— Да?
— Мысль, конечно, банальная. То, что случилось с вами — или нечто подобное, — должно было случиться. Неотвратимо.
— Вы уверены?
— Еще бы! Мы лишь недавно обнаружили, что, сами того не желая, воздействуем и на прошлое. Без всякой хронодинамики, кстати! Акрополь, и не только Акрополь, надо спасать от загрязнений уже теперь, иначе воздух нашего века разъест эти частички прошлого… О, вы, конечно, справились с экологическим кризисом, раз существуете и даже побеждаете время. Но перед вами в принципе стоят те же самые задачи! — Те же самые, ибо чем мощнее деятельность человека, тем сильнее ее напор на все и вся, тем шире и парадоксальней последствия этого напора, глубже их дальнодействие. Все! Какая-нибудь хронодинамика, охрана самого времени рано или поздно должны были стать для вас такой же необходимостью, как для нас — сбережение воды, воздуха, почвы, своего настоящего и вашего будущего. Разве не так?
— Не отрицаю и не подтверждаю, — слегка оторопело сказал мой гость. — Знать вам о нас можно далеко не все.
Я усмехнулся.
— Милый мой, дорогой пра-пра-правнук! Да ваше лицо — открытая книга. Возможно, вас тренировали, учили скрытности и притворству, все равно вы не умеете лгать, что, кстати, говорит мне о будущем куда больше, чем любые ваши о нем пояснения.
— Неужели так?
— Именно так.
— Да-а… — проговорил он задумчиво. — Притворись, в случае чего… Ну теоретики, ну знатоки!.. Спасибо, учтем.
— Не стоит… Между прочим! Когда я уронил стакан, разве вы не могли вместо всей этой глупой инсценировки просто исчезнуть во времени?
— И тем, может быть, довести вас до инфаркта? — Он взглянул на меня с упреком. — Убедить в реальности привидений?
— Ах, так! Ну, разумеется, так… А эту свою… «гимнастку» успели словить?
— Здесь. — Он похлопал себя по поясу. — Теперь можете спать спокойно.
— Да я и так… Стоп! Почему вас так удивило мое бодрствование?
— Возникнув, я тут же, как полагается, включил… Словом любой человек должен был сразу погрузиться в беспробудный сон и забыть все, если ему что-то привиделось. К сожалению, средство, не действует, если организм борется с вирусами. Кстати, теперь, — он подчеркнул слово «теперь», — вы совершенно здоровы.
Верно, гриппа и след простыл! Давно и так незаметно, что я только сейчас обратил на это внимание… Ай да правнук, как он это умудрился?
— Спасибо, — сказал я с чувством. — Большое спасибо.
— Не за что. Я причинил вам беспокойство…..
— Ну что вы!
— …И должен был как-то извиниться. Но пора прощаться… Навсегда. Жаль, было очень, очень интересно, я не жалею о своей оплошности.
— Я тем более! Постойте… Вы не боитесь, что я расскажу о вашем появлении здесь и тем как-то повлияю на историю?
Он с улыбкой покачал головой.
— Вам же никто не поверит.
— Верно. Но мысли, которые вы невольно заронили…
— К ним, как вы сами заметили, мог прийти любой думающий человек вашей эпохи. Это ничего, наоборот, думайте о нас почаще, это надо, ведь мы от вас куда больше зависим… Прощайте, всего вам доброго в прошлом!
С этими словами он исчез. Сразу, мгновенно. Я даже не успел заметить, нажал ли он какую-нибудь там свою кнопку. Просто был человек — и растаял. Как я не был готов к этому, а все-таки вздрогнул.
— Всего вам доброго в будущем! — крикнул я уже в пустоту.
Услышал ли он меня сквозь века?
ЭДУАРД СОРКИН
Диагноз по старинке
ЭВМ с полминуты утробно погудела, помигала красными и зелеными лампочками, потом пощелкала встроенной пишущей машинкой и наконец выплюнула из узкой ехидной щели отпечатанный на стерильном картоне диагноз:
«Сердечно-сосудистый невроз. Продолжить лечение ранее рекомендованным методом».
А ниже — рецепт, все та же микстура с противным названием — биокорденалинспецин.
«Опять этот идиотский диагноз, — подумал молодой статистик Колин, неприязненно глядя на сверкающие щупы, микрофоны, датчики с защелками, пружинами и прочее автоматическое оборудование, которое, повинуясь всевидящим элементам — глазам ЭВМ, только что слушало, щупало, замеряло и, кажется, обнюхивало его с головы до ног. — Ох уж эти поликлиники самообслуживания!»
Спору нет, времени теперь тратишь на их посещение всего ничего: сведения о тебе законсервированы в обширнейшей памяти электронно-вычислительной машины, буквально в считанные секунды она, выслушав твои жалобы и получив показания датчиков, проделав экспресс-анализы, перебирает десятки тысяч подобных случаев и, выбрав схожий, выдает диагноз и методы лечения. Такая машина эрудированнее любого консилиума из самых достопочтенных медиков. Все это Колин знал. И тем не менее не доверял машине. Нет, он, конечно, не сомневался, что диагностическая ЭВМ не может ошибиться из-за какой-то неисправности: в ней наверняка имелись дублирующие системы и схемы самоконтроля. И, несмотря на это, полного доверия все же не было.
В самом деле, как можно заменить врачебное искусство прохождением электрических сигналов через интегральные схемы! Ведь недаром в каком-то старом руководстве по практической медицине он однажды прочел:
«Врожденное побуждение человека ко вспомоществованию в сострадании к себе подобным было и должно быть первым источником врачебного искусства».
А машина? Разве она способна к состраданию? Вот почему, например, у него, у Колина, второй месяц болит сердце? То начинает стучать, как отбойный молоток, то бьется так слабо, что он иногда с испугом принимается щупать пульс — не пропал ли? Месяц назад ЭВМ определила:
«Сердечно-сосудистый невроз».
Три недели Колин пил горькую микстуру, а она не помогла. И вот пожалуйста, извольте снова принимать ту же бурую жидкость… И название-то какое — биокорденалинспецин!..
Колин с треском застегнул на куртке молнию и вышел из кабины, раздраженно хлопнув дверью. Впрочем, настоящего хлопанья не получилось: сработали пружины, и дверь только укоризненно крякнула ему вслед.
В коридоре светилась надпись:
«Если ЭВМ при повторном посещении ставит тот же диагноз, вы можете для контроля обратиться в пункт консультации».
Ниже был указан адрес — на соседней улице. «Что ж, придется топать туда», — решил Колин. Подняв воротник куртки, он вышел из здания поликлиники.
«Нет ли у меня какого-нибудь скрытого микроинфаркта?» — размышлял статистик, шагая вдоль стены из голубых стеклянных блоков. Может, зря он летом ездил в эти чертовы горы и таскался вверх-вниз с тяжеленным рюкзаком? Надо будет рассказать об этом в пункте консультации…
