— Проснулись? — холодно осведомился я. — Мне хотелось бы, чтобы вы показали мне пропуск из Дивеево.
— Какой пропуск? — заюлил гость. — Меня там все знают, все ко мне хорошо относятся и всегда пускают туда-сюда-обратно-обоим нам приятно. И монахини тоже. Гыыыы! Это я так пошутил. А у вас — что, нет чувства юмора? Я давно уже, знаете ли, ощущаю вашу враждебность. Вы злой человек, Скиталец.
— Откуда вы знаете, что я Скиталец?
— Ой, не помню, может, отец Илларион сказал, может, ваш сосед. Очень, кстати, приятный юноша. И совсем не грубит, не то, что вы. Но я думаю, все дело в том, что вы меня просто плохо понимаете.
— Да нет, напротив, я очень хорошо вас понимаю, — сказал я. — И я вас очень попросил бы, чтобы вы мне сказали, кто вы такой и зачем ко мне вторглись.
— Ну я же вам говорил, меня отправил отец Илларион.
— Хорошо, — я взял в руки телефон и набрал номер храма.
За священником послали, он подошел через минуту и я спросил его, действительно ли он послал ко мне человека, который говорит, что приехал из Дивеево.
— О да, — согласился отец Илларион. — Он, конечно, несколько странный, и надо сказать, бесцеремонный, но он хорошо знает архимандрита Симеона, с которым я вместе учился в семинарии.
— Это он вам так сказал? Или отец Симеон? — осведомился я.
— Ну конечно, гость из Дивеево. Прости, я запамятовал, как его зовут.
— Михаил, — сказал я. — Отец Илларион, я не верю ни одному его слову. Он не тот, за кого себя выдает. Неужели вы не почувствовали?
— Голубчик, — взмолился священник, — у меня служба сейчас начнется. Потерпи его пару деньков, а потом он сам уедет, хорошо? — в трубке раздались короткие гудки.
Я повернулся к гостю.
— Ну что ж, — сказал я. — 48 часов вы можете здесь находиться. И ни минутой больше. Только потому, что за вас хороший человек попросил. Хотя он вам тоже не верит. Только вот одно условие — прекратите вести себя в моем доме, как хозяин!
— Что вы имеете в виду? — возмутился Михаил. — Если то, что я взял у вас из блока пачку сигарет, то, пожалуйста, так и быть, я верну… — он вытащил из кармана мои сигареты и положил на прикроватный столик. Я заскрипел зубами.
— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду.
— Я вас не понимаю, это все ваша враждебность. Мне, конечно, неуютно будет у вас, но что поделать, куда-то же мне надо на эти дни деваться, — и человечек юркнул из спальни в коридор. Когда он выходил из комнаты, то по-птичьи наклонил голову, повернул через плечо ко мне лицо и, как мне показалось, опять подмигнул мне.
Я сдернул простыню с тахты, снял наволочки с подушек и пододеяльники с одеял, отнес все это в ванную, бросил в стиральную машину. Вернулся в спальню, подмел пепел с ковра. Мне очень хотелось взять в руки мокрую тряпку и тщательно вымыть всю комнату, каждый предмет, но я решил, что негоже надолго оставлять Михаила с моей семьей и отправился на кухню.
Хиппа уже ушел. У Михаила в руках была колода карт — вероятно, он принес их с собой, у нас их отродясь не было, — гость показывал Длинноухому какой-то дурацкий фокус. Малыш с интересом следил за ним, смеялся, поблескивая глазами и раскрасневшись, давно я не видел его веселым. Дашка, не стесняясь постороннего, кормила Цыпленка грудью.
— Даша, — он поживет у нас, но всего два дня, не беспокойся, — вполголоса предупредил я.
— Да пускай остается, — ответила Дашка. — Посмотри, он такой веселый. Длинноухому с ним хорошо.
— Но он врет, он не наш, ты же сама это видела, он не православный.
— Ну и что? — сказала Дашка. — Ты прямо упертый какой-то. Можно подумать, остальные — не люди.
— Люди, конечно, люди, — согласился я. — Но с нормальным человеком можно общаться. Вот с Хиппой у меня же прекрасные отношения.
— И Хиппа, между прочим, сказал, что он нормальный дядька, а что врет — так в этом нет никакого криминала. Ну свойство такое у человека.
Михаил продолжал показывать фокусы Длинноухому. Периодами они оба оглядывались на меня и начинали громко хохотать. Я никогда не слышал, чтобы мой мальчик так цинично и нагло смеялся. Не знаю, когда с ним успел договориться Михаил, но между ними явно существовал молчаливый договор. И несмотря на шум, издаваемый гостем, я был уверен, что он прекрасно слышит, о чем я говорю с женой.
Мне стало невыносимо находиться среди них, я вернулся в спальню, сел за компьютер, соединился с Феей, сказал, что мне нужно посоветоваться с ней насчет той ситуации, в которой я оказался. Но Фея, к моему удивлению, выслушав мой рассказ, приняла сторону гостя. Я соединился с Шаманом, Одинокой Птицей, и оба они дружно стали уверять меня, что я слишком эмоционален, не объективен, что гость — нормальный человек, а я просто испытываю к нему естественную антипатию, как человек, который редко с кем общается. Я уже хотел выключить компьютер, как вдруг замигала лампочка экстренного вызова. Я включил линию. На ней был Ветер.
— Ветер, ты разве не умер? — удивился я.
— Конечно, умер. Я хотел сказать тебе, что я знаю, кто это, Скиталец, но только одно могу сказать — беги! Оставь семью и беги. Ты никого не сможешь уже спасти…
— Ветер, что ты такое говоришь? — взмолился я. — Я не могу бросить Дашку, Длинноухого, Цыпленка… — но Ветер не ответил.
Я вернулся на кухню.
— Кстати, паспорта у вас тоже нет? — спросил я Михаила.
— Почему же нет, есть, вам показать, подозрительный вы наш? — дружелюбно улыбнулся мне гость широкой белозубой улыбкой. Но водянистые глаза его смотрели мимо меня.
— Покажите, — потребовал я. Михаил протянул мне паспорт. Я посмотрел данные гостя. Иванов Михаил Александрович. Я взял бумажку и записал это, затем номер паспорта, прописку. Он был прописан в Питере. — У вас ведь есть здесь квартира, — сказал я.
— Ну и что? — ответил гость.
— Вы говорили, что вам негде остановиться.
— Вы просто завидуете, что я подружился с вашей семьей, — возразил Михаил.
— Причем здесь моя семья? Может, вы хотя бы не будете уходить от прямых ответов?
— А я разве ухожу?
— Да что ты привязался к человеку? — заступилась за самозванца Дашка. — С тобой просто ладу в последнее время не стало.
— Боже мой! Но он ведь все врет! Неужели ты не чувствуешь, что ему нельзя верить? — я схватился за голову.
— Да почему же нельзя? Михаил, простите его, что он такой невоспитанный. Кстати, а кто вы по профессии?
— Я? Я исцелитель, — улыбнулся Дашке гость. Он наклонил по-птичьи голову, глянул на меня, подмигнул и на долю секунды я увидел, что он показывает мне язык.
— Так вы доктор? — радостно воскликнула Дашка. — Посмотрите, пожалуйста, Цыпленка. Он заболел.
