– Хорошо, – согласился Модьун. – Может быть, то, что вы сказали, – хорошая идея. Могут начаться не очень согласованные действия и трудности в коммуникации. Чтобы спасти живых, а это самое главное. (Он помнил, как интересовало его четверых друзей продление жизни, когда они были приговорены к смертной казни.) Это ваша забота.
Ярко-серая окраска Нунули восстановилась.
– Собственно говоря, – сказал он, – я имею указание комитета не подвергать опасности свою личность без необходимости. В своем стремлении к миру я должен поступить именно так. Поэтому я лучше быстро уйду.
– Я не знаю ничего о вас и мире, к которому вы стремитесь, – начал Модьун. И остановился. Он обращался к быстро уходящему Нунули, который через несколько секунд юркнул в боковой коридор и исчез.
Модьун продолжил прерванный путь. Из любопытства он включил систему восприятия, хотя это не было нужно. В столь замкнутом пространстве его защита сработает автоматически. Почти немедленно поступил первый сигнал обратной связи. Смысл заключался в том, что за Модьуном следили с помощью довольно сложных приборов, которые могут создавать изображение, непосредственно не видя цель.
Вскоре он увидел, что двери мягко открываются и что он уже на территории, контролируемой Ганианами. Множество живых существ, вероятно, солдат, вышло в коридор из комнат позади него, отрезая ему путь к отступлению.
«Хорошо, – подумал он. – Надеюсь, они увидели, что я приближаюсь к ним с определенной целью».
Вдруг в его мозгу возникло ощущение воздействия. Что-то яркое промелькнуло мимо плеча.
Модьун не повернулся и продолжал идти тем же самым быстрым шагом, следя только за тем, чтобы не споткнуться о мертвое тело. Другая вспышка промелькнула мимо головы, потом еще одна. Его мозг работал. Но он заметил, что по своей природе затраты были минимальными. Это была защита, а не сопротивление.
Создания не целились непосредственно в него. Он подозревал, что они проверяли его решимость двигаться в выбранном направлении.
Так же внезапно, как началась, энергетическая стрельба прекратилась. Через несколько минут после того, как он приблизился к пересечению коридоров, полдюжины существ вышло с каждой стороны и преградило ему путь.
Модьун остановился. Он подумал, что сейчас точно узнает, какова цена дальнейшего прогресса.
Существа, которые противостояли ему, были грубыми и коренастыми. У них были головы, тела и руки, но выглядели они так, словно их грубые человеческие тела ростом немного меньше шести футов были вырублены из мрамора.
«Человек сделан из мягкой глины; Ганиане из твердого коричневатого мрамора»,
– подумал Модьун.
Одно из шести созданий, преградивших ему путь, что-то показывало ему жестами. Повелительные движения. Казалось, существо что-то приказывает. Закончив жестикуляцию, Ганианин издал резкий звук. Неожиданно он и пять его спутников разделились на две группы по три. Одна группа заняла положение слева, а другая – справа от Модьуна. Модьун подумал, что он понял. И, действительно, когда он снова пошел вперед, две группы пошли вместе с ним.
Его сопровождали. Куда? Он надеялся, что на командный пост.
Внезапно индивидуум, который уже показал, что он обладает некоторой властью, отделился от своей тройки и неуклюже побежал вперед, туда, где перед открытой дверью по стойке «смирно» стояло несколько Ганиан. Он произнес какие-то звуки, а затем повернулся, внимательно посмотрел глубоко посаженными глазами в спокойные глаза Модьуна и показал на открытую дверь.
Снова Модьун подумал, что он понял. И вошел в дверь.
Он увидел, что вошел в огромный зал, который выглядел, как театр. Здесь была сцена и три яруса стульев для публики, по меньшей мере для шести тысяч, небольшая галерка высоко под потолком могла вместить еще пару сотен.
Несколько Ганиан, вероятно, солдат, – потому что у них было то, что выглядело как металлические прутья – настороженно смотрели на сцену, расположенную ниже, с высокой выгодной позиции. Все остальные, находящиеся в зале, были на большой сцене. Позади сцены около сотни Ганиан выстроились в три ряда. Они стояли и тоже держали наготове металлические прутья. Перед ними сидела вторая группа. В этой группе было по меньшей мере три дюжины существ. Индивидуум, который не отличался от других в этой меньшей группе, стоял и, очевидно, что-то рассказывал сидящим.
Все сто тридцать Ганиан внимательно смотрели на экран, который поднимался вертикально перед сценой. Но с того места у двери, где остановился Модьун, не было видно, что происходило на экране.
25
На сцене все мгновенно изменилось, когда существа увидели Модьуна.
Индивидуум, который обращался к другим, замолчал. Он сделал несколько тяжелых шагов к краю сцены, ближе к Модьуну, и заговорил громким голосом. Слова были адресованы тем, кто сопровождал человека; так как их слышали многие, то и Модьун мог слушать их, не боясь быть невежливым. Поэтому он включил индикатор мыслей, и до него донеслись значения слов в грубой редакции перевода:
– Поставьте передо мной эту свинью!
Животное, название которого соответствовало представлению о неизмененных земных свиньях, валяющихся в грязи, было больше похоже на маленькую рогатую корову на изображении, которое Модьун получил из мозга противника.
Модьун обиженно улыбнулся при мысли о таком неприемлемом сравнении. Итак он говорил и одновременно принимал мысли:
– Я пришел сюда по своей доброй воле. Если вы захотите, чтобы я прошел на сцену, я с удовольствием это сделаю.
– Ты говоришь на нашем языке! – Ганианский командир был удивлен. – Я рад, что мы можем с кем-то поговорить.
Модьун решил, что слишком сложно объяснять природу восприятия мысли, которая при использовании в сочетании с произносимыми словами создавала впечатление, что собеседник слышит речь. В этом методе особенно хорошо то, что он ограничивал вторжение в мысли другой личности значением произносимых слов.
Думая так, он быстро шел вперед. Шестеро сопровождающих неуклюже бежали рядом и старались не отставать. Из-за кулис на сцену вели широкие ступени. Когда Модьун поднялся по ним, он впервые увидел, что было на большом экране перед сценой: прекрасный вид внизу, часть планеты Ганиан, очевидно, непосредственно под земным кораблем. Никто не мешал ему, когда он зашагал по сцене к тому месту, откуда мог видеть все.
Внизу был день. Светлый, яркий; все было хорошо видно, казалось, события разворачивались лишь в полумиле внизу. С одной стороны от корабля текла река, неожиданно появляясь на огромной равнине под кораблем, вынырнув из леса. На этой равнине, простирающейся по обе стороны реки, была армия Землян. Она не окопалась; неправильное впечатление возникло из-за ее отчаянного положения. Но она не могла отступить.
