Томъ, потому что для насъ лучше причалить ночью, чтобы насъ не увидали. Бѣглецы, не ожидая нашего возвращенія, вѣроятно не будутъ остерегаться.
Альбатросъ мы спрячемъ гдѣ-нибудь за скалою, и даже если бы намъ пришлось провести на островѣ нѣсколько дней…
— Мы проведемъ ихъ, мистеръ Робюръ, и даже если бы пришлось бороться съ цѣлой ордой туземцевъ…
— То мы будемъ бороться, Томъ, будемъ бороться за свой аэронефъ…
Съ этими словами инженеръ обернулся къ своимъ людямъ, дожидавшимся дальнѣйшихъ приказаній, и сказалъ:
— Друзья, еще не время отдыхать. Придется проработать до утра.
Никто противъ этого ничего не имѣлъ.
Дѣло шло теперь о томъ, чтобы починить задній винтъ, какъ починили передній. Поврежденія у обоихъ были одинаковыя. Но для этого нужно было остановить на время аэронефъ или даже еще лучше дать ему задній ходъ. По приказанію Робюра, такъ и сдѣлали. Альбатросъ началъ медленно двигаться задомъ.
Всѣ приготовились къ переходу на кормовую сторону аэронефа, какъ вдругъ Томъ Тернеръ съ удивленіемъ почувствовалъ какой-то въ высшей степени странный запахъ.
Пахло гарью изъ каюты плѣнниковъ.
— Странно! — сказалъ помощникъ Робюра.
— Что такое? — спросилъ инженеръ.
— Неужели вы не слышите? Пахнетъ какъ будто жженымъ порохомъ.
— Правда, Томъ, такъ и есть.
— И пахнетъ какъ будто изъ задней рубки.
— Да… изъ ихъ каюты.
— Неужели эти негодяи сдѣлали поджогъ?..
— Поджогъ ли только?.. — вскричалъ Робюръ. — Выломай-ка дверь, Томъ. Выломай дверь!
Но едва Томъ Тернеръ успѣлъ сдѣлать шагъ впередъ, какъ раздался ужасный взрывъ. Всѣ рубки разлетѣлись вдребезги. Всѣ лампы разомъ погасли, потому что прекратился электрическій токъ. Настала совершенная темнота.
Большая часть подъемныхъ винтовъ или погнулись или сломались, но нѣкоторые изъ нихъ, поближе къ кормѣ, еще продолжали вертѣться.
Вдругъ позади первой рубки кузовъ аэронефа немного разсѣлся, и задняя часть платформы обрушилась въ пустоту.
Почти въ ту же минуту остановились послѣдніе подъемные винты, и Альбатросъ низринулся въ бездну.
Для восьми человѣкъ, уцѣпившихся за обломки, это было паденіемъ съ высоты трехъ тысячъ метровъ.
Паденіе было тѣмъ быстрѣе, что передній поступательный винтъ принялъ вертикальное положеніе и продолжалъ еще дѣйствовать.
Тогда Робюръ, даже и тутъ, среди полнаго крушенія, не потерявшій присутствія духа, пробрался въ полуразрушенную рубку, схватилъ рычагъ и перемѣнилъ направленіе вертящагося винта, сдѣлавъ его изъ поступательнаго подъемнымъ.
Паденіе, конечно, замедлилось, но все-таки мало. Хорошо, впрочемъ, было уже и то, что оно сдѣлалось равномѣрнымъ, а не равномѣрно-ускорительнымъ, какъ прежде. Если уцѣлѣвшихъ и ожидала все-таки смерть, то во всякомъ случаѣ смерть отъ волнъ морскихъ, а не отъ удушенія вслѣдствіе быстроты, съ которой они падали внизъ по воздуху.
Минуты полторы спустя послѣ взрыва, обломки Альбатроса навсегда погрузились въ волны…
въ которой сначала возвращаются за два мѣсяца назадъ, а потомъ перескакиваютъ черезъ три мѣсяца впередъ.
За нѣсколько недѣль передъ тѣмъ, 13 іюня, на другой день послѣ извѣстнаго уже намъ бурнаго засѣданія Вельдонскаго института, вся Филадельфія пришла въ страшное волненіе.
Во-первыхъ, какой-то нахалъ, какой-то инженеръ Робюръ-Побѣдитель, позволилъ себѣ оскорбить почтенное общество баллонистовъ и затѣмъ скрылся неизвѣстно куда.
Во-вторыхъ, президентъ и секретарь Вельдонскаго института самымъ непонятнымъ образомъ исчезли изъ города, не оставивъ по себѣ ни малѣйшихъ слѣдовъ.
