Рассмотрев квадратик, повествующий о долгих годах, проведенных на пустой планете, женщина с удовольствием совершила мысленную прогулку по ее прекрасным садам.
— Если ты выживешь и сможешь покинуть Суук… ты туда вернешься? — немного печально спросила она, словно сожалея, что не имеет возможности сопровождать гостя в дивном путешествии.
— Может быть, — неуверенно кивнул Руиз. Мысль об этом напоминала волшебную сказку, далекую от реальности.
— И я бы вернулась на твоем месте. Мне так нравится возиться с растениями, а здесь… ведь это иллюзия, здешние цветы не нуждаются в заботливом уходе. Они прелестны, но это только мои воспоминания о живых растениях.
Ему стало интересно.
— Скажи, ты всегда выглядела так, как сейчас?
— Да, с тех пор, как пришла в Компендиум.
— И никогда не пыталась что-то улучшить или исправить? — спросил он, отводя глаза.
— А именно? — слегка обиженно поинтересовалась она.
— Не знаю, — пробормотал Руиз. — Цвет волос? Нос, может быть… чуть меньше или… чуть больше?.. Ну, что-нибудь.
— Мой нос? — она хихикнула и опустила глаза. Лиил натянула тонкую ткань платья так, что ясно обозначились напряженные выпуклости грудей.
— Что, слишком маленькие? А разве ты не считаешь их очаровательными?
— Именно так, — ответил он, зажав руки между колен.
— Извини, — посерьезнела женщина. — Можно продолжать? Ты завораживаешь меня. Знаешь, во времена расцвета Компендиума я была специалистом по человеческой адаптации.
— Правда? — Внезапно он ощутил себя подопытным растением, специально выращенным на почве из крови и горечи.
— Правда, — ответила она, поднимая квадратик с изображением гейша, по заданию Лиги установившего в мозгу Руиза смертную сеть. — Отвратительное существо.
Лиил приблизила к глазам очередной снимок.
— А вот и несчастная Аулисс Монсипор. В своей уютной клетушке над Фараоном бедняжка, вероятно, до сих пор видит тебя во сне.
Она легонько потрепала его по руке.
— Я с легкостью представляю себя на ее месте. Она мечтает о сказочном принце, который яркими красками расцветит ее серое существование. И это несмотря на то, что ты покинул станцию, даже не попрощавшись.
— Она развлекалась, покупая детей, и даже не задумывалась над тем, что творит. — Руизу вспомнились гнев и омерзение, которые он испытал той ночью. Сейчас ему казалось, что все это произошло много лет назад.
— Ну что ж, ее нельзя назвать высокоинтеллектуальным существом. Она — продукт своего времени и культуры. Однако твое праведное возмущение, мягко говоря, неуместно в данной ситуации. — Впрочем, в тоне Лиил звучало не осуждение, а, скорее, беззлобное подтрунивание. — Позволь узнать, почему ты не осуждаешь Низу — она ведь тоже владела рабами?
Руиз покаянно опустил голову: подобная мысль никогда раньше не приходила ему в голову.
— Мне кажется, я могу ответить за тебя, — продолжала Лиил. — Твоя Низа воспитывалась в условиях другой культуры. Аулисс, как и ты, обитательница пангалактики. Но у нее отсутствуют твоя чуткость и тонкость восприятия. Ты не можешь простить ей именно этого.
— Вероятно, ты права, — согласился Руиз.
— Ну, в таком случае я и тебе могу найти оправдание. В конце концов мы с тобой тоже принадлежим к разным эпохам. — Глаза женщины заискрились весельем, и гость вынужден был ответить ей такой же улыбкой.
Лиил неспешно перебирала квадратики с изображениями каменистой поверхности Фараона. Затем последовали казнь в Биддеруме, казармы Кореаны, неудачный побег, дни, проведенные вместе с Низой в апартаментах «Черной Слезы».
— Она такая красивая, — с легкой грустью произнесла хозяйка, рассматривая бывшую принцессу, одетую в одно из тех сверкающих платьев, изобретением которых она развлекалась в покоях Кореаны, — Счастливая, ей не пришлось ничего делать со своим телом, она просто родилась красавицей… Какая редкость.
— Да, — Руиз не мог оторвать взгляда от дорогого образа.
Внезапно он почувствовал прилив безнадежной тоски. Неужели Низа никогда больше не посмотрит на него так, как на этой картинке?
Бывший агент помотал головой, стараясь избавиться от несвоевременных мыслей.
Лиил перевернула квадратик. Теперь в волшебном зеркале появилось решительное лицо Кореаны. Именно так она выглядела, отправляясь в Моревейник.
— Тоже очень красивая, — отметила Лиил. — Но на нее смотреть далеко не так приятно.
Руиз глубоко вздохнул.
— По всей вероятности, она мертва. И я благодарен судьбе за это. Очень опасная женщина.
Лиил искоса взглянула на гостя.
— Насколько я понимаю, и Желтый Лист весьма недурна собой. Правда, ее красота — несколько иного свойства. Как ты умудрился настолько запутаться в отношениях со множеством красавиц?
— В твоем голосе слышится осуждение, — криво усмехнулся Руиз. Сама Лиил тоже могла гордиться своей внешностью и, очевидно, прекрасно об этом знала.
— Ну… когда я просматриваю твои воспоминания, я вижу, к каким катастрофам приводят встречи с прекрасными женщинами. Но, возможно, это просто случайные совпадения.
— Злая судьба, — согласился Руиз. — Но в подобных ситуациях есть своя прелесть.
— Я так и поняла, — кивнула Лиил.
Она очень долго рассматривала последний квадратик, затем передала его собеседнику.
Это была ночь любви на барже «Глубокого Сердца». Они с Низой уединились на верхней палубе. Изящная головка девушки томно откинулась назад, волосы, казалось, закрывали звезды на ночном небе.
Из груди Руиза вырвался непроизвольный сдавленный стон. Ему никак не удавалось по-настоящему вздохнуть — мешал комок в горле. Он резко смахнул непрошеные слезы.
— Прекрасно, — произнесла Лиил тихим, грустным голосом.
Она медленно и неохотно опустила квадратик лицевой стороной на покрывало.
— Руиз, — осторожно произнесла хозяйка. — Сомнир дал мне и другие отпечатки. Но ключевым я считаю именно это. Понимаю, ты страдал. Совершая жестокие убийства в Моревейнике и на барже, не говоря уж о времени, проведенном на родеригианской бойне… но там ты был такой же жертвой, как и те, чьи глотки ты перерезал.
Он не смог удержаться от горького смешка.
— Ты хочешь сказать, что мне было больнее, чем им?
Лиил покачала головой.
— А что ты мог поделать? Спасти кого-то из них? Родеригианцы — чума вселенной. Она без разбору поражает невинных людей. Счастлив тот, кому удалоcь пережить ее.
— Наверное, ты права, — согласился гость. — Но я никогда уже не почувствую себя чистым.
Зеленые глаза женщины сверкнули, он физически ощутил горячее дыхание ее гнева.
