Ознакомительная версия.
— Итак, запомни! — Сущинская вновь вцепилась Алене в локоть мертвой хваткой. — Ланьер — твой. А команданте — мой. Дорожки не перебегать. Иначе убью! Эй, Гаррик! И ты здесь! — Снайперша тут же кинулась обниматься с каким-то длинноволосым парнем. — С ума сойти! Как наш шарик тесен! Куда бы ни пришел — везде одни и те же рожи!
Алене захотелось пить, она протиснулась к одному из штабелей пластиковых бутылок. Однако самим не позволялось брать продукты — воду и печенье раздавала девчонка лет семнадцати. Одетая, как все, то есть в шорты и майку, она носила еще бандану со знаками Тутмоса — ступенчатой пирамидой и звездами. К своему удивлению Алена узнала в ней внучку рена — Женю Сироткину. Б самом деле, тесноват наш шарик.
Женька стояла возле штабеля с коробками и раздавала всем желающим пакеты печенья и бутыли с питьевой водой.
— Женя! — окликнула ее Алена. — Женя Сироткина!
Женька повернулась и окинула девушку со значком «Глобал» внимательным взглядом. Узнала? Нет?
— Мы же виделись, — попыталась напомнить о себе Алена. — Один раз на средах у твоего деда. А во второй раз, когда тебя пытались похитить... — Алена запнулась, не зная, стоит ли говорить о подобном. Но если начала, то останавливаться не стоит. — И потом еще в аэропорту, ты у меня взяла бумажную книгу и оставила кучу денег. Ну? Вспомнила?
— Видела — не видела? Кому какое дело? Андестендишь? — Женька смотрела на Алену исподлобья. Все эмоции тут же отражались на ее скуластом, осыпанном веснушками личике. Сейчас оно выражало крайнюю неприязнь. Так что последующая фраза была излишней. — Я тебе не френдю.
— Сеньорита, умоляю, еще бутылку воды, — канючил низкорослый мужчина лет под сорок. Изображение Тутмоса на его майке пропиталось потом. Соль, подсыхая, изрезала белыми шрамами нарисованное лицо команданте.
— Я — Алена Савельева, невеста Виктора Ланьера. Вы его должны знать. Он бывал на средах у рена. И потом — его программа в «Дельта-ньюз»... — торопливо объясняла Алена.
— Нет! Я тебя точно не видела! — отрезала Женька и отвернулась.
— Да послушайте же вы меня! — Алена беспардонно оттеснила вспотевшего мужчину. — Я ищу человека, который тоже носит фамилию Ланьер. Он очень похож на Виктора, он может выдавать себя за портальщика. Вы даже наверняка видели его здесь, но это совсем другой человек, это...
— Ну так ищи своего Ланьера, ла белла! Я-то тебе за каким хреном?! Бери свою бутылку и топай! — Женька сунула в руки Алене бутылку воды и печенье. — Кто следующий? Пошевеливайтесь! Шнель! Шнель!
— Извините, сеньорита, но вы мешаете! — Молодой человек оттеснил Алену плечом.
Алена кусала губы. Женька наверняка видела на вилле Поля, но почему-то не желала о нем говорить.
«Я тебе не лавлю...» А может быть — ревнует? Алена открыла бутылку, глотнула тепловатой воды, повернулась, чтобы рассказать о странной встрече Снайперше. Но Сущинской уже не было рядом.
Алена принялась протискиваться сквозь толпу. Если честно — то она не представляла, как отыщет здесь Ланьера. Наконец она добралась до террасы и остановилась.
3
Команданте Тутмос стоял на террасе, как на трибуне, в окружении парней и девиц. Точь-в-точь такой как на майках, — в черных очках, с длинными черными волосами. Китель его был украшен разномастными наградами. Время от времени команданте поднимал руку, и тогда толпа отвечала разноголосым воем.
Двор уже полностью был забит участниками марша — не протолкнуться. Приблизиться к команданте мешала охрана — парни в белых рубашках и белых брюках. Алена теперь стояла в первом ряду, как раз за линией охраны.
— Тише! Тише! — орали в толпе. — Команданте будет говорить.
— Друзья мои, скоро наступит март, — сказал команданте.
— Сейчас — конец ноября! — напомнил кто-то.
— Скоро март, и вновь распахнутся ворота! — повысил голос команданте. — И я написал декларацию для тех, кто идет за врата. Каждый из нас знает, что там идет война. Все слышали?
— Все, — отвечали голоса вразнобой.
— Там каждый год убивают людей, их сотни, тысячи, их убивают без всякой жалости. А многие из них становятся мэрами — против своей воли. Но кто они такие, мары? Что мы знаем о них? Только то, что они — не «синие» и не «красные». Они — отверженные. Не такие, как все. Они отвергли правила игры, сняли с себя знаки отличия. Они не захотели больше делиться на «красных» и «синих». Они пожелали быть сами собой. Именно за это несчастных убивают. В свое оправдание говорят, что они — мародеры. Но почему мары срывают с себя красные и синие знаки? А? Они могли бы рядиться то под одних, то под других, и грабить сколько угодно. Но нет, они отказываются от подобного маскарада. Это — протест. Они жестоки, бесчеловечны порой. Но их вынудили такими стать. Потому что Дикий мир превращает теплых живых ребят в холодные трупы.
— Что за бред! — выкрикнул кто-то из толпы.
Алёна поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть на крикуна. Но ничего не разглядела. Видела только пропитанные потом майки, взъерошенные волосы, широкополые шляпы и разноцветные бейсболки.
— У тебя есть другое объяснение, приятель? — спросил Тутмос.
— Конечно, есть, — отвечал все тот же молодой и дерзкий голос.
— Ладно, тогда мы потолкуем с тобой вечером за кружкой домашнего пива, — решил Тутмос. — А пока я зачитываю свою Декларацию. Итак...
Мы требуем, чтобы бои за вратами прекратились. Международный Красный крест должен взять под наблюдение всех, кто находится сейчас за вратами. Мы требуем соблюдать Женевскую конвенцию и прекратить расстрелы маров в Диком мире. Необходимо передавать всех пленных маров наблюдателям для последующего возвращения на нашу сторону. Мы требуем присвоить всем мирам цвет и отныне считать их всех зелеными. Мы требуем у Мирового правительства: немедленно создать комиссию и начать преследовать тех командиров «красных» и «синих», кто истреблял за вратами маров. Мы требуем прекратить вербовку «красных» и «синих» и начать строить за вратами счастливый мир. Мы требуем, чтобы в этом году за врата переправлялись только отряды виндексов для оказания помощи тем, кто хочет вернуться из Дикого мира в Вечный мир.
Вот и всё. Оревуар! Здоровья вам и крепких сандалий — чтобы дойти до Чичен-Ицы! Я отправляю вас в путь! Мы все забыли, что в наших жилах течёт кровь конквистадоров. За горсточки перца или корицы они были готовы плыть на край Земли на утлых суденышках! А мы пойдем за истиной! Теперь обнимемся! Я обниму каждого, кто откроет мне объятия.
И команданте сошел с террасы и принялся обниматься со всеми подряд.
Алене показалось, что, когда команданте начал сходить по ступеням в толпу и все охранники сдвинулись со своих мест, у дверей в дом мелькнул Поль. Именно Поль, а не Виктор — Алена не могла ошибиться.
Ознакомительная версия.