Весь этотъ день многочисленная толпа осаждала почтовыя и телеграфныя отдѣленія, ожидая узнать что-нибудь объ исчезнувшихъ, но все было напрасно. Ихъ друзья были безутѣшны.
Прошелъ еще день, еще и еще, прошла недѣля, прошло двѣ недѣли, три… о пропавшихъ ни слуху, ни духу.
Въ Фермонтскомъ паркѣ обыскали каждое деревцо, каждый кустикъ, каждую былинку… Нигдѣ ничего…
Впрочемъ, при осмотрѣ лужайки въ паркѣ оказалось, что трава на ней какъ-то подозрительно измята. На опушкѣ деревьевъ отыскались слѣды какъ будто борьбы.
Неужели на баллонистовъ напали злодѣи?
Очень возможно. Полиція сбилась съ ногъ. Обшарили всѣ берега Скуйлькиль-Ривера, ощупали баграми все дно — ничего не нашлось.
Тогда прибѣгли къ самой широкой гласности. Во всѣ газеты Союза были разосланы объявленія. Daily negro, спеціально-негритянская газета, даже помѣстила у себя портретъ Фриколена, снятый съ послѣдней его фотографіи. Обѣщаны были щедрыя награды тому, кто отыщетъ или укажетъ пропавшихъ.
— Пять тысячъ долларовъ!.. Пять тысячъ долларовъ!.. — крупными буквами было пропечатано во всѣхъ объявленіяхъ и афишахъ…
Ничто не помогало. Пять тысячъ долларовъ оставались лежать въ кассѣ Вельдонскаго института, а дядя Прюданъ и Филь Эвансъ продолжали находиться неизвѣстно гдѣ.
Въ дѣлахъ общества баллонистовъ начался безпорядокъ и застой, а между тѣмъ работы по устройству Goahead'a быстро приближались къ концу. Пора было подумать объ его полетѣ, но члены общества рѣшили отложить исполненіе предпріятія до тѣхъ поръ, покуда не отыщутся дядя Прюданъ съ Филемъ Эвансомъ.
Какъ разъ въ это время снова возникъ вопросъ о феноменѣ, взволновавшемъ умы нѣсколько недѣль тому назадъ.
Дѣйствительно, странный предметъ вновь былъ нѣсколько разъ замѣченъ въ верхнихъ слояхъ атмосферы. Конечно, никому и въ голову не приходило устанавливать какую-нибудь связь между этимъ явленіемъ и пропажей двухъ членовъ Вельдонскаго клуба; требовалось поистинѣ разнузданное воображеніе, чтобы такъ или иначе сопоставить между собою эти два совершенно разнородные факта, не имѣющіе между собою ничего общаго.
Какъ бы то ни было, но необыкновенный астероидъ, болидъ, воздушный звѣрь — называйте какъ хотите — появился вновь и настолько ясно, что удалось опредѣлить его размѣры и форму. Во-первыхъ, его видѣли въ Канадѣ между Оттавой и Квебекомъ, ровно на другой день послѣ пропажи баллонистовъ; второй разъ его видѣли надъ равнинами Дальняго Запада (Far West), когда онъ состязался въ быстротѣ съ курьерскимъ поѣздомъ Тихоокеанской желѣзной дороги.
Съ этого дня для всѣхъ стало ясно, что заинтриговавшее всѣхъ летающее тѣло — произведеніе не природы, а рукъ человѣческихъ, что оно — просто-напросто летательный аппаратъ, построенный по системѣ «тяжелѣе воздуха». И если творецъ и обладатель аппарата продолжалъ еще сохранять инкогнито относительно своей личности, то машину свою онъ очевидно уже не желалъ больше скрывать отъ людскихъ взоровъ, разъ онъ рѣшился опуститься на ней такъ низко отъ земли. Вмѣстѣ съ тѣмъ было констатировано, что аппаратъ обладаетъ необыкновенною быстротою движенія, потому что черезъ нѣсколько дней послѣ исторіи съ поѣздомъ его видѣли въ Небесной имперіи, еще черезъ нѣсколько дней въ Индостанѣ, а потомъ надъ необозримыми степями Россіи. Что же касается до той силы, которая приводила аппаратъ въ движеніе, то этотъ вопросъ, разумѣется, остался невыясненнымъ.
Кто же такой былъ таинственнымъ изобрѣтателемъ и строителемъ необыкновенной машины, для которой не существовало разстоянія? Неужели Робюръ, неужели этотъ инженеръ, такъ самоувѣренно проповѣдывавшій свою воздухоплавательную теорію въ залѣ засѣданій Вельдонскаго института?
Нѣкоторымъ прозорливымъ людямъ
