«Ювелиришка какой-нибудь, не иначе», — решил про себя Дюммель, выжидающе глядя на своего визави.
— Ну-ну.
— Что «ну-ну»? — оторопел визави.
— Выкладывайте работу.
— Как «выкладывайте»? Куда?
— А вот хотя бы сюда, на стол.
— Однако. — Удивленное выражение сошло с остренького лирика получателя. Усики презрительно вздернулись. — Это невозможно. Я — дизайнер.
— Ну и что? — хамовато спросил немец.
— Как «ну и что»? — растерялся получатель. — Вы хоть представляете себе, что такое дизайнер?
— Не представляю. — Лицо Дюммеля стало приобретать багровый оттенок. — И не желаю представлять. Извольте предъявить работу. Я должен видеть, за что плачу деньги.
— Да, но здесь — резолюция мсье Симмонса… — начал было дизайнер.
— Плевать мне на резолюцию! — взвился барон и трахнул по столу кулачищем. — Можете выложить на стол свою работу или нет?!
— Нет! — Дизайнер смерил Дюммеля презрительным взглядом. — И не смейте повышать голос, вы, мизерабль!
Что означало слово «мизерабль», Дюммель не знал, но на всякий случай в долгу не остался и обозвал дизайнера шарлатаном. Тот вспылил, ушел, хлопнув дверью. Затем последовало объяснение с Симмонсом, которое в иные времена непременно вылилось бы в нахлобучку, но теперь шеф был в прекрасном настроении и лишь мягко пожурил барона и велел немедленно выплатить злосчастному дизайнеру, которого, как выяснилось, мадам Эльсинора специально пригласила из Парижа, причитающуюся сумму.
В тот же вечер Дюммель отыскал француза в ресторане и, выложив на стол монеты, развернул ведомость.
— Прошу расписаться в получении, мсье динозавр.
Француз вытаращил глаза, но тут же взял себя в руки и решительным жестом отодвинул деньги.
— Не пойдет.
— Это почему же? — осведомился немец.
— Не та валюта. — Француз отхлебнул из рюмки, аппетитно почмокал. — Мне нужны наполеондоры. Пятьсот наполеондоров и ни сантимом меньше.
Ни слова не говоря, Дюммель сгреб деньги обратно в портфель и, не прощаясь, покинул зал ресторана.
Эльсинора, которой он, возвратившись домой, поведал о своих злоключениях с проклятым «динозавром», весело расхохоталась.
— Вы неподражаемы, герр Дюммель! Вы просто прелестны в своем невежестве! «Динозавр» — это же надо было придумать.
— Где я ему наполеондоры искать буду? — сокрушался барон.
— Вы хоть видели наполеондоры когда-нибудь?
— Откуда?
— Хотите полюбоваться?
— Мадам, конечно, шутит.
— Вовсе нет. Сейчас поищу в своей коллекции.
— Стоит ли беспокоиться, мадам?
— А почему бы и нет? Будете по крайней мере знать, как он выглядит.
«Век бы его не видеть», — подумал барон, но деликатно промолчал. Эльсинора скрылась за дверью, а Дюммель отпер сейф и в сердцах швырнул в него портфель.
— Вы опять не в духе, Зигфрид?
Дюммель вздрогнул и оглянулся. В дверях стоял улыбающийся Симмонс.
«Тебя только не хватало!» — Барон мысленно чертыхнулся.
— Рассчитались с дизайнером?
Немец отрицательно мотнул головой.
— Не нашли?
— Нашел. — Дюммель тяжко вздохнул и запер сейф.
— И что же?
— Не взял, жулик. Ему, видишь ли, наполеондоры подавай. А откуда у меня наполеондоры?
— М-да. — Симмонс прошелся по комнате. Сел в кресло. Пожалуй, действительно проблема. Что же вы намерены делать, Зигфрид?
— Не знаю, — угрюмо буркнул немец. — Ума не приложу.
— А я знаю! — Эльсинора стремительно вошла в комнату. — И ты здесь, Эрнст?
— И я здесь, — улыбнулся Симмонс.
— Я принесла герру Дюммелю наполеондор, — сообщила она радостно.
— Думаешь, это его выручит? Вам ведь нужно ик гораздо больше, а, Зигфрид?
— Еще четыреста девяносто девять таких монет, если этот динозавр не врет.
— Динозавр? — хохотнул Симмонс. — Дизайнер, вы хотите сказать.
— Какая разница? — уныло проворчал немец, разглядывая протянутую Эльсинорой монету. — Золотых от этого не прибавится.
— Что верно, то верно. — Симмонс благодушно попыхивал сигаретой. — Хотя, как знать? Возможно, как раз этот золотой вас и спасет, Дюммель. Что ты на это скажешь, Люси?
— Скажу, что друзей надо выручать.
— Золотые слова… — Симмонс затянулся и пустил к потолку длинную струю дыма. — Как по-вашему, друг вы нам или не друг, Зигфрид?
— Я? — оскорбился барон. — Вам?
— Ну, разумеется, вы нам.
— И вы еще в этом сомневаетесь?
— Я нет. А вот Люси…
— Мадам Эльсинора! — взмолился немец.
— Эрнст шутит, герр Дюммель.
— Ну полно, полно, барон. Экой вы, право! Уже и спросить ни о чем нельзя.
Симмонс загасил сигарету и поднялся.
— По правде говоря, этот ваш динозавр-дизайнер и мне порядком надоел. Но уговор есть уговор. Так что вам придется поработать, Дюммель.
— С огромным удовольствием, шеф.
— Даже так? — Симмонс усмехнулся. — Ну что ж, тогда отправляйтесь и принесите два ведра мусора.
— Два ведра чего? — оторопел немец.
— Мусора, — невозмутимо повторил шеф. — Щебенка, глина, известь — все равно, лишь бы поувесистее.
— Вы смеетесь надо мной, шеф.
— Вовсе нет. Вам ведь нужны золотые?
— Нужны, — вздохнул барон.
— Тогда не теряйте времени.
— Хорошо, шеф. — Дюммель все еще колебался. У самых дверей он оглянулся. — Вы не шутите, герр Симмонс?
— Ничуть, Зигфрид.
— Тогда я пошел?
— С богом, барон.
Дюммель вышел, прикрыв за собой дверь.
— По-моему, ты переигрываешь, Эрнст, — улыбнулась Эльсинора.
— Возможно.
Симмонс наклонился, поцеловал ее в щеку. Она ласково провела рукой по его волосам. Он перехватил ее ладонь и поднес к губам.
— Хочется хоть на минуту почувствовать себя богом. Могу я себе это позволить?
— Конечно, можешь. — Она рассмеялась. — Как прикажете к вам обращаться в такие минуты?
— На ты. Бог — единственная персона, к которой англичане обращаются на ты.
— Даже теперь? — усомнилась она.
— Когда теперь?
— Ну тебя! В XXIII веке, разумеется.
— Не знаю, — откровенно признался он. — Ни разу не бывал в церкви. Как-то не до того было.
— А ведь церкви там все еще есть.
— Есть. И верующие есть. Секты, общины…
Они умолкли, занятые каждый своими мыслями. В дверь негромко постучали.
— Войдите, — откликнулся Симмонс. Дверь отворилась, и в комнату вошел Дюммель с двумя ведрами строительного мусора.
— А, вот и вы, Зигфрид! — оживился Симмонс. Взял из рук сконфуженного барона ведра, прикинул, взвешивая. — Пожалуй, достаточно. А теперь не сочтите за труд прогуляться с мадам по парку полчасика. Не возражаете? И боже вас упаси пытаться ее обольщать!
