Петроний Аматуни - Парадокс Глебова

А «Ри» продолжал свой безостановочный бег по круговой орбите…

Я не знаю последних слов, произнесенных Юль и Евгением Николаевичем на прощание: то ли они шутили и смеялись до конца — по гаянскому обычаю, то ли по-земному оплакивали свою неудачу. Не знаю, что было произнесено у биотронов «Ри» в ту минуту. Но верю: они закончили экспедицию как жили — не теряя разума, человеческого достоинства.

Вот о чем подумал я, когда во Дворце Человека, перед членами Народного Совета демонстрировались кадры из дневника замечательных звездоходов, и я всматривался в дорогие мне лица незабвенных Юль и Евгения Николаевича Глебовых…

Изучение присланных ими материалов многое прибавило к тому, что имелось в энциклопедии о Материи Величайших Пространств, но проблема оставалась «запломбированной». Выручить Глебовых по крайней мере в ближайшие годы представлялось сомнительным: вначале предстояло разгадать само «пекло», а потом — идти в него.

Совет принял три решения, в равной степени взволновавших меня, Хоутона, Шелеста и наших гостеприимных хозяев…

1. Построить звездолет для возвращения землян на родину, тем самым отметить отличное выполнение ими полетного задания.

2. Увековечить память супругов Глебовых, их выдающуюся деятельность в истории планеты.

3. Считать проблему Материи Величайших Пространств главнейшей; создать специальный институт, передать в распоряжение Совета института группу космонавтов и спроектировать три звездолета повышенной прочности и мощности, превосходящих «Ри». Конечная практическая цель — спасение Глебовых.

О том, что делалось во исполнение первого распоряжения, я расскажу в следующей главе. Исполнение третьего пункта уходит в отдаленное будущее. Второй…

… С центрального космодрома Уэл поднялась в космос ракета-носитель, выводя на орбиту необычный мемориальный спутник. Имея наклон к оси планеты, он двигался так, чтобы его видели жители обоих материков Гаяны.

Покинув носитель, спутник вспыхнул ярким темно-вишневым пульсирующим светом.

Колесо истории, как говорили у нас еще в античные времена, катилось вперед, но нам слышался в его движении сухой скрип и раздражающий скрежет.

Потеряв Звездолюба и Юль, мы особенно почувствовали, как они дороги нам. Думая же о них — вспоминали Ло. Странно сложились наши судьбы: Ло ушел в Прошлое, Юль и Глебов — в Будущее, мы оказались между ними, в Настоящем…

Мы прожили на Гаяне меньше года, но успели полюбить чистые яркие краски ее природы, по-своему наивный, веселый и трудолюбивый народ.

Наша миссия окончена. Строительство космолета «Роот» подходит к концу. Мы реже бываем в конструкторском бюро, ибо уже знаем свой корабль назубок. Пройдена и программа тренировок. Последние дни на Гаяне…

Странное чувство охватывало меня: будто я превратился в книгу, в которой по ошибке сброшюрованы последние главы одного романа и начальные — другого.

Однажды вечером над телепатоном торшера появилось изображение светловолосою подростка. Его грустное лицо показалось мне знакомым. «Может быть, из-за глаз, таких же голубых и умных, как у Глебова?» — подумал я.

— Здравствуйте, ани, — сказал мальчик. — Вы помните меня?

— Кто ты? — спросил я.

— Меня зовут Оу, ани. Когда вы первый раз были у долгожителя Гана, я включился в его Телепатон… Вы обещали прилететь к нам…

— Вспомнил, — кивнул Шелест. — Спасибо за приглашение. Это я заверил тебя, и мне неловко…

— Я понимаю, ани, — быстро заговорил Оу. — У вас столько дела. Но сейчас у меня есть кое-что, возможно, интересное для вас. Учитель говорит: мысль новая. Генеральный Проблематор подтвердил его слова. Я хотел бы кое-что показать и поделиться предположениями.

— Как быть? — обратился ко мне Шелест по-русски. — Я и Хоутон будем заняты два дня, ты же знаешь…

— Не возражаю, — ответил я. — Слетаю…

— Хорошо, Оу, — повернулся к Телепатону Шелест и кивнул в мою сторону. — Вот он прилетит к тебе.

— Спасибо. Я жду тебя, долгожитель! Доставить меня на юг Урела взялся все тот же Рат, почти ежедневно бывавший у нас в гостях и узнавший о просьбе Оу.

— Я помогу тебе, ани, — предложил он. — Я тебя высажу в интернате и отправлюсь по своим делам. А на обратном пути — прихвачу… Заодно покажу тебе новинку! Пока о ней знают лишь авиаторы.

— Какую, Рат?

— Самолет, ани, — скромно ответил конструктор. — Небольшой, двухместный.

— Этим не удивишь!

— Потом скажешь… Утром я жду тебя на аэродроме Тиунэлы, в ангаре экспериментальных машин.

Утром, как условились, я был на месте. В узком отсеке ангара стоял… круглый фюзеляж, длиной метров десять, с классическим самолетным хвостом и крепкими, утолщенными стойками ног шасси, без колес. Не было и крыльев.

— Впервые вижу такой самолет, — смущенно улыбнулся я. — Или он еще не собран?

— Нет, ани, он готов к полету хоть вокруг Гаяны.

— И именно на нем мы сейчас отправимся?

— Да, ани.

— Со скоростью ракеты?

— Нет, ани: это же самолет. Садись…

Лезу в пилотскую кабину и располагаюсь правее Рата. Подлокотники кресла изогнулись под прямым углом внутрь и как бы законтрили меня без привязных ремней.

Рат включил двигатель. В моторном отсеке послышалось приятное жужжание. Самолет (все-таки этот недомерок впоследствии оказался превосходным самолетом!) чуть приподнялся.

Открываю форточку и выглядываю: у ног шасси выросли прозрачные голубовато-зеленые поплавки! Рат слегка увеличил мощность, и фюзеляж вырулил из ангара — поплавки переползли порожек так, будто его и не было.

— Объясни, Рат, не томи…

— Хорошо? — осклабился инженер. — Это Z-поле, сформованное специальной антенной. Смотрите дальше, ани! Есть уже и крылья…

Из фюзеляжа выползли телескопические лонжероны с ажурным набором тонких нервьюр: теперь я сам догадался, что это тоже антенны Z-поля, наподобие огромного зонта у «Юрия Гагарина», на котором мы прилетели с Земли.

Мгновение — и стали видны прозрачные фиолетово-зеленые крылья с обычным аэродинамическим профилем. Рат вырулил на старт и пошел на взлет. В момент отрыва от земли у меня екнуло сердце: фюзеляж зрительно держался на тонких трубах и чуть ли не на проволочном каркасе-антенне крыльев.

Но все было нормально, и самолет ринулся в набор. Слегка прижало к сиденью, и мне вспомнилась далекая не только во времени, но и в пространстве… моя земная юность.