенной в него ведомости. Специальные графы предназначались для итоговых величин, получаемых в результате действий с исходными данными. Короче говоря, аппарат должен был не только фиксировать текущий расход и наличие различных материалов, но и производить необходимые подсчеты.
Мы разработали стандартные типы ведомостей для аппарата. Они должны были всесторонне учитывать работу станций. Составил я вместе с работниками объекта и техническое задание для конструирования «счетовода». Самый аппарат решено было изготовлять в нашем главке, усилиями нашего конструкторского бюро.
Я познакомился и подружился со многими здешними работниками.
Цифры, которыми загружал нашу счетную фабрику объект 21, оказались данными о приливах. По всему необъятному побережью, омываемому северными морями, были расставлены десятки тысяч счетчиков, которые каждый час отмечали уровень воды. Эти данные, — «тонны цифр», как их называли, потому что таблицы, и правда, весили тонны, — на самолетах доставлялись в Москву и там превращались в сводную картину движения морских приливов на огромном пространстве земного шара.
Мне этот способ оперирования с цифрами показался несколько громоздким. Конечно, объекту 21 не было смысла заводить собственную счетную фабрику — она не была бы загружена на полную силу. Но возить «тонны цифр» на нашу «математическую мельницу» тоже было не самым лучшим выходом из положения. Я предложил подумать над таким прибором, который не только учитывал бы колебания уровня воды в том месте, где он установлен, но и давал бы обобщенные результаты этих наблюдений. Тогда институт будет получать от своих приборов-автоматов не сырье, а обработанные уже данные, с которыми будет гораздо меньше хлопот. То-есть я опять-таки предлагал сочетать учитывающий прибор с вычисляющим аппаратом. Работники Института приливов очень сочувственно встретили эту идею, и в конце концов было решено заказать пробный прибор нашему главку. Меня просили принять участие в его разработке.
