– Ты говоришь так, будто она живая, - замечаю я.
– А я думаю, что так оно и есть, - Чингиз даже не смущается своих
слов. - Сеть стала слишком велика. Нельзя связать воедино миллионы
компьютеров и ожидать от этого лишь количественных изменений. Мы
оставляем в глубине свои следы. Слепки, отпечатки слов, поступков,
желаний. Мы… учим ее, что ли? Отдаем частицу души… должна же глубина
однажды осознать себя.
– Кем? - спрашиваю я. - Растянутой на весь земной шар паутиной
проводов и миллионами компьютеров? Электронным Франкенштейном? Монстром,
чудовищем, големом, коктейлем из спеси, амбиций, похоти, пустого трепа,
заумного философствования? Ты думаешь, что подобная глубина сможет
понять человека? А человек - понять такую глубину?
– Может быть и не так, - отвечает Чингиз. - Мы ведь не думаем о том,
что наш разум - это искорки на паутине синапсов между кашей нейронов. Мы
осознаем свою личность, а не уровень гормонов в крови и противоборство
древних инстинктов.
Он замолкает, достает сигарету из бело-синей пачки "Милд Севен". И
прежде чем закурить, добавляет:
– Во всяком случае, у нас всегда есть выбор, кем себя осознавать.
Человеком или големом.
– Чингиз, пойдем отсюда, - прошу я. - У тебя есть здесь любимый
кабак?
– Но лучше в настоящей Москве. Есть такой уютный ресторанчик… -
начинает Чингиз.
Я качаю головой. Мне кажется, что стоит сейчас закрыть веки и
посмотреть в темноту - я увижу что-то, чего не хочу видеть. Бесконечную
серую муть, кашу нейронов, помаргивающих огоньками синапсов.
И я не закрываю глаз.
– Начинаю бояться, что на самом деле ты… - Чингиз недоговаривает.
Я беру его за руку. Рука настоящая, живая и теплая. Человек, а не
голем.
– Чингиз, я не мужик, не малолетка, не старуха и не уродина. Я такая,
какой ты меня сейчас видишь. Только такая. Никакой иной Карины не
существует.
– Оки, - произносит он после мимолетной паузы. - Ты извини.
– Да ничего, - садясь в машину, говорю я. - Сегодня такой странный
день… представляешь, Томилин решил, что я - проверяющая из другой
инстанции, из ФСБ…
– Не произноси этого слова вслух, - шутливо отвечает Чингиз. - А с
чего вдруг у подполковника такие тревоги?
– Ну… не смогли пробить мою защиту и проследить канал.
Чингиз кивает. И с уважением признается:
– Я и сам, если честно… попытался отследить тебя. До виртуальной
квартиры дошел - и все. Замечательная закольцовка, я так и не понял, в
чем фокус.
– Это папа, - без колебаний говорю я. - Он хороший программист.
Поставил свою защиту.
– Серьезный папа, - соглашается Чингиз.
"Ягуар" трогается, я откидываю голову. Искоса смотрю на Чингиза.
Как он, все-таки, похож на рыцаря с моего старого паззла…
Этой мозаике никогда не сложиться до конца. Я знаю. Знаю, даже не
закрывая глаз.
Но этого вовсе не нужно знать рыцарю и принцессе.
Сергей Лукьяненко. Переговорщики
Планет у этой звезды не было. Ни одной. Зато имелся роскошный пояс астероидов и две группы гипертоннелей - по и над плоскостью эклиптики. Поэтому звезда G-785 и служила общепринятым местом ведения переговоров. В случае опасности можно было попытаться отст - Сегодня что-то решится, Давид.
Это сказала Анна Бегунец, главный экзопсихолог Флота. Должность ее, много лет бывшая синекурой, последний месяц оказалась востребована в полной мере. В глубине души Давид восхищался тем, как держится эта маленькая, немолодая женщина - на чьих плечах нын - Да? - кратко спросил Давид. Гримёр, занимавшийся раскраской лица, неодобрительно покосился на пилота, но ничего не сказал. Он тоже был профессионалом - лучшим голливудским гримёром из числа немногих прошедших медкомиссию. Ему приходилось заниматься маки - Вы же знаете Давид, какое сакральное значение придают д-дориа числу шесть. Сегодня шестой тур переговоров.
Самоназвание чужих прозвучало из уст Анны очень чисто. Д-дориа. Комки разноцветных щупальцев. Сухопутные осьминоги…
Гример полюбовался разукрашенным лицом, отступил на шаг, кивнул. Потом присел на низенький стульчик и занялся паховой областью.
– Сегодня гениталии должны быть белыми, - сказала Анна. Голос ее был невозмутим и лишен даже тени иронии. - Это знак добрых намерений и надежды на скорое завершение спора. Меня не оставляет ощущение, что д-дориа почему-то не доверяют нам.
Гример покосился на Анну. Несмотря на молодость этот импозантный негр не боялся высказывать свою точку зрения.
– Белые? А как же красные ободки? Вспомните дополнительное толкование к кодексу цветов, мисс Бегунец!
– Один ободок, - согласилась Анна, поколебавшись. - И не больше!
Давид тоскливо смотрел в зеркало. Гримерная на космическом корабле! Боже мой… И он - голый мужик, раскрашенный в немыслимые цвета, должные что-то символизировать. Пять дней назад, после первого тура переговоров, Бегунец рассказала ему русский анекдот И ничего нельзя поделать. Переговоры должны вести те, кто осуществили первый контакт. На переговоры надо приходить обнаженными и в символической раскраске.
Можно, конечно, отказаться. Заявить, что люди не приемлют подобных условий. Но не станет ли это поводом к войне?
Как бы ни старались сейчас на земле правительства и корпорации, строящие Глобальную Сферу Обороны, но у Земли лишь один межзвездный корабль. Первый, экспериментальный, так легко и так не вовремя встретивший чужую разумную жизнь…
У одних лишь д-дориа - сотни космических кораблей.
И вот он, прославленный пилот и немолодой, кстати, человек, ветеран НАСА и участник первой марсианской, идет на переговоры, посверкивая ягодицами. Согласно этикету чужих - то, на чем сидишь, должно блестеть!
Позор. Стыд. Унижение.
Но лучше унизиться, чем погубить человечество.
– Вы не переживайте так, Давид, - сказала Бегунец. - В одном из первых русских фантастических романов при первом контакте с Чужими люди раздевались догола… демонстрировали красоту человеческих тел.
– Как может оценить человеческую красоту сухопутный осьминог? тоскливо спросил Давид. Покосился на гримера. Тот трудился безропотно и отрешенно. Профессионал… все мы профессионалы.
– Вспомним нудизм и боди-арт, роспись по телу, - продолжала Анна. Опять же - североамериканские индейцы…
– Я старый волосатый мужик с отвислым брюхом и кривыми ногами! - не выдержал Давид. - Мусорная урна - и та красивее меня.
Анна суховато улыбнулась, будто давая понять - "разговор закончен". Сказала:
– Вы должны быть уверены в себе, Давид. Насколько нам известно, девять разумных рас мирно сосуществуют в космосе. Девять рас! Они не воюют, они уважительно отзываются друг о друге. Неужели мы не сумеем войти в их число?
