Странный шум раздался за спиной, и я оглянулся. Из соседней комнаты задом выползал некто в коротких штанишках и фланелевой маечке, сосредоточенно таща за собой на редкость диковинное сооружение.
– Леонид Андреевич Горбовский, – с гордостью представила Татьяна третьего члена семьи, сделав это на русский манер.
Мальчик, впрочем, не обратил на нас никакого внимания, поскольку был чрезвычайно занят. Улегшись на бок, он подправлял что-то в своей игрушке, напоминающей то ли монорельс, то ли жуткую кибернетическую змею. Монорельс медленно и беззвучно перемещался по полу, а другой его конец (хвост? голова?) тянулся в соседнюю комнату, понимался по лестнице на второй этаж и там терялся. Мальчику было лет шесть-семь на вид. Надо полагать, ровесник революции. Что ж, мои поздравления, хоть и сильно запоздавшие.
– Почему Андреевич? – поинтересовался я.
– Не «Анджеевич» же! – фыркнула Татьяна.
– А что муж? Не обижается?
Она по-матерински обняла меня за плечи и поднесла к моему лицу огромный натруженный кулак.
– Мужья у нас вот где, – по секрету сообщила она. – Я, кстати, рожала в Торжке, когда мы с Анджеем к моему отцу ездили. Леню в честь отца и назвали…
Кулак ее мог потягаться размерами с моим, будто и вправду там внутри кто-то находился. Анджей только улыбался, поглядывая на супругу; был он очень спокойным, медитативным человеком.
– Андрюша, зайчик, – сказала она вдруг совершенно другим тоном. – Спустись в погреб, достань Ванюше бутыль, пока помним.
Тот послушно встал. «Зайчик». Анджей не был компактным мужчиной, скорее наоборот, но рядом с женой не мог казаться иным. Татьяна разжала хватку, выпустив меня из рук, и я смог снова оглянуться на мальчика.
– Пан Леонид, – позвал я – Что мы такое строим?
– Это самодвижущаяся дорога, – оскорбился он, так и не повернувшись. – Сама себя строит, разве не видно?
– Ух ты, – сказал я.
– Квазиживая система, – откликнулся он после паузы. Очень увлечен был делом, некогда ему было языком молоть. Но я не отставал:
– А как насчет безопасности для землян?
– Это же фитопластик, – объяснил он мне, несмышленышу. – Насыщает воздух отрицательно заряженными ионами и поддерживает баланс углекислого газа. Большая польза.
Нешуточный попался собеседник.
– Кто делал экспертизу? – осведомился я с максимальной солидностью.
– Мастер Будах.
– Это один из студентов Анджея, – сказала мне Татьяна. – Агасфер Будах, иранец. Веселый парень, детишек любит… Прекрати валяться на полу! – вдруг прикрикнула она на сына. – Сколько можно просить! Вечно он валяется, – пожаловалась женщина. – Нет, чтобы вел себя, как человек. Либо носится, либо лежит задницей в небо.
Вернулся Анджей, прижимая к груди стеклянную емкость внушительных размеров. Очевидно, подарок для гостя. В глазах его светилась гордая уверенность, что по крайней мере до завтра гостю этого хватит. Татьяна посмотрела на часы и решила:
– Пора в кровать. Ты не против, Леонид Андреевич?
