- Понятно. - Грег провел по волосам ладонью, сдул с нее песок и взглянул на доктора.
- У меня дел меньше. - Эдерс посмотрел на русского. - Я могу помочь, если потребуется. Тем более полезно ознакомиться со всей аппаратурой поподробнее. Мне нужно проверить установку для регенерации, ту, что Смайлс смастерил для опытов с Рексом. Затем заняться кое-какими реактивами и препаратами. Поэтому считаю - нет резона разбегаться по кельям и каждому копошиться в своем хозяйстве. Лучше трудиться вместе.
Уваров кивнул в знак подтверждения слов доктора.
- Практическая часть по медицине, - продолжал Эдерс, - будет состоять также из аппаратуры для манипуляций с тканями, в частности с мышечной, ну и раздевающего аппарата. Для краткости назовем его, как предложил Миша, РУ. Диапазон смерти аннулируем.
- Это, конечно, так, - одобрил Грег. - Но мне кажется, сначала необходимо разобрать материалы, проклассифицировать в должном порядке.
- А зачем? - Эдерс поднял брови и поправил съехавший набок галстук.
- Чтобы переснять на микропленку записи, теоретические предпосылки и обоснования, расчеты, формулы, таблицы и чертежи. Наконец, просто рассуждения отца и сына, которые, по моему мнению, могут стать каким-то исходным пунктом для научных изысканий, информацией для размышления и создания новых гипотез. Короче, скопировать все, что имеем.
- Правильно. - Уваров снял очки и начал их протирать кончиком скатерти. - Несомненно, следует зафиксировать и именно в той последовательности, как работали ученые.
- Но материалов слишком много, - недоуменно возразил Эдерс. Потребуется время и пленка.
- Не так много, как вы думаете. - Грег почесал переносицу. - На каждом кадре умещается шесть страниц. Микрокатушки по пятьсот кадров. Что касается времени, то меня учили снимать быстро, я профессионал. Предлагаю сегодня же заняться пересъемкой, для чего и нужна предварительная сортировка, а завтра с утра засядете за подготовку установок и аппаратуры.
- Я за, - кивнул Уваров.
- Хорошо, пусть так, - без особого энтузиазма поддержал доктор.
- Тем более, - Грег взглянул на Мартина, - еще не все приготовлено и куплено. Вот и организуем доставку, если возникнет нужда, вылетим в Каир. Хотя, - он повернулся к окну, где металась желто-коричневая пелена поднятого ветром песка, - в такой свистопляске далеко не улетишь, рейсы наверняка отменены.
- Уж это точно, - поддержал русский, - будь я владельцем авиакомпаний, отменил бы безусловно.
Ветер стих резко и внезапно, как начался, словно пустыня проглотила его и погребла в горячем чреве. Небо поголубело. Утро наступило спокойное и розоватое. Перед домом виднелись острые язычки песчаных застругов. По обочинам распрямлялись перепуганные и притихшие деревца, несмело и недоверчиво разворачивая скрюченные жарким дыханием самума листочки. Вдали, на шоссе, затарахтели дорожные машины.
Мартин уехал рано-рано, чуть свет, оставив записку, где что лежит и чем кормить людей и собак.
Позавтракав, Эдерс и Уваров подмели холл, снесли вниз материалы, сложили на пол и журнальный столик.
- Все здесь. - Доктор хлопнул ладонью по пачке. - Разложено по порядку, не разделяя на мою и его, - кивнул на русского, - части. Приступайте. Если наша помощь не потребуется, пойдем к себе.
- Ступайте. Понадобится что-либо выяснить или уточнить, спрошу.
Перед Грегом высилась кипа пронумерованных красным карандашом исписанных листков текста, чертежей и расчетов. Он расстелил на полу белую бумагу, разместил на ней записи и приступил к съемкам.
К обеду доктор и физик спустились в холл.
Грег стоял и, охая, разминал затекшую поясницу, Выглядел он, будто таскал тяжелые камни.
- Ну как? - Эдерс потер ладони. - Продвигается?
- В глазах рябит, - вздохнул Грег, - но к вечеру скорее всего закончу. Некоторые документы для верности щелкаю дважды. А у вас?
- Неплохо. - Доктор улыбнулся. - Мне кажется, Уваров убил в себе прекрасного механика или там слесаря, что ли, в общем, мастера. Руки у него золотые - все умеет.
- Отчего же убил? - возразил русский. - Каждый исследователь в нашей области обслуживает себя сам, делает требуемые ему приборы. Подчас их вообще не существует, и приходится создавать заново. Так, кстати, действовал и Смайлс и весьма в этом преуспел. Но мне бы хотелось знать, Грег, что будем делать с этими установками?
- Меня это тоже интересует, - добавил Эдерс. - Для чего мы затеяли канитель со сборкой?
- Странный вопрос, - Грег пожал плечами. - Раз собираем, значит, для того, чтобы использовать по назначению - экспериментировать.
- Как вас прикажете понимать? - прищурился Эдерс.
- Очень просто. Допустим, мы смонтировали аппаратуру для регенерации органов. Мое мнение - по меньшей мере неразумно не посмотреть, как она действует.
- На ком? - Доктор покачал головой. - У нас нет лаборатории, специалистов, наконец, подопытных животных и...
- Ничего этого не нужно, - перебил Грег. - Начнете прямо на человеке, то есть на мне, благо имеется, что восстанавливать. Чем я вам не объект для опытов?
- Не говорите глупостей, Грег, это несерьезно, - Эдерс всплеснул короткими руками. - Это не шутки.
- Я и не намерен шутить.
- Тогда городите несусветную чушь и абсурд. - Лицо доктора покраснело. - Неужели вы допускаете, что я, врач, стану проводить опыты на человеке без лабораторных исследований, предварительных анализов, неоднократных экспериментов на, скажем, морских свинках, собаках или обезьянах?
- Смайлс провел опыт на Рексе?
- Боже мой! Вы-то не Рекс, а я не Смайлс. - Доктор закричал. - Я врач, понимаете или нет? Вра-ач! Не знахарь, шаман или колдун, а дипломированный медик. Я давал клятву Гиппократа. Клялся именами дочерей Эскулапа Гигии и Панакеи "Ноли ноцере" - не повредить больному. Не повреди-ить. Не усугублять его страдания, а облегчать их. Я не шарлатан и не авантюрист. Это вам ясно?
- Разумеется, доктор. Конечно, дорогой мой, - примирительно сказал Грег. - Но у нас нет выхода. Тем более я иду на это добровольно. Не требую наград и гарантий, не предъявляю претензий. Жертвую собой, так сказать, во имя науки и человечества.
- А если бы вы добровольно попросили лишить вас жизни?
- Не ударяйтесь в крайности, Макс.
- Это не крайности, - голос его звенел торжествующе, - а здравый смысл. Мой врачебный долг. Моя этика. Я не желаю экспериментировать на вас, человеке, к которому испытываю братскую привязанность, если не больше. Вы просто не представляете, на что пытаетесь меня толкнуть. На преступление! Да-да, преступление, за которое лишают диплома и судят. Мы, медики, имеем дело с людьми, и любая новинка в нашей области, прежде чем ее применить к человеку, тысячи и тысячи раз пробуется и проверяется в клинике на животных. Это слишком ответственно.
