На утёсе у самой воды можно было различить крошечную фигурку, которая, казалось, явно наблюдала за аппаратом. Через секунду утёс и человек на нём исчезли из поля зрения.
— Развернитесь! — крикнул капитан.
Майор круто положил яхту на правый борт, так, что Овево и Лавар Формаун не удержались на тюках и слетели на пол.
Когда утес снова показался на экране, там уже никого не было. Машина сделала круг.
— Куда же он подевался? — удивился капитан.
Казалось, что человеку с утёса спуститься не представлялось возможным: было видно, что самый нижний край обрывистой скалы поднимается над берегом метров на двадцать.
— Странно, — сказал Формаун-старший, — очень странно. Что это за человек? Издали — обычный гуманоид…
— Если там и был кто-то, — сказал майор сквозь зубы, — то это с базы. Значит, нас уже заметили.
— Мне показалось, что это была женщина, — Лавар поднялся с пола и вновь устроился на тюках. — Волосы, по-моему, длинные…
— Ха-ха! — захохотал майор. — Сосунку мерещатся бабы: стоячок перед смертью, да?
Ниморулен подобострастно хихикнул; остальные молчали.
— Ладно, — махнул рукой Малваун, — буду сажать! Разберёмся во всём на месте.
Внизу проносились волны океана, впереди стремительно приближался берег.
— Скорость, скорость гаси, идиот! — не выдержал Овево.
Майор склонился над пультом. У него могло получиться неплохо, но, поскольку опыта таких посадок Малваун не имел, он не учёл волнение на воде. Яхта зацепила гребень довольно высокой волны, её швырнуло в сторону на едва выступавшие из воды камни, на которые майор не обратил внимания, заводя машину на посадку. Раздался страшный удар о днище, яхта зарылась носом в воду, её развернуло, но по инерции всё ещё долго тащило вперёд. Скрежетало и рвалось что-то внизу, под полом кабины.
«Чёрт», — подумал капитан, судорожно цепляясь за ремни кресла, — «не успел пристегнуться…»
Новый удар подбросил его в воздух и швырнул на пульт. Последнее, что увидел капитан, были летящие в одну кучу нарушители, Ниморулен и Чехотер. Майор как-то выпал из поля зрения.
Дикая боль ослепила Договара, он потерял сознание.
Вначале он не чувствовал боли, а потом она появилась в первый раз и начала приходить регулярно.
Она возникала в те моменты, когда окружающее прорывалось в сознание капитана, прятавшееся от болевого шока за стеной небытия. Когда это происходило, то сквозь мутную пелену боли он слышал крики, плеск воды, его куда-то несли, в лицо попадали брызги, потом он почувствовал, что лежит на чём-то не мягком, но и не жёстком. Потом он очнулся от того, что до него вновь дотронулись чьи-то руки, очнулся на один миг, когда его повернули на бок. В этот момент боль достигла ужасающей силы, и он услышал дикий крик. Последнее, что сообразил капитан Договар перед тем, как надолго провалиться в черноту беспамятства, было то, что кричал он сам.
Когда капитан вновь очнулся, прямо над собой в тёмном небе он увидел рассыпь незнакомых звёзд. Доносилось шуршание волн по песку, а на скалу, которая поднималась рядом, падали странные мерцающие отблески.
«Что это?» — подумал капитан. Он хотел повернуть голову, но не смог этого сделать. Он сообразил, что его шею, нижнюю часть лица и плечи что-то плотно охватывает, не давая свободы движения посмотреть в сторону. Более того, сама попытка повернуть голову отозвалась тупой болью где-то в затылке. Это был отголосок той дикой боли, которая заставила его потерять сознание последний раз. Капитан прикрыл глаза и услышал другие звуки.
Рядом разговаривали. Голос майора прозвучал резко и недовольно:
— Если я и позволил развязать вам руки, это ещё не значит, что вы тут будете определять, что и как!
Капитан отметил про себя, что майор хотя и говорит грубо, но как-то примирительно, несмотря на оттенок явного недовольства. Договар вспомнил полёт на яхте, попытку сесть, удары о воду. «Значит, мы спаслись, мы уже на берег… Что же со мной такое?» — подумал он.
— Ну, как же вы не хотите понять, майор, что мы попали в совершенно необычную ситуацию!
«Кажется, это говорит старший Формаун», — решил капитан.
— Необычную — я согласен, но оставьте свои бредни о каком-то «параллельном мире» — это не более, чем бредни! — огрызнулся Малваун. — В любом случае вы — арестованные, так что я вынужден буду теперь, когда уже все, что можно, перенесено с яхты, снова вас связать!
Кто-то громко захохотал, и капитан понял, что это Овево.
— Нет, ну какая тупая скотина! — срывающимся от злости голосом воскликнул парень. — Да и неблагодарная, к тому же! Я его, подонка, спас, когда он захлёбывался, а он!… Да и не ты, кретин, а Чехотер развязывал нам руки, ты сам не знал, как спастись!
— Вот как ты заговорил, — прошипел майор, — Я тебя… — Щёлкнул затвор, раздалась возня на песке.
— Ну! Ну, попробуй, подонок, холуй имперский! — крикнут сдавленным голосом Овево.
— Перестаньте! — заорал Формаун-старший. — Нас всего шестеро на ногах осталось, вокруг неизвестный мир, а вы готовы загрызть друг друга!
Возня прекратилась, слышалось тяжёлое дыхание людей. «Шестеро?» — подумал капитан. — «Как же так — шестеро? Кто это «не на ногах»?»
— И нам не счёты сводить нужно, а поскорее мотать отсюда, — продолжал Формаун-старший. — Яхта разбита, нарушена защита реактора, точнее —того, что от него осталось, есть сильная утечка радиоактивности, и час за часом фон будет возрастать. Сейчас ничего не поделаешь, с ранеными ночью никуда не двинешься, а утром следует начать перетаскивать лагерь как можно дальше. Пока же придётся остаться в скафандрах.
— А раненые? — спросил Лавар. — На них шлемы теперь не надеть…
— Раненые, — недовольно проворчал майор. — Им с такими ранениями давно пора уже быть покойниками, а не путаться у нас под ногами!
— Ты бы уж лучше молчал, майор, — Овево принципиально называл Малвауна на «ты». — Это всё из-за твоей тупости: дал бы сажать яхту мне — все были бы сейчас целы!
— Ей богу, я заткну твою глотку пулей, ты у меня дождёшься! —закричал майор. — Можно подумать, что ты заметил бы эти камни!
— Да хватит тебе, Овево, — сказал Формаун.
— Я посмотрю как раненые, — подал голос Чехотер.
Разделось шуршание песка, и капитан увидел склонившегося над ним связиста.
— Вы меня слышите, господин капитан? — спросил Чехотер.
Договар показал глазами, что слышит. От этого легчайшего усилия в затылке начала копошиться далёкая боль.
— Капитан пришёл в себя, а Прило без сознания, — крикнул остальным Чехотер.
— Что со мной? — осторожно выдавил из себя Договар и поразился слабости и нечленораздельности своего голоса: язык слушался плохо.
