Теперь другой вопрос: а мы там зачем, если и без нас управились? Ответ на поверхности. Гвардия должна была подтвердить свою преданность президенту, который в ближайшее время станет самым настоящим диктатором, или кем он там сам себя назовёт. Вторая бригада показала, за кого она, дело оставалось за остальными, и в столицу выдвигались не только мы, но и сводные моторизованные группы остальных гвардейских подразделений. В тот момент я окончательно понял, для чего мы все едем в столицу, и стало мне как‑то не по себе. При взгляде на нашего командира группы и его хмурое лицо мне стало ясно, что и он это понимает.
Ранний летний рассвет мы встретили на пересечении улиц Новокузнечной и Седина. Выгрузились из машин, построились, и выглядел наш сводный отряд весьма внушительно и грозно. Двести солдат, затянутых в бронежилеты, в касках, с оружием, и всё это на фоне недалекого пожара. Как выяснилось, ждали только нас, и представители других гвардейских подразделений уже успели отметиться в деле наведения порядка. Очередь за нами.
Перед нашим строем прохаживался крепкий усатый мужчина с суровым и умным лицом. На нём был френч, который часто называют полувоенным, небольшая армейская фуражка, а на ногах мягкие кожаные сапоги. Это был начальник СБ Конфедерации Михаил Александрович Терехов, самый настоящий генерал, первый, какого я видел в своей жизни. Кого‑то в этой одежде он мне напоминал, какую‑то картинку из древней книги, переворошил свою память, и всплыло имя — Иосиф Сталин. Ха, действительно, похож, только ростом повыше да в плечах пошире, а так самый настоящий Иосиф Виссарионович с плакатов, вождь и мудрый учитель.
— Товарищ генерал, — козырнув, доложился наш комбат, — сводная боевая группа Четвёртой гвардейской бригады прибыла в ваше распоряжение.
— Хорошо. — Терехов устало кивнул. — Для чего вы здесь, понимаете?
— Так точно. — Голос нашего майора звучал глухо и нагонял какое‑то уныние.
— Там, — генерал кивнул в сторону трёхэтажного недостроенного дома на улице Седина, — десятка два мятежников и человек тридцать наёмников из племени каратянцев. Всех зачистили, и только эти ещё держатся. Мы их не трогали, для вас оставили. Вперёд, майор! Поступать с ними как с «беспределами»! Уничтожь их — и докажешь, что ты верен президенту и Конфедерации.
— Кровью вяжете?
— Да, это самый надёжный способ. Итак, майор, работаете?
— Будет сделано, товарищ генерал.
Терехов нас покинул, а майор разбил бойцов на штурмовые группы, и через пять минут мы рванулись в атаку. Действовали наши воины грамотно, не первый день воевали, а вот территориалы и наёмники оказались бойцами слабенькими, палили почём зря в окна недостроенного дома из своих карабинов, таким образом надеясь нас остановить. Нет уж, не выйдет. Наши снайперы выбивали мятежников одного за другим, а под их прикрытием и мы в новостройку вломились. Скоротечный бой — и только трупы вчерашних граждан Конфедерации да горцев, хотевших подзаработать, говорили о том, что в этом доме был ещё кто‑то помимо нас. Работа сделана, и Четвёртая гвардейская свою преданность режиму доказала.
Интересно, если наше государство будет жить дальше, что напишут историки об этом дне? Точно не знаю, но наверняка там будут слова про централизованное управление государством и укрепление вертикали власти. Остальное зависит от того, кто будет у руля: сторонники Симакова — мы красавцы и миротворцы, а если противники — тогда каратели, ублюдки и сволочи. «Забавно», — подумал я в тот момент и, усмехнувшись, вышел на улицу. Начинался новый день моей жизни, и растрачивать его на сожаления и траур по мятежным солдатам территориальных войск, которые рискнули и проиграли, ни я, ни мои товарищи не собирались.
Глава 12. Караимский Имамат. Севастополь. 20.09.2057
Жаркое лето 2057 года прошло без каких‑либо катаклизмов и очень спокойно. После того как были подавлены все выступления мятежных территориалов против президента Симакова, наш батальон пополнили людьми, и начало осени застало нас на побережье Чёрного моря. Причиной тому, по крайней мере официальной, стали участившиеся нападения пиратов из бывшей Турции. Повадились урюки на рыбацких баркасах к нашему побережью подходить, посёлки грабить и людей воровать. В общем‑то это не наша зона ответственности, есть Третья гвардейская бригада, остатки некогда могучего Краснознаменного Черноморского Флота, но людей у них мало, в трёх батальонах всего семьсот морских пехотинцев и во флотилии ещё триста пятьдесят моряков на двух чудом живых военных кораблях. Мало? Вот то‑то же, что мало, и пришлось к охране побережья нам и некоторым подразделениям из ВБР подключаться.
Среди наших бойцов ходил упорный слух, что ожидается чуть ли не вторжение из‑за моря, но я в это как‑то не верил. Пираты — ребята отчаянные, что наши, которые на Украине по побережью от Скадовска до Одессы сидят, что трабзонские кончелыги, что болгары, бывшие братушки, все они свирепые черти, спору нет. Однако, чтобы на нас всерьёз наехать, это нет, и пока ни одна приморская республика большой десант не потянет. Вот стянуть чего‑нибудь или небольшой налёт организовать — это да, вполне возможно, и дело даже не в нашей силе, а в том, что ни у кого нет средств доставки большого количества бойцов по морю. Скорее всего, как мне думалось, наше пребывание на побережье связано с нашим соседом, Туапсинской Республикой, которая уже почти год ведёт бои с племенем каратянцев за Гойтхский перевал и единственную уцелевшую до сегодняшних дней автомагистраль, связывающую их территорию и земли Конфедерации.
Чует моё сердце, что готовится аннексия независимой республики, а заодно и горцам, и нам, гвардейскому спецназу и войскам быстрого реагирования, подтягивающимся к побережью, предстоит идти впереди всех. Если верить нашим радиостанциям, то и горцы и приморцы выдохлись, у тех и других по полтысячи штыков на передовой линии, без боеприпасов и вооружения, и в резерве сотни по три бойцов. Против нашей ударной группы в полторы тысячи солдат и офицеров, прошедших войну с «беспределами» и сосредоточившихся сейчас в Новороссийске, туапсинцы долго не выстоят, а горцами займётся другая армейская группировка, наступающая со стороны Горячего Ключа.
Впрочем, это только результат моих наблюдений и домыслов, а пока мы сидим в районе Геленджика уже неделю, пиратов не наблюдаем и нашу нынешнюю работу воспринимаем как вполне заслуженный отдых. Солнечно, тепло, побережье Чёрного моря, сосновый бор, и мы, три сотни головорезов, загорающих на пляже. Благодать. Конечно, не хватает женщин, и в Новороссийск, ясно видимый на другой стороне бухты, не отпускают. Пока ещё мы терпим, и самоволок в батальоне не случалось, но мыслишки в этом направлении уже блуждают.
