— Банни, дорогая, мне больно.
— ЭТИ КРИСТАЛЛЫ ЭТО ГОРТИ, — подумала Банни. — А СЕЙЧАС Я СКАЖУ ЕЙ, ЧТО СОЛУМ ЗАБРАЛ ИХ ОБРАТНО К ЛЮДОЕДУ. — Ее лицо и ее голос были одинаково сухими и белыми как мел, когда она сказала: — Тебе еще не было больно…
Горти вбежал по лестнице и ворвался в свою квартиру.
— Я хожу под водой, — запыхался он. — Все к чему я тянусь, у меня выхватывают. Что бы я ни делал, куда бы я ни пошел, либо слишком рано либо слишком поздно либо… — Он увидел Зину в кресле, с открытыми и невидящими глазами, и Банни сидящую у ее ног. — Что здесь происходит?
Банни сказала:
— Пришел Солум, когда мы были в кухне, и забрал кристаллы, а мы ничего не могли сделать и с тех пор Зина не сказала ни слова, а я очень боюсь и я не знаю, что делать — у-у-у… — И она начала плакать.
— О Боже! — В два шага он пересек комнату. Он поднял Банни, быстро обнял ее и усадил. Он стал на колени возле Зины. — Зи…
Она не шевельнулась. Ее глаза были сплошными зрачками, окнами в слишком темную ночь. Он поднял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. Она задрожала, а затем закричала, как если бы он обжег ее, начала извиваться в его руках.
— Не надо, не надо…
— О, извини Зи. Я не знал, что тебе будет больно.
Она откинулась назад и посмотрела на него, наконец-то его увидев.
— Горти, у тебя все в порядке…
— Да, конечно. Что тут с Солумом?
— Он забрал кристаллы. Глаза Джанки.
Банни прошептала:
— Двенадцать лет она прятала их от Людоеда, а теперь…
— Ты думаешь, что Людоед послал его за ними?
— Должно быть. Наверное он выследил меня и ждал, пока ты не уйдешь. Он зашел сюда и снова вышел так быстро, что мы смогли только повернуть голову и посмотреть.
— Глаза Джанки…
Было время, когда он чуть не умер, в детстве, когда Арманд выбросил игрушку. И другой раз, когда бродяга раздавил их коленом, а Горти, в столовой в двухстах метрах, почувствовал это. А теперь Людоед мог бы… О, нет. Это было слишком.
Банни вдруг прижала ладонь ко рту.
— Горти — я только что подумала — Людоед не послал бы Солума самого. Он хотел эти кристаллы… ты знаешь, какой он становится, когда что-то хочет. Он не может ждать. Он должен быть сейчас в городе.
— Нет. — Зина неловко поднялась. — Нет, Бан. Если только я не ошибаюсь, он был здесь, а сейчас отправляется обратно в карнавал. Если он считает, что Кей Хэллоувелл это Горти, он захочет, чтобы кристаллы были там, где он сможет воздействовать на них и наблюдать за нею в то же время. Я готова поспорить, что в эту минуту он мчится по дороге обратно к карнавалу.
Горти застонал.
— Если бы я только не ушел! Может быть мне удалось бы остановить Солума, может быть даже добраться до Людоеда и… Черт побери! Машина Ника в гараже; сначала мне нужно было найти Ника, чтобы одолжить ее, а потом нужно было убрать грузовик запаркованный напротив въезда в гараж, а затем оказалось, что в радиаторе нет воды, а — о, ну вы знаете. В любом случае, сейчас у меня есть машина. Она внизу. Я собираюсь ехать прямо сейчас. За триста миль я должен догнать… как давно здесь был Солум?
— Час или около того. Ты просто не успеешь, Горти. А о том, что будет с тобой, когда он начнет работать с этими кристаллами, мне страшно думать.
Горти вытащил ключи, подбросил их и поймал.
— Может быть, — сказал он вдруг, — я не уверен, но может быть мы сможем… — Он бросился к телефону.
Слушая, как он быстро говорит в трубку, Зина повернулась к Банни.
— Самолет. Ну конечно!
Горти повесил трубку, глядя на часы.
— Если мне удастся добраться до аэропорта за двенадцать минут, я смогу успеть на дополнительный рейс.
— Ты хочешь сказать «мы».
— Ты не едешь. С этой минуты это моя вечеринка. Вы ребята уже достаточно пережили.
Банни натягивала свое легкое пальто.
— Я возвращаюсь обратно к Гаване, — сказала она непреклонно, и несмотря на детские черты ее лица, оно выражало железную волю.
— Одна я здесь не останусь, — сказала Зина спокойно. Она пошла за своим пальто. — Не спорь со мной, Горти. Мне нужно о многом рассказать тебе, и может быть много сделать.
— Но…
— Я думаю, что она права, — сказала Банни. — Ей надо о многом рассказать тебе.
Самолет выбирался на взлетную полосу, когда они прибыли. Горти выехал прямо на летное поле, отчаянно сигналя, и он подождал. И после того, как они уселись на свои места, Зина постоянно говорила. До цели их полета оставалось десять мину, когда она остановилась.
После долгой задумчивой паузы Горти сказал:
— Так вот кто я такой.
— Таким быть совсем непросто, — сказала Зина.
— Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?
— Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас есть… Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания, если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.
Он вдруг повернулся к ней.
— Почему я ел муравьев?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу безупречно. Во всяком случае у тебя не было уравновешено количество муравьиной кислоты в организме. (Ты знал, что по-французски муравей называется «fourmi»? В них полно этой кислоты). Некоторые дети едят штукатурку, потому что им не хватает кальция. Некоторые любят подгоревший пирог, потому что им нужен углерод. Если в организме существует дисбаланс какого-то элемента, можно поспорить, что это будет серьезно.
Закрылки были опущены, они почувствовали торможение.
— Мы прибываем. Как далеко отсюда карнавал?
— Около четырех миль. Мы сможем взять такси.
— Зи, я собираюсь оставить тебя где-нибудь вне его территории. Ты слишком много пережила.
— Я иду с тобой вовнутрь, — твердо сказала Банни. — А Зи — я думаю, что он прав. Пожалуйста останься в стороне пока — пока все не закончится.
— Что ты собираешься делать?
Он развел руками.
— То, что смогу. Вытащу оттуда Кей. Помешать Арманду Блуэтту сделать те мерзости, которые он собирался делать с ней и ее наследством. И Людоед… Я не знаю, Зи. Мне просто придется играть в зависимости от обстоятельств. Но я должен сделать это. Ты сделала все, что могла. Давай говорить откровенно; ты сейчас не можешь быстро ходить. Мне придется все время присматривать за тобой.
— Он прав, Зи. Пожалуйста, — сказала Банни.
— О, будь осторожен, Горти — пожалуйста будь осторожен.
