— Чтобы разжечь костер, нам потребуется что-нибудь помельче, — решил Джеффри. — А еще солома из стойла. Кстати, ты не видела, никто не выбегал сейчас из башни? Кто-то сбил меня с ног, но в дыму я не разглядел, кто это был.
— Я видела, что Мэддокс волнуется. Но потом он успокоился и даже подружился с собаками. А больше ничего такого не произошло. Кстати, как ты разожжешь огонь?
— Если ты принесешь солому, я вытащу горящую головешку из башни.
— Будь осторожен.
— Постараюсь. Боюсь только, от того, осторожен я или нет, ничего не изменится.
Вопли снова стихли. Мечи не звенели. Дым окутывал все вокруг непроницаемой пеленой. Пригнувшись, Джеффри двигался вперед, пока не увидел перед собой отсветы огня. Тут он заметил у очага какую-то туманную фигуру — две колонны, на которых стояло нечто темное. Подойдя чуть ближе, он понял, что колонны — это ноги, а «нечто» превратилось в спину вооруженного мужчины, задумчиво глядящего в огонь. Его доспехи были из кожи с нашитыми бронзовыми пластинами. Растрепанные соломенно-желтые волосы выбивались из-под рогатого шлема и волнами падали на широкие плечи.
Джеффри поспешно отступил под покровом дыма. Добравшись до стены, он забрался не один из стульев и вынул из корзинки стоящий в нем факел. Он решил не возвращаться больше в башню.
Солома ярко вспыхнула и почти сразу же погасла, но лучины затлели, и понемногу, осторожно устанавливая шалашиком поленья, ребята развели настоящий костер. Как только он как следует разгорелся, вокруг начали собираться псы. Они располагались около огня, почесываясь, зевая, зализывая раны. За ними последовал Мэддокс. Он встал чуть в сторонке и замер, погруженный в свои лошадиные думы. Джеффри поставил скамейку поперек лежащего на подушках Фарбелоу. Он постарался получше ее укрепить — все-таки лишняя защита переломанной ноги на случай, если навес рухнет. Сбегав в дом, он принес еще одеял и коробку с лекарствами. Примерно полчаса ничего особенного не происходило. Салли и Джеффри, сидя на ступеньках, спокойно закусили хлебом с яблоками.
А потом началась буря. Ясные, как бриллианты, звезды, горевшие в безоблачных небесах, внезапно скрылись из виду. Небо застонало. На вершине башни, вдоль парапета, опоясывающего балкон, заиграли огни Святого Эльма. Посыпались крупные капли теплого, как кровь, дождя. Долина задрожала от раскатов грома. Джеффри видел, что псы вновь завыли, но он их не слышал — все заглушал гром. Стало светло, как днем. Вдоль всей долины стояла черная крыша туч, опираясь на извилистые столбы ослепительно белого, видимого даже сквозь закрытые веки, огня. Сарай рядом с конюшней вспыхнул, воспламененный прямым попаданием молнии. Дрожащий Мэддокс пробрался сквозь свору обезумевших от страха псов и прижался к Салли. Мир словно сошел с ума.
Когда буря утихла, Джеффри сперва решил, что он просто-напросто оглох. Он слышал какой-то странный плач — результат, как он поначалу думал, лопнувших барабанных перепонок. Но вот одно из поленьев в костре со стуком упало на бок, и Джеффри отчетливо это услышал… плач звучал с небес, словно кружась вокруг вершины башни. На фоне загоревшейся конюшни мальчик на миг различил черную, чернее самой ночи, тень. Но он не был в этом уверен. Плач загремел душераздирающим воплем и унесся куда-то на запад.
И тогда что-то сдвинулось в его сознании. Знамения окружили его со всех сторон. На севере взметнулась к небесам новая башня. По ее вершине ходили люди с факелами. Огромное, как амбар, чудовище, отдаленно напоминающее лягушку, выползло из леса и принялось скрести когтями о камни, покрывающие двор. Прошел мимо дядюшка Яков. Он щелкал пальцами на ходу и рассыпал во все стороны искры. Он выглядел рассерженным. Все вокруг закачалось, поплыло вслед за улетевшим плачем, ревущей рекой времени, невероятным водопадом обрушивающейся с края бездны реальности. И падение, падение, падение…
Когда он пришел в себя, было по-прежнему темно. Облака исчезли, луна висела над самым горизонтом, от конюшни и примыкавших к ней сараев остались только угольки, земля под ногами качалась. Из леса доносились стоны падающих деревьев. Ступеньки, на которых они сидели, накренились…
— Просыпайся, Салли, — Джеффри затряс сестру за плечо. — Посыпайся и будь готова бежать. По-моему, башня сейчас упадет.
— Джеф, мне страшно.
— Мне тоже. Если она повалится прямо на нас, наша песенка спета, но если она будет падать в сторону, мы должны, не мешкая, побежать в другую. И не пытайся спрятаться… ни дом, ни стена нас не спасут. Надеюсь только, что с мистером Фарбелоу все будет хорошо.
Ребята никак не могли приноровиться к точкам и колебаниям земли — они следовали совершенно неритмично, как попало, толчок за толчком то с одной стороны, то с другой, и часто, аккомпанируя им, под землей что-то грохотало. Джеффри оглянулся на дом: широкая рваная трещина чернела на фоне белой стены у двери. Они с Салли раза два даже упали — это было все равно как стоять в прыгающем на ухабах автобусе, не держась за поручни и не видя, куда он едет. Они отходили от дома, внимательно глядя под ноги. Еще бы, ведь трещины между булыжниками, которыми был вымощен двор, то расширялись, то опять сходились. Добравшись до более или менее устойчивого участка (может, потому, что камни здесь были покрупнее), ребята уселись спина к спине и стали пристально глядеть на черный силуэт башни, вознесшейся высоко в звездное небо.
Они ждали, когда она упадет.
Сперва три, сливающихся в один, толчка, — и часть внешней стены правее от ребят, с грохотом рухнула в ров, прихватив с собой сарай с бревнами. Затем они увидели, как земля с той стороны собралась в складку, волной побежавшую через двор. Шестифутовая волна земли и камня с гребнем из ломающихся каменных плит. Дети встали.
— Приготовься, Салли. Попытаемся проехаться на ней. Держи меня за руку. Побежали!
Волна шла по мостовой, наклоняя и переворачивая булыжники, словно листы книги. Джеффри побежал ей навстречу, волоча Салли за собой. Они вскарабкались вверх. Салли упала, и он наклонился вперед, пытаясь поднять ее на ноги. Но тут камень, на котором он стоял, накренился и, выпустив невольно сестру, мальчик полетел на землю через гребень волны на другую сторону. Большой булыжник придавил ему лодыжку, и тут же прямо ему на голову свалилась Салли.
— Джеф, ты в порядке?
— Да. Смотри!
Волна уже миновала башню, но та падала. Сперва из ее дальней части вывалился большой треугольный кусок кладки, широкий сверху и узкий внизу, словно кусок обоев, сорванных со стены. Посыпались камни, гремя и стуча друг о друга, сплошной обвал, падающий прямо на колодец с большим воротом и каменную плиту над пещерой Мерлина. Видимо, под землей что-то сдвинулось, потому что башня начала клониться в этом направлении, медленно, как минутная стрелка, сыпля все новыми камнепадами. Она кренилась, все еще почти целая, пока не стало казаться совершенно невероятным, как она вообще стоит. Затем фундамент все-таки не выдержал, башня стала разваливаться на тысячи гигантских каменных блоков. Дрожь прошла по земле от страшны: ударов, пыль столбом взлетела к небесам, выше, чем рухнувшая башня.
