Однако в этой жизни сестра моя сжалилась надо мной и ради помощи мне пожертвовала походом к подруге. В результате я сдал алгебру не на тройку, а на твердую пятерку, а Алка навсегда осталась без семьи и без мужа. Окрылённый успехами в математике, я в старших классах налег на иностранные языки и после школы без труда поступил в «мглушку», как называли Московский государственный лингвистический университет, бывший Иняз имени Мориса Тореза. Получив диплом с отличием, я был направлен на стажировку во Францию, в университет Клермон-Феррана, а по возвращении случайно встретил на улице своего бывшего преподавателя, и тот мне сообщил, что его однокашник, работающий в Торгово-промышленной палате начальником отдела международных связей, как раз сейчас ищет кандидатов для заполнения вакансии переводчика-референта французского языка.
Со Светкой, оказывается, я познакомился три года назад, в парикмахерской, где она работала. Кстати, она все еще там числится, только в «декретном отпуске» (тут у меня отвалилась челюсть, и я добрых две минуты не мог выдавить из себя ни слова, а потом попросил Алку повторить это еще раз. «А ты что, не заметил, что у твоей женушки живот на восьмом месяце? — ехидно вопросила она. — Эх, вы, мужики, все вы такие невнимательные!» И я не стал ей объяснять, что в постели живот был не виден, а потом Светка накинула на себя просторный халат, да и откуда я мог знать, что это не комплекция такая, а беременность?).
Квартирный вопрос здесь был решен тоже без моего участия. До моей женитьбы мы с Алкой так и обитали в старой трехкомнатной квартире. После свадьбы я переселился в новую семью («Я с твоей стервятницей сразу не поладила, — скупо информировала меня Алка. — Поэтому если бы вы вселились ко мне, то это были бы вечные звездные войны»), а сестра некоторое время сдавала одну из пустующих комнат постояльцам. До тех пор, пока однажды ее не осенила здравая мысль: зачем мелочиться, когда можно сыграть по-крупному. И она сыграла. Сдала всю квартиру целиком под крупную арендную плату, причем, разумеется, неофициально, по устной договоренности с жильцами — на вид вполне приличными и скромными девушками-студентками, — а на часть этой суммы сняла вот эту однокомнатную конуру. В результате этой риелторской операции у Алки образовался довольно неплохой доход, и она стала позволять себе всякие вольности. Походы по ресторанам и по ночным клубам в компании подруг, затем — пристрастие к игре в рулетку.
Естественно, добром это не кончилось. Однажды, проиграв довольно крупную сумму в казино, она решила снять деньги со счета, на который должна была поступать арендная плата за квартиру. К удивлению сестры, счет не пополнялся уже несколько месяцев. Она кинулась на квартиру — разбираться. Однако никаких девушек-студенток там уже не оказалось, а встретил Алку здоровенный мужик кавказской национальности, который дал ей понять, что ни о какой аренде не может быть и речи, что он честно купил эту квартиру за огромную сумму полгода назад у вполне порядочного человека, что все документы в порядке — вот они, кстати, так что никаких претензий к нему быть не может. Естественно, сестра моя обратилась в милицию. Однако после недолгого разбирательства ее информировали, что милиция тут ничего сделать не может, ибо документы на квартиру и в самом деле в порядке, а квартира якобы давным-давно конфискована жилищными органами за неоплату квартплаты и коммунальных услуг.
Попытки Алки добиться справедливости в ЖЭКе, милиции, паспортном столе и прочих органах ни к чему не привели. Вполне возможно, что она стала жертвой своеобразной квартирной мафии, лишавшей таким образом жилплощади одиноких владельцев.
Алка подала в суд, но правосудие отказало в удовлетворении ее иска. Так сестра не только сама лишилась жилья, но и косвенно лишила жилплощади меня. Когда мне стало это известно, то я явился к ней домой вместе со своей «парикмахершей» и учинил грандиозный скандал, поклявшись, что моей ноги у нее больше никогда не будет и что знать ее больше не желаю. Наверняка действовал по наущению Светки и особенно ее мамаши...
После этого дела у Алки совсем пошли наперекосяк. Она впала в депрессию, пристратилась к выпивке, мужчины в ее жизни задерживались не больше, чем на одну ночь. После двух абортов и одного выкидыша она окончательно махнула на себя рукой, потому что врачи сказали, что детей у нее уже не будет.
Плюс ко всему — неприятности с работой. Никому не нужна одинокая, любящая выпить женщина, не отличающаяся деликатностью и ангельским характером. Так и катилась Алка по жизни, как перекати-поле...
Нет, она никогда не слышала о Любляне. Может, и была в моем классе такая девчонка, но я никогда не приводил ее домой и ни разу о ней не упоминал («Закон сообщающихся сосудов, — с горечью подумал я. — Если я навалился в старших классах на языки, то для Любляны места в моей жизни уже не нашлось»).
Я слушал сестру, и во мне постепенно переворачивались прежние представления о ней. И я мысленно поклялся, что не оставлю ее в беде. Ведь и я сам недавно прошел через все это — черная полоса невезения, вечная нехватка денег, озлобленность на весь мир, постепенное сползание на дно под грузом алкоголя и наркотиков и жалкий, отвратительный уход на тот свет, похожий на бегство из плена.
— Ладно, Ал, — сказал я наконец, заметив, что за окнами уже смеркается. — Мне пора идти.
— Куда? — не поняла она.
— Домой.
— Но ведь там — не твой дом, Алька, — тихо сказала она. — Ты же сам сказал, что они тебе — чужие люди.
Я отвел глаза в сторону.
В какой-то степени она была права, но я не мог, не имел права вот так сразу перечеркнуть ту линию своей судьбы, которая привела меня к Светке и ее мамаше, и начать новую жизнь с нуля.
И еще я вспомнил, что скоро стану отцом.
— Чужие — не значит плохие, — пробурчал я. — Может, ты их судишь со своей колокольни, Ал, а ведь, наверное, и у них есть свои плюсы...
Алла ничего не сказала, только лицо ее враз стало отчужденным. Наверное, она хотела, чтобы я не оставлял ее одну — по крайней мере, сегодня.
Я уже дошел до двери и только тогда спохватился.
— Слушай, Ал, а у тебя, случайно, нет их адреса? Понимаешь, я с утра не успел запомнить, где находится дом, и квартиру тоже не помню. Помню только — десятый этаж, и все...
Сестра покачала головой:
— Откуда? Писем я вам не писала, а в гости вы меня так и не пригласили.
— Извини... Придется тогда звонить в справочную, — развел руками я. — Можно, я от тебя позвоню?
Видимо, в этот момент она мне поверила окончательно.
— Не надо в справочную, — устало сказала она. — у меня где-то записан ваш домашний номер...
