— Тихо! По одному! Но сама мысль мне нравится!
Голоса лордов затихают, потом кто — то спрашивает:
— Но мы же здесь не все. Есть ещё куча мелких владетелей с десятком-другим, воинов. Их что, тоже к нам? Я против! Зачем мне те, кто не станет подчиняться приказам, считая, что это ниже его достоинства?
Я поднимаю руку:
— Умные придут к нам сами. И станут делать то, что им прикажут. А глупцы… Есть такое понятие — естественный отбор. Так вот — дураки всегда умирают первыми.
Одобрительный ропот, а я поворачиваюсь к герцогу:
— Сьере дель Саур, до следующей битвы пройдёт не меньше недели. Так что время подумать есть у всех нас. Но насчёт обоза надо думать уже сейчас. Мои люди захватили двенадцать тушурских лошадей. Мне они не нужны, и я готов их отдать в обоз и взять на котловое довольствие двадцать человек.
Снова одобрительный гул. Поднимается ещё один аристократ, с тоскливым лицом, до этого тихо сидевший в углу:
— Я могу выделить пять телег. Всё-равно коней придётся забить — столько транспорта мне теперь не нужно…
Воцаряется тишина.
— А если вы возьмёте тех, кто остался без лордов?
Он задумывается, потом решительно махает рукой:
— Слово сказано. Пять телег. И заберу к себе сорок человек. У меня им найдётся место!
…Возвращаюсь обратно довольный. Первый шаг к нашему спасению сделан. Навстречу мне выходит караульный:
— Сьере граф?
— Всё в порядке. Объяви тем, кто сейчас ждёт за возами, что завтра их пристроят. Пусть не волнуются…
Солдат кивает и исчезает во тьме. Спустя пару минут я слышу радостные крики и довольно улыбаюсь. Скоро Рёко получит по зубам и по мозгам…
…Мы, двадцать два крупнейших командиров из Фиори, под началом которых почти половина нашей армии, снова сидим в шатре герцога. После битвы прошло два дня, но уже есть кое-какие подвижки к тому, что я предложил, а именно, к объединению наших отрядов в одну армию. Конечно, на меня косились. Особенно, когда я утром вышел из своего расположения, в обычной одежде, и народ, просидевший всю ночь у костров в ожидании решения своей судьбы, поднялся мне навстречу и склонил головы. На лицах всех — ожидание, надежда… И какая радость появилась, когда я объявил им решение Совета… Быстро распределили, кого куда. Я вывел лошадей, тот барон, который обещал повозки, сдержал слово, словом, пристроили всех. И остальные солдаты как — то повеселели. Наверняка думали, что их бросят на произвол судьбы, случись что с лордом, но нет. Мы показали людям, что позаботимся обо всех. И о своих, и о чужих. А потом отправили полсотни человек в город, где развлекались имперцы… Да уж… И непонятно теперь, за что воюем. Убитые горожане, изнасилованные женщины, искалеченные дети, которым обрубили кисти рук… В общем, показали себя рёсцы целиком. Всю свою натуру. Но, как ни цинично это звучит — опять получилось нам на руку. Нашли солдаты лекарей. Целых двух. Отбили, можно сказать, у идиотов, которые хотели их уже повесить. И семьи лекарские прихватили. Один — дед лет шестидесяти. Но опытный. Положили у него рёсцы всех, только внучка уцелела. Годков четырёх. Забилась под поленницу, там и сидела, когда дедушку привели обратно, чтобы собрал остатки лекарств да имущества. Не выдержала, вылезла. А матушка её, дочка старикова, так и пропала… И отца девчонки, зятя старикова нашли. Его на кол посадили. Неподалёку от дома… Второй доктор оказался помоложе, смог навстречу нам выползти. Ему под тридцать. Недавно женился, любовь-морковь, короче великая. Но рёсцы его молодую супругу решили оприходовать. Поскольку же врач сильно возражал против этого — отделали мужчину на совесть. Даже ногу сломали. Каким чудом тот из окна вывалился под ноги нашим посланцам — неизвестно. Но супругу его отбили, и рёсцам наваляли от всей души. В Фиори, всё же, к женщинам куда лучше относятся, чем в Рёко. По крайней мере, даже на войне насилуют редко. Ну если только очень красивая попадётся, или проштрафится сильно… Так что я — сволочь редкая, раз смог саури… Гад, короче… Медики, получив предложение стать армейскими докторами приуныли. Особенно, когда им объявили условия. Но потом согласились. Деваться то некуда. У одного кроме внучки никого не осталось. И от города тоже ничего. У второго — жена-красавица. Не станет работать на нас, так ещё по кругу пустят… Словом, принесли клятву. Сразу принялись за дело. Жалко, что всего два лекаря пока. Но помаленьку работают. Сразу провели сортировку раненых, велели наготовить повязок. Заставили их кипятить. А что — стерилизация. Значит, точно доктора, а не самозванцы, и опытные, раз о микробах знают. Тем временем нашли плотников среди солдат, дали им работу — готовить повозки для раненых. Установили дуги на бортах, изготовили носилки для самых тяжёлых, кому больше всех досталось, подвесили их на ремнях. Много, не мало — но всех, кто к отходу от завоёванного города на ноги не поднимется, увезём. Доктора ещё работу мастерам подкинули — пока возможность есть, надо наготовить шины, дощечки для фиксации переломов, дали громадный список лекарств, которые надо добыть. Мы всем советом голову ломали. Что смогли у рёсцев купить — добыли. А насчёт прочего — список то большой, решили до следующего места погодить. Второй раз послали людей в город, набрали ещё телег и возов, мои конники вместе с герцогскими наловили лошадей в округе. Их много от тушурцев осталось. Так что сейчас особых проблем с ранеными нет. Плохо, что с провиантом тяжело. Нового раздобыть не удалось, а имперские провиантмастера если что и дают, то либо гнильё, либо вообще… Отходы… Придётся тоже озаботиться. В самом ближайшем будущем… И, что меня порадовало больше всего, сегодня после обеда в лагере началось шевеление. Все, кто заключил соглашение, начали переезжать. Поближе к моему расположению. И к вечеру практически все двадцать два властителя устроились возле нас. А утром третьего дня их солдаты побежали кросс следом за моими. Стонали, рыдали, но бежали до упора. И зарядку тоже делали. А раньше смеялись… Дошло, наконец! На четвёртый день прибыл приказ — выступаем дальше. Впереди город куда больше, чем тот, что мы захватили. За стенами. И солдат там достаточно. Плюс ещё те, кто успел удрать с поля битвы. Люди сразу приуныли, там то точно мы все поляжем. Я, когда узнал об этом, лишь усмехнулся — в первую битву тоже, как на похороны шли. Зато потом… И здесь тоже самое будет. Пока помолчим, но когда станем лагерем под стенами — посмотрим на эти хвалёные стены и я придумаю, как взять этот жирный кусок. Не просто взять. Не пустить в него имперских солдат. А это куда труднее будет… И медленно движутся колонны солдат к городу Грыхт, вздымая пыль тысячами ног. Тянутся обозы, гонят стада скота на корм солдатам. Шагом, неспешно, продвигается конница. Волокут, надрываясь, железнорукие свои катапульты и баллисты. Но мне почему то кажется, что толку от них будет мало…