Она встала и легко вскинула детеныша себе на плечо (тот укоризненно вякнул: «Ну, мама!»). Самодвижущаяся дорога, оставшись без хозяина, тут же замерла…
Было хорошо, тепло, спокойно. То ли обстановка тому способствовала, то ли финиковая водка, просочившаяся агенту Жилину в мозги. Что говорят в Университете о сегодняшних событиях, вполголоса спросил я Анджея, пользуясь моментом. В Университете не до разговоров, невесело усмехнулся он, потому что ректор объявил мобилизацию. Мобилизацию? – не понял я. В каком смысле – мобилизацию? В прямом смысле, как в старые добрые времена. Уже сформированы бригады добровольцев, уже составлен график круглосуточных дежурств, уже готовятся разнообразные сюрпризы для незваных гостей – и по периметру, и в воздухе над Университетом. Оружие? Тоже есть. Из домов несем, у каждого что-то осталось. А моя смена, тяжело вздохнул Анджей, с шести утра. Ясно было, что ему до смерти не хочется снова превращаться из солдата науки просто в солдата. От кого защищаемся, братцы, спросил я, потрясенный до глубины души. От всей Земли, конечно, пошутил он. Бог вам в помощь, пошутил я в ответ, одолеваемый мрачными подозрениями, что насчет всей Земли – сказано всерьез. Значит, на холм ваш знаменитый путь теперь закрыт, вдруг сообразил я, бесконечно огорчившись. Анджей ужаснулся. Разве можно не пустить кого-то на холм?! Святые места на то и святые, что людям без них никак. Ты пей, пей, напомнил он, подливая мне еще, бери от жизни все, друг, пока здоровым не стал – как в старые добрые времена…
Под спаржу с сухарями молча помянули старые добрые времена. Ручеек воспоминаний юркнул под воротник рубашки (или это капелька пота была?), вызвав секундный озноб. События семилетней давности начались двадцать седьмого, а не двадцать восьмого, как ожидали полумертвые, ни во что не верящие горожане. Совет решил ударить ночью, с упреждением на сутки, обведя вокруг пальца шпиков мэрии. Стас, помнится, сказал, гордясь удачно найденной формулой: «Вчера было бы рано, а завтра – поздно», а я жестоко разочаровал его: «Где-то мы это уже слышали, дружок». Интели не хотели стычек и крови, даже революции, собственно, не хотели, их единственной мишенью был слег. Через антенны Университета (мощная всеволновая станция) запустили генератор «бурого» шума, который подавил проклятые приемники, завывающие возле ванн с бесчувственными телами. И никакой репеллент марки «Девон», растворенный в теплой водичке, не способен был отныне вернуть слегачам утраченные фантазии. Приемник со вставленным в него слегом – это ведь все равно приемник, просто усилитель высокой частоты приобретал несвойственные ему функции дешифратора. Откуда слег принимал передачи, осталось неизвестным (принимал, это было доказано). Дело оказалось непростым, функция смены частот была третьего порядка, но появился загадочный некто и принес функцию в готовом виде. Некто, получивший за свою общую странность романтическое прозвище – Странник, естественно, какое же еще… Когда включили глушилку, тут-то все и закрутилось. «Ломка» у слегачей протекала в форме психозов с бредовыми состояниями, которые сопровождались жутким двигательным возбуждением. Миры, в которых они прятались, вторглись в реальную жизнь, безумцы вышли на улицы, и обнаружилось среди них большое количество родственников местного начальства, да и само начальство было представлено, как говорится, в полный рост, и ситуация мгновенно вышла из-под контроля… Причину всех бед мэрия нашла без труда. Осадили Университет, разбомбили передающую антенну. Тогда интели захватили телецентр. Воевать, как выяснилось, они умели и ничего больше не боялись. К ним присоединились все рыбари, что, конечно, не удивительно, однако самым неожиданным итогом противостояния было то, что интелей поддержали многие другие, казалось бы, субтильные общества и клубы – Трезвости, Нравственности, Общество Знатоков и Ценителей, За Старую Добрую Родину, и даже, что особенно странно, яростно соперничавшие меж собой спортивные сообщества «Быков» и «Носорогов». Как ни назови эту ситуацию: бунт, переворот, революция, результат был один – страна разделилась. Одни взяли верх над другими. Но после этого – что случилось после? Каким образом удалось за столь короткий срок преодолеть глубокий общественный раскол? И какова роль Национального банка, вытеснившего с местного финансового рынка всех мировых конкурентов? Загадки… Да и со слегом не все обстояло просто. Едва настал хрупкий мир, страну захлестнул наплыв туристов – не иммигрантов, рвущихся строить новую жизнь, а именно туристов, желающих хорошенько отдохнуть, – несмотря на возможные беспорядки, несмотря на вопиющий развал системы обслуживания. В чем дело, разобрались не сразу и, тем более, не воспрепятствовали процессу. «Туристы – это наше всё», как сказал кто-то из местных любителей поэзии, читавший, видимо, Аполлона Григорьева в подлиннике. При чем здесь слег? А притом, что совершенно неожиданно открылось одно любопытное свойство этого зелья. Во всех других городах и странах классическая схема слега (обычный приемник плюс вспомогательный генератор, вытащенный из фонора) работала как высокочастотный психоделик. И не больше того! Пусть чудовищно сильный, вызывающий почти мгновенную зависимость, но все-таки обычный психоделик. И только в одном месте планеты наркотический сон взлетал до божественных высот. Только находясь в этом городе ты мог погрузить ненужное тебе тело в ванную и отправиться во Вторую Реальность, ставшую для тебя единственной. Реальность, в которой ты Бог. Только в этом городе… Вот чем объяснялось нашествие любителей острых ощущений, торопившихся попробовать настоящий слег до того, как его задавят окончательно. Еще одна загадка в ряду прочих. Или Оскар Пеблбридж с товарищами сумели разгадать ее? Не зря же он упоминал про деньги, которые теряют некие свойства при пересечении границ – в точности, как семь лет назад это было со слегом…
