Она обезоруживающе улыбнулась, но улыбка была излишне спокойной, чтобы обмануть их. Уж слишком она подчеркивала слова.
Разумеется, она была права. В этом и состояла суть дела — обычно они действовали порознь. Хотя… нет. Она была права… но не до конца. Она предположила, вероятно, желая как-то оправдать свои действия, что источник страха и враждебности таится внутри сообщества. На самом деле им была Терра. Посадка их корабля была враждебным актом… будь это иначе, они попросили бы разрешения на посадку. Таким образом, терране первыми выказали отсутствие доверия и были ответственны за нынешнюю взаимную подозрительность. При желании они могли бы этого избежать.
— Доктор Риттерсдорф, — сказал он прямо. — Торговцы с Альфы обычно сперва связываются с нами и просят разрешения на посадку. Вы этого не сделали. В делах с ними у нас тоже нет никаких проблем: торговля ведется по определенным и неизменным правилам.
Удар достиг цели. Женщина заколебалась, ответа у нее не нашлось. Когда она задумалась, по комнате пронесся шепоток веселья, презрения и бессильной злости — это, конечно, Стрэв.
— Мы решили, — произнесла она наконец, — что если мы официально попросим разрешения на посадку, вы откажете.
— Но вы даже не попытались, — сказал Бейнс, спокойно улыбнувшись. — «Решили». И теперь никогда этого не узнаете, потому что…
— Вы бы дали нам разрешение? — Голос ее был так тверд и властен, что Бейнс заморгал и умолк. — Нет, ни за что и никогда, — продолжила она. — И вы все об этом знаете. Будьте же реалистами.
— Если вы явитесь в Да Винчи Хейтс, — ответил Говард Стрэв, — мы убьем вас. Если вы не уберетесь отсюда, тоже убьем. А следующий корабль, который попытается сесть, никогда не коснется земли. Это наш мир, и мы собираемся защищать его, пока живы. Все это содержится в манифесте, который мы приготовили с ним и с прочими, присутствующими в этой комнате. Прочтите манифест, мистер Бейнс,
— Двадцать пять лет назад, — начал Габриель Бейнс, — на этой планете была основана колония…
Доктор Риттерсдорф вздохнула.
— Наши знания о разновидностях ваших психических болезней…
— «Срановидностях»?!- грубо оборвал ее Говард Стрэв. — Вы сказали «Срановидностях»? — Он вскочил со стула, лицо его исказилось от ярости.
— Я сказала «разновидностях», — терпеливо ответила доктор Риттерсдорф. — Нам известно, что центр вашей военной промышленности находится в анклаве манов, иными словами, маниакальной группы. Через четыре часа мы соберем свой лагерь и покинем поселок гебефреников, Гандитаун. После этого мы сядем в Да Винчи Хейтс и, если дело дойдет до драки, вызовем линейные корабли военных сил Терры. Они ждут сигнала в получасе пути отсюда.
В комнате снова повисла напряженная тишина.
Наконец едва слышно заговорила Аннет Голдинг:
— Все-таки прочти наш манифест, Габриель. Он кивнул и начал читать, но голос его дрожал, да к тому же еще Аннет Голдинг вдруг расплакалась.
— Видишь, что нас ждет? Они снова хотят сделать из нас пациентов бедлама. Это конец.
— Мы обеспечим вам лечение, — неохотно сказала доктор Риттерсдорф, — в результате которого вы почувствуете себя… более свободными. Жизнь станет приятнее, естественнее, ибо сейчас всех вас мучают фобии и навязчивые идеи.
— Да, — забормотал Джекоб Симион, — страхи, что Терра ворвется сюда и снова свяжет нас, как животных.
«Четыре часа, — подумал Габриель. — Немного. — Дрожащим голосом он продолжил чтение манифеста, хоть это и казалось ему бестолковым делом. — Ибо нет уже ничего, что могло бы нас спасти».
* * *
После ухода доктора Риттерсдорф, Габриель Бейнс изложил остальным свой план,
— Что ты сделаешь? — спросил Говард Стрэв с презрительной насмешкой в голосе. — Совратишь ее? Боже, может, она и права. Может, нам и вправду место в психиатрической лечебнице.
Он снова сел и закурил. Отвращение его было слишком велико, он не мог даже осыпать Бейнса оскорблениями, предоставив это остальным.
— Тебе нужно больше думать о себе, — сказала Аннет Голдинг.
— Мне нужен кто-нибудь со способностью к телепатии, сказать, прав я или нет, — объявил Бейнс и повернулся к Джекобу Симиону. — У вашего святого Игнаца Ледебура есть такой дар? Я слышал, что он большой дока.
— Но, кажется, не в таких делах, — ответил Симион. — Впрочем, ты можешь попробовать с Сарой Апостолес. — Он подмигнул Габриелю, кивая головой.
— Я позвоню в Гандитаун, — сказал Бейнс, поднимая трубку.
— Телефонная линия с Гандитауном снова повреждена. Уже шесть дней, — сказал Симион. — Тебе придется идти туда.
— Да, идти придется, — произнес Дино Уотерс, стряхнув на мгновение свою депрессию. Казалось, он один был уверен в правильности плана Бейнса. — В конце концов она там, в Гандитауне, а там каждый спит с каждым. Ее это тоже может увлечь.
Одобрительно кашлянув, заговорил Омар Даймонд:
— Тебе повезло, Габ, что она среди гебов. Может, из-за этого она будет податливее.
— Если это единственный способ, который нас устраивает, — чопорно заметила мисс Хибблер, — то мы вполне заслуживаем уничтожения. Я убеждена в этом.
— Вселенная, — вставил Омар Даймонд, — может становиться реальной различными способами. Нельзя пренебрегать даже такой, казалось бы, глупой возможностью. — Он торжественно кивнул.
Молча, не попрощавшись даже с Аннет, Габриель Бейнс вышел из комнаты и по широкой каменной лестнице спустился на стоянку перед зданием. Сев в свою турбинную машину, он со скоростью семидесяти километров в час помчался к Гандитауну. «Я доберусь туда до истечения этих четырех часов, — прикинул он, — если, конечно, ничто не заблокирует дорогу. Доктор Риттерсдорф вернулась в Гандитаун ракетным катером, так что должна уже быть на месте». Он проклинал архаическое средство транспорта, которым приходилось пользоваться, ибо так уж у них повелось. Таков был их мир, их жизнь, за которую они сражались. Как колония Терры они наверняка получили бы современный транспорт, но это не компенсировало бы утрат. Уж лучше ездить со скоростью семьдесят пять километров в час, но быть свободным. «Э-э, — подумал он, — это всего лишь лозунг».
Четыре часа и двадцать минут спустя, утомленный, но взвинченный, он добрался до замусоренных окраин Гандитауна и почувствовал вонь поселка — сладкий запах гнили, перемешанный с едким чадом немногочисленных очагов.
По дороге у него возникла новая идея, и в последний момент он повернул не к хижине Сары Апостолес, а к святому Игнацу Ледебуру.
Он нашел его во дворе, возящегося с допотопным ржавым бензиновым генератором. Со всех сторон его окружали дети и кошки.
