Феникс представлял собой комплекс гигантских куполов, связанных подвесными транспортными дорогами. Купола при необходимости могли регулировать интенсивность солнечного света. Вокруг Феникса вместо древних гор давным-давно лежали равнины: всю горную породу перевезли на 200 миль для создания искусственного ландшафта — Передвинутых гор.
Наконец Дункан заснул, и сны его в ту ночь были полны кошмаров, не столько «личных», сколько «исторических». Они словно просочились из его наследственной памяти — памяти о жизнях, которые он не проживал. Впрочем, это объяснение годилось, как и любое другое. Породить их могло все что угодно: например, документальные фильмы, которые он смотрел в поезде. Никто не знает, какой единственный из многих тысяч факторов формирует вспыхивающий в мозгу комплекс сменяющих друг друга снов, просачивающихся из подсознания.
Да, возможно именно путешествие по континенту оказалось фактором, нажавшим в его мозгу кнопку «ПОВТОР».
История была кошмаром, и ночной кошмар был историей.
Разве кому-нибудь могло бы прийти в голову, что в начале двадцать первого столетия в военных действиях не будут применяться ни порох, ни реактивное топливо? И что во время третьей мировой войны двигатели внутреннего сгорания невозможно будет использовать? И что на первых этапах войны основным оружием станут шпаги, копья, арбалеты, газовые пистолеты, лазеры и паровые машины? Что бесполезными станут самолеты, а аппараты легче воздуха, несмотря на все хитрости, будут слишком уязвимы? Что танки будут работать на угле или ядерном топливе вместо солярки?
Разве могло прийти в голову, что генеральный секретарь компартии Китая Ван Шень сможет воспользоваться этими переменами в вооружении и транспорте, найти преимущества, развить их и объявит войну СССР? Или то, что всего за двенадцать лет с помощью союзных армий он покорит весь мир и провозгласит мировое правительство? Или то, что его сын Шин Цу отречется от идеологий коммунизма и капитализма, взяв от них лишь то, что понадобится для создания обновленного мира, и станет основателем Новой Эры? Или то, что незадолго до смерти он найдет изобретению «окаменения» применение в построении общества, не имевшего аналогов, — мира семи раздельных дней?
Воздух, вода и земля очистились. Необъятные леса восстанавливают баланс кислорода и углекислого газа, хотя несмотря на прошедшие тысячелетия уровень Мирового океана продолжал повышаться. Пояс тропических джунглей вырос даже по сравнению с началом XIX века.
Никто больше не страдал, от голода или отсутствия крыши над головой. Образование стало доступным каждому, как и любая медицинская помощь, и все это — самого высокого качества. Армия, флот и воздушные войска вымерли, как динозавры. Последняя война закончилась более двух тысяч облет тому назад. И хотя убийства, изнасилования, плохое обращение с детьми все еще случались, уровень преступности был самым низким в истории человечества.
Но за все это, конечно же, надо было платить. Благоденствие досталось ценой жизней всех тех, кто участвовал в третьей мировой войне и основании и установлении Новой Эры. Но и среди ныне здравствующих находились люди, считавшие, что они платят по сю пору. Ни одно из великих завоеваний Новой Эры не смогло бы существовать без семидневной системы и усиленного надзора с использованием всех спутников, сенсоров и полиции, которая впоследствии естественно трансформировалась в органиков.
Такова была официальная политика правительства. Но люди типа Дункана имели свою точку зрения.
Искусственный мир семи дней существовал так долго, что казался естественным большинству людей, живущих в нем. Они искренне верили, что ради сохранения великих социальных благ каждая личность обязана находиться под пристальным наблюдением. Этот надзор был гарантией того, что никто не сможет избежать наказания за преступления против общества. Непрестанная слежка временами бывала навязчивой и надоедливой, но так как результатом ее стали безопасность и покой, люди притерпелись к ней. А раз туман правды делал невозможной любую попытку солгать — была ли вообще возможность укрыться от надзора?
Конечно, государственные деятели перед вступлением в должность были обязаны пройти испытание туманом даже тогда, когда их позиция ни у кого не вызывала сомнений, но ведь те, кто проводил тестирование, могли и искажать его результаты.
Образы выплывали из мрака, из великой пустоты, граничащей с безумием, лица сменяли друг друга. Это были его деды и прадеды, сражавшиеся в великих битвах Канады и Соединенных Штатов Америки. Их лица роились вокруг него, пылая жаром и яростью битвы, а потом черты их разглаживались в смертельном окоченении. Они были белыми североамериканцами, азиатами, африканцами, европейцами и южноамериканцами. Предки Дункана проливали кровь и за Ван Шеня, и за Соединенные Штаты. И убивали друг друга.
А когда Последняя война положила конец всем войнам, оставшиеся в живых продолжали бороться за жизнь, за сохранение своего потомства. Дети плакали, их лица были искажены страхом, руки тянулись к еде… когда внезапно прозвучал сигнал будильника с монитора и Дункан проснулся.
— О Боже! — простонал Кабтаб на соседней койке. — Новый день! Прежде чем он кончится, мы уже будем в Лос-Анджелесе! И что дальше? Еще похлеще?!
Падре также преследовали кошмары.
Лос-Анджелес, однако, в это утро выглядел как прекрасный и в некотором роде эротический сон.
Дункан и его спутники успели пройти большинство административных процедур в Департаменте иммиграции Лос-Анджелеса и теперь на лифте поднялись на последний этаж башни. Они стояли на одном уровне с пиком горы Вильсона, где когда-то была обсерватория, а теперь стоял дворец лос-анджелесского правительства. Все трое наслаждались видом неоглядного Тихого океана.
Это был уже третий город, построенный на этом месте: первый погиб в огне третьей мировой, второй был разрушен и сгорел дотла во время Великого землетрясения. И все, что не потонуло в грязи, было смыто и навсегда исчезло в волнах великого океана.
Теперь же на этом месте возвышалось множество башен, опиравшихся на прочные сваи. В утреннем солнце они сверкали всеми цветами радуги. Между собой они на разных уровнях были связаны мостами. Особый мост с четырьмя уровнями был переброшен через пропасть Голливуд-Хиллз. На всех мостах теснились пешеходы, велосипедисты, электроавтобусы и редкие электромобили.
На западе простиралось безграничное море, пестревшее тысячами грузовых и пассажирских судов.
