— Не хватало мне ещё и с тобой во тьме нянчиться.
— Я вижу в темноте намного лучше, чем ты.
— Миа, что ни день, то сюрпризы!
О том, что я согласился идти с Мией, а точнее она со мной, я не пожалел. Всё наше ночное странствие, в конце концов, переросло, что ведомым стал я, а она ведущей. Самое интересное, что мы оба боялись взять друг друга за руку. Будто нам по пятнадцать лет и мы идём с кинотеатра.
Со временем мы в лагере до сих пор никак не определились. Даже дневное время мы определяли наугад, хотя вполне можно было соорудить примитивные солнечные часы. Про ночное и говорить нечего, так что мы абсолютно не представляли, сколько ещё до рассвета. И самое интересное, что рассвет, как и закат, наступал на этой планете мгновенно. За две-три минуты. Вероятно, какие-то свои особенности атмосферы. А ведь общую хронологию событий никто пока не вёл, а надо бы. А то скоро я потеряюсь во времени, сколько я здесь провёл времени.
Как только мы добрались до Большого озера, неожиданно рассвело. Мы перешли на бег. Не прошло и получаса, как мы молча созерцали буй. Буй был пуст. Никаких следов на береге мы тоже не отметили.
— Может он утонул? — Всматриваясь вдаль, произнёс я.
— Может и так. Может поплыл в темноте не в ту сторону.
Я уселся на, успевший нагреться на утреннем Солнце песок:
— Он мог доплыть до берега где угодно. Мог со стороны кустарника. Нам нужно поискать следы. И покричать, конечное. Так больше шансов найти.
— Миа! — послышался сзади язвительный голос, которого я на этом острове никогда не слышал, и вскочил, как ошпаренный.
В десяти шагов от нас стоял незнакомый светлый мужчина в зелёных облегающих шортах и майке с длинным рукавом. В руках он держал нечто, напоминающее мне катану. Ни с того ни с сего он поднял катану над головой и кинулся в нашу сторону попутно проорав действительно что-то похожее на крик японских самураев.
Я опешил.
Миа, тем временем, тоже кинулась навстречу самураю, легко поднырнула под его рубящий удар и крутанулась вокруг своей оси, пытаясь сделать подсечку. Однако самурай был тоже довольно резв, высоко подпрыгнул, не выпуская из рук оружия, приземлился на вытянутые руки, и попытался схватить Мию за шею ступнями. Миа как-то интересно — я такого ни разу не видел — одновременно отбила ступни ребром ладони. Сначала одну ступню, потом другую. С поразительно быстрой скоростью. Свободной рукой она схватила самурая за… э… промежность. Руки у того сразу подкосились но, падая, он умудрился таким же приёмом ударить Миу по внутренней стороне её ступней. Упали они вместе, но самурай как-то быстрее очухался, я даже не успел заметить, как он сидел на девушке, прижимая ей к горлу своё оружие. Надо сказать, что всё это произошло в считанные секунды, я так толком ничего сообразить не успел.
Миа что-то презрительно зашипела самураю, тот ей в ответ. Видно разговаривали они по-своему. По-самурайски. После нескольких фраз самурай начал прижимать к горлу Мии своё оружие всё сильнее.
Нет, Миа, конечное, ещё тот номер. Но она своя.
Так уж оказалось, что во время схватки они оказались совсем около меня. Если бы я вломил своей кочергой самураю в спину, то он мог своим весом втиснуть Мие в шею свою катану окончательно. Поэтому я совершил удар снизу вверх, подцепил катану кочергой, от чего она взлетела высоко вверх.
Самурай как-то быстро оценил ситуацию. Вернее оценил то, что ситуация не в его пользу, оттолкнулся от земли ногами, поймал катану на лету, и посредством ещё нескольких 'сальте-мотальте' допрыгал до воды (будто страховался от метательного снаряда), в которой и скрылся. Через пару минут его голова вынырнула уже на другом берегу Нижнего озера.
— Ну и что это за ниндзя!? — спросил я Миа, помогая ей встать.
— Alis perdolis. — произнесла она что-то напоминающее латынь.
— Чего?
— Конец нам я говорю. Они меня нашли.
— Кто они!?
Она вздохнула.
— Какая разница. Нам сейчас повезло, что он испугался и пока не понял, кто ты и на что способен. Да и здесь он пока дезориентирован. Пока. Дальше он нас всех по одиночке перебьёт.
— Да кто, он!? — я начал выходить из себя.
— Человек обученный убивать. — Странно, что после такой активной схватки, голос её был не возбуждён а, наоборот, флегматичен. — Пошли в лагерь. Надо много что обсудить.
— Самогонки я ему точно не дам. — Уверенно сказал я, всматриваясь в противоположный берег озера.
Всю обратную дорогу Миа молчала. Развести мне её хоть на одно слово не удалось.
— Ну и где? — спросил нас Антонович, когда мы пришли в лагерь. Потом, правда, увидел наши лица: моё — злобное и Мии — озадаченное:
— Что случилось то?
— Случилось то, — ох как я был зол, — что Миа в упор не хочет ничего рассказывать. Кто она? Откуда? Какого хрена за ней самураи с катанами гоняются?
— Какие самураи? — Антонович попытался потрогать мой лоб на предмет наличия у меня высокой температуры, но я его руку грубо отбил:
— Обыкновенные самураи. В зелёных педерастических трусах и такой же майке.
— Ребята, вы что!? — всерьёз забеспокоился сосед.
— А это ты у неё спроси! — я показал пальцем на Мию и уселся на песок.
Миа поняла, что дальше ей скрывать всё невозможно. С минуту на её лице отражалась какая-то бурная мыслительная деятельность. Наконец она решилась:
— Вы тут не причём! — Заявила она. — Это — мои разборки. И не вам от них страдать. Со своими проблемами я разберусь сама!
Она развернулась и пошагала в сторону Большого озера. Я попытался её остановить, побежал, и схватил её за плечо. В тот самый момент я даже не понял, что произошло — земля и небо поменялись местами, потом я крепко приложился головой и позвоночником о мягкий песок, потом последовал какой-то точный, но безбольный удар в какую-то точку между рёбер. Попытался двинуться, но понял, что тело моё парализовано. Даже подбородок от песка оторвать не могу.
Перед глазами появились босые ноги Антоновича. Веки я, кстати, тоже закрыть не мог. Они тоже были парализованы. Антонович перевернул меня на спину. Солнце начало палить прямо в глаза, а сказать соседу я это не мог.
— Девок ты, конечное, себе выбираешь… — пробормотал Антонович, пытаясь определить симптомы моего недомогания. — Очухаешься. Убить она тебя не хотела. Она плача ушла. Нет, слёз на глазах не было, но в самих глазах я много чего увидел. Она плакала от обиды, что только ей попалась человеческая душа, достойная внимания, как появляется какой-то злобный хер и зарубает всё на корню. И ещё плакала от беспомощности и отчаяния. По-моему он пошла на свою смерть, чтобы спасти нас. Только вот что будет делать тот самурай, когда получит от Мии то, что ему надо — неизвестно.
