— Чёрный "рено", номера пятьдесят семь кА-бэ тридцать один семнадцать.
— Хорошо. Напиши мне на бумажке, а я уж моего бен-Талала поставлю в известность, чтобы завтра с пятнадцати часов по местному времени ждал чёрный "рено" с этими номерами в Закхо у здания таможни.
— А какую легенду Одиссею придумать?
Калюжный пожал плечами.
— Он у нас хохол с Днепропетровска? Очень хорошо, пусть он считает себя буровым мастером. Сейчас немало вот таких вот "дикарей" из Румынии, бывшей Югославии и Украины на нефтепромыслах Мосула и Киркука работают. В Курдистане ведь войны нет, там ребята Барзани в первый же день американского вторжения технично и относительно мирно взяли власть. Так что желание хохла из Днепропетровска, работавшего на буровых в Западной Сибири, чуток помочь курдам с нефтедобычей — за малую толику — ни у кого удивления не вызовет.
Левченко кивнул.
— Ясно. Значит, им нужно завтра к пятнадцати быть в Закхо, у здания таможни. Фура с грузом?
Генерал махнул рукой.
— Пусть где-нибудь на окраине запаркуется и ждёт. Ночью люди Хаджефа её чуток разгрузят, а утром на трассе Дахук — Мосул её подорвут злые люди.
— Понял.
— Ну а раз понял — выполняй! Времени у нас негусто, фура с нашим грузом, по моим подсчётам, уже прошла Батман. Так что времени у нас на раздумья, почитай что, и нету. Вперед, подполковник! Послезавтра наш с тобой скромный подарок нашим друзьям из-за Большой Воды должен оказаться в руках их самых преданных поклонников!
***
Вот чёрт! Как не вовремя!
Одиссей про себя матерился, кусал губы, ломал пальцы — но сделать ничего, увы, не мог. Всё уже было сделано — и как ни квохтал над своим искалеченным грузовиком растяпа-водитель, как ни ругался по телефону Туфан — в Силопи к вечеру они никак не попадали. Чёртовы курды! Чтоб им ни дна, ни покрышки!
А ведь сегодня утром всё начиналось так хорошо.
Из рецепции отельчика в Конья, вернее, со служебного компьютера дружелюбного сонного хозяина, ему удалось отправить донесение в Москву; завтрак был выше всяких похвал, а дорога на восток, на которую они выехали через десять минут после завтрака — все двести с лишним километров от Конья до Невшехира — проходила по абсолютно плоскому высокогорному плато, которое, судя по отметке уреза воды озера Туз, находилось на высотах около тысячи метров над уровнем моря, отчего воздух был немыслимо прозрачен и свеж, как в первый день творенья. Плюс к этому — они проезжали исторические места, можно сказать, места библейские! Примерно около девяти утра справа мелькнул указатель на Ихлару — которой так восторгалась Герда. Ещё бы ей не восторгаться — в отвесных скалах долины Ихлара находится сотня с лишним церквей первых веков христианства и жилые дома — пещеры на пять тысяч жителей. Из ста пяти церквей Ихлары, правда, только четырнадцать открыты для посещения — но, по словам Герды, и этого более чем достаточно! Одиссей вспомнил несколько фотоальбомов, забитых фотографиями диковинных пещерных соборов и педантично и аккуратно, чисто по-немецки, подписанных диковинными турецкими названиями — Йиланлы, Аджачалты, Сюмбюллю, Киркдамалты и Бахаттын Саманлыджи. Впрочем, как он понимал, на самом деле эти церкви назывались совсем по-другому. Например, Йиланлы, по его скромному разумению, была церковью Георгия Победоносца — на всех её фресках главным был конный воин, поражающий змия. А вот Аджачалты, сохранившая фрески сцен Введения во Храм, Благовещения, встречи Марии и Елизаветы, Рождества Христова, бегства а Египет, Успения и Вознесения — скорее всего, по мнению Герды (значительно внимательнее, чем Одиссей, прослушавшей курс религиоведения) была посвящена Богородице. В куполе двухэтажной церкви Сюмбюллю сохранилось изображение Христа Вседержителя, на южной стене — Благовещение. Благодаря цифровику Герды на фотографиях можно было различить также Николая Угодника, Соломона, архангелов Михаила и Гавриила. А ведь этим фрескам уже никак не меньше тысячи лет!
Одиссей намекнул Туфану, что было бы неплохо хотя бы на часик свернуть на Ихлару — но курд, хмыкнув и что-то пробормотав про себя, отрицательно покачал головой.
— Нет времени. За Невшехиром мы должны догнать машину с грузом. Дальше будем ехать вместе. Не рядом, но недалеко. Чтоб друг друга видеть.
Одиссей вздохнул.
— Нет, так нет. Хотя жаль. Возле Невшехира есть подземный город Деринкую, ты там был?
Туфан пренебрежительно махнул рукой.
— А, ерунда. Был, когда в армии служил. В учебной бригаде. Молодой аскер! Нас туда возили. На… на экскурсию. Подземные города не только в Деринкую есть. Ещё и в Каймаклы, Озконаке, Мазыкую, Татларыне, Гельверы есть. Больше шестидесяти штук уже нашли!
— И что это за подземные города?
Курд пожал плечами.
— Аллах знает! В тридцатые годы их открыли. Мулла или учитель. Из местных. Нас водили в подземный город в Деринкую. Восемь этажей! Этот, который рассказывает — говорил, что на десять тысяч жителей. Зачем и для кого вырыли — неизвестно, когда — тоже никто не знает. Давно. Ещё до римлян. Жить там нельзя — готовить негде. Туалетов нет. Зачем их строили — никто не знает. Иншалла!
В полдень проехали Невшехир — тоже ещё тот городок! Невшехиром, насколько помнил Одиссей из прочитанного в Бургасе (спасибо за путеводитель впавшей впоследствии в отвратительную алчность Ире Бенчевой!) он назывался не всегда. Городок этот был основан ещё при хеттах, которые почти четыре тысячи лет назад медленно продвигались по протекающей неподалеку реке Кызыл Ирмак и ее притокам. Как его называли хетты — Бог весть; при византийцах этот город назывался Нисса, об чём уже есть письменные источники. После турецкого нашествия он какое-то время назывался Мушкара, а вот нынешнее имя, Невшехир, которое означает что-то вроде Нью-Йорка или Новгорода — дословно с турецкого переводиться как "Новый город" — он получил сравнительно недавно, всего в XIV веке. Незадолго, кстати, до Куликовской битвы, почти одновременно с переименованием Переяславля Рязанского в простую Рязань. Которая находилась в другой части той же гигантской татаро-монгольской империи, в какую входила тогда и Малая Азия. Вот так вот! Было время, когда жители Невшехира и Рязани были, если можно так выразиться, гражданами одного государства!
Во времена римские здесь жил и работал епископом один из отцов православной церкви, святой Григорий Нисский, богослов и философ, младший брат Василия Великого, который изображается на иконостасе практически любой православной церкви после Иоанна Предтечи, Архангела Михаила и апостола Павла. Григорий Нисский родился в 332 году неподалеку отсюда, в Кайсери, который назывался тогда Кесарией Каппадокийской, в отличие от Кесарии Палестинской, находящейся в Земле Обетованной и поныне — всего в часе езды от Тель-Авива на север по направлению к Хайфе.
