- Именно этого и боятся в вашем институте. Исцарапаться! Ты бы вырубил эту мертвечину, - советовала Мариам.
- Топор не берет. Да и некогда этим делом заниматься.
- Сегодня опять испытания?
- Обязательно. Ты понимаешь, Мариаша, я еще никогда в жизни не сталкивался с такой невероятной загадкой. Ставлю под форсункой стальную плиту, включаю компрессор. Начинается разбрызгивание жидкой цементной массы, сделанной точно по рецепту Даркова. Все получается великолепно, - масса прекрасно схватывается и, пока еще сырая, крепко держится на плите. Но стоит мне только провести этот опыт в закрытой форме стройкомбайна, когда обе ее половины сдвинуты, как цементную массу точно подменили, она не хочет держаться не только на потолке, но и на стенках. У меня самая новейшая контрольная аппаратура. Телеконтроль, радиоактивные изотопы. Из института метеорологии привезли аппарат, основанный на принципе измерения толщины снежного покрова с помощью изотопов. Здесь он у меня измеряет толщину наращиваемых стен. Однако никакая техника не помогает. Неразрешимая загадка.
- Таких не бывает, Саша.
- Ты сначала выясни насчет лопнувшего патрубка, а потом утверждай.
- Попробую выяснить, хотя уверена, что техника здесь ни при чем. Да?
- Спасибо. Значит, виноват начальник строительства? То есть - я? Завод поставил доброкачественные патрубки, а здешнее руководство не провело соответствующей воспитательной работы с кадрами, в результате чего получилась авария. Видишь, уже готовая формулировка для выводов. Так и подскажи комиссии.
Мариам оглянулась, не видит ли кто, и обняла мужа.
- Какой ты у меня злой.
- Устал я очень, Мариашка. Вот и бросаюсь на всех.
- А ты отдохни, пока еще не привезли лидарит. Говорят, здесь на речке рыбалка хорошая. Потом сделаешь плановые десяток домиков, и поедем в Москву.
Васильев испытующе посмотрел ей в глаза:
- Шутишь?
- Зачем "шутишь"? Разве я не знаю, что ты у меня особенный.
- Неправда, Мариам. Меня просто честность заела. Ведь обещал ребятам дать целый поселок. Надо сделать.
Желая отвлечь его от дурных мыслей, Мариам напомнила:
- У тебя сегодня испытания. Я же никогда не видела.
- Что ж, посмотри. Но радости будет мало.
- С таким настроением незачем и пробовать.
Васильев взял ее крепко под руку, чтобы не поскользнулась на тропинке, залитой лидаритом, и, шагая в ногу с Мариам к месту испытаний, говорил:
- Иногда я страшно ненавижу себя за глупое нетерпение, за кустарничество. В самом деле, почему бы не подождать знающего человека, чтобы вместе заняться поисками? А я не могу, готов ногтями разрывать землю, не дожидаясь, пока принесут лопату. Рою, рою, пальцы кровоточат. И кажется мне, что рядом Литовцев стоит, опираясь на палку, подсмеивается. А сзади, зная, что тебе некогда обернуться и дать в морду, какой-то Пирожников сыплет за шиворот песок... Забавная картинка? Как ты думаешь?
Мариам невесело рассмеялась.
Глава двенадцатая
ПРОТИВНИКИ НЕ СОГЛАШАЮТСЯ НА НИЧЬЮ
Сегодня Васильев начал новую серию опытов, очень трудоемких, но единственно возможных в данных условиях. Придерживаясь основной рецептуры Даркова, Васильев решил внести некоторые изменения в технологию, для чего покрытие внутренних стенок формы производилось при повышенном и пониженном давлении струй, изменялись конфигурация форсунок, температура подогрева, время сушки и так далее. Все эти опыты велись на отдельных участках формы и в разных местах. Были составлены графики и таблицы, причем во множестве вариантов, чтобы хоть методом исключения найти причину разрушения слоя.
Столь широкий фронт работ потребовал установки дополнительных контрольных приборов. Один Багрецов с этим не мог справиться, а потому Надя пришла к нему на помощь. Ясное дело, что без Алексея она не смогла обойтись, к тому же он стал удивительно понятливым. Алеша понимал ее без слов.
Мариам смотрела на все эти приготовления, держась в стороне, чтобы никому не мешать. Надя изредка на нее поглядывала и с каждым разом все больше и больше убеждалась, что Алешкина мачеха не только хороша собой, - в ней было что-то особенно привлекательное, и вся она была какая-то "уютная". Прежде всего, Надя отметила ее скромность, даже застенчивость. Мариам боялась лишний раз взглянуть на мужа, хотя нетрудно было заметить, что этого ей очень хочется. Алешка пробегает мимо, и она машинальным, материнским движением поправляет у него завернувшийся воротник, тот даже не благодарит, - медведь, конечно, вежливости никакой, - мчится дальше, и Мариам провожает его теплым и чуточку грустным взглядом.
Что с Алешки взять? Ну откуда ему знать правила приличия? До сих пор ведь не познакомил с мачехой. И вот Надя, махнув на него рукой, а заодно и на ненужные условности, подходит к Мариам:
- Мне Алеша говорил о вас, - и, протягивая руку, добавляет: - Надя.
Мариам задерживает ее маленькие пальцы в своих и ласково улыбается:
- Мне тоже говорили о вас.
- Алеша? - нечаянно вырывается у Нади.
- Нет. Александр Петрович.
Сказано это было сдержанно, и Надя почувствовала, что далее эту тему развивать не следует, причем - в обоюдных интересах.
Загудела сирена, зажглись красные контрольные сигналы на боковых стенках формы. Обе половинки поползли друг к другу, соединились, и сигнальные фары оказались рядом, как глаза, горящие тревожным светом.
Надя извинилась и поспешила к аппаратам телеконтроля. Сейчас заработает компрессор, начнут действовать форсунки. "Неужели опять ничего не выйдет?" подумала Надя и по достоинству оценила тактичность Мариам, которая осталась в стороне, не желая быть свидетелем возможной неудачи. Александру Петровичу и так нехорошо - лучше уж не видеть ее соболезнующих глаз.
Неподалеку от стройкомбайна стоял грузовик. Мариам забралась в кабину, опустила стекло и оттуда наблюдала за испытаниями. Ей не нужно было смотреть на экран телевизора, следить за стрелками приборов, разглядывать графики, слышать отрывистые приказания Васильева.
В его движениях, жестах, в выражении лица можно было прочитать и робкую надежду, и нетерпение, и мучительное раздумье, и боязнь неудачи. Десятки раз сдвигались и раздвигались створки формы, вздыхал компрессор, из стальной коробки слышался шум прибоя, звонкое шипение мечущихся струй и, точно заключительные скорбные аккорды, гулкие удары густой массы, падающей на платформу. Рушился сырой потолок.
Новый опыт. Заливка участка прошла благополучно. Выключены форсунки. Заработали высокочастотные генераторы, - начинается сушка. Проходят минуты, Маркам втягивает голову в плечи, замирает в болезненном ожидании: неужели снова обрушится потолок? Слабенькая надежда согревает сердце - пронесло! И вдруг - как удар торпеды в стальное корабельное днище... Сердце падает. Больно, и Мариам почти физически ощущает эту боль.
