выпей, прошу тебя. На тебе лица нет. Всю ночь не спала. Тебе нужно успокоиться и прилечь.
– Ну, как успокоится, как успокоится! Сердце разрывается! Я чувствую, с мальчиком что-то случилось.
– Если бы случилось, давно бы позвонили. Загулял, небось. Вот придёт, выпорю. Будет знать, как родителей с ума сводить, – пробурчал отец, беспокойно водя рукой по столу.
Робин поставил стакан на стол и отошёл к окну. За окном посветлело. Всю ночь проискав брата, они так и не нашли его. После того, как Марат ушёл на встречу с меценатом, его никто не видел.
– Надо звонить в полицию, – повернулся он к отцу. Тот мрачно взглянул на него и ничего не сказал. Мать тихо запричитала.
Отец поднял руку, чтобы связаться с полицией, но не успел, браслет резко завибрировал и он поспешно принял вызов. Мать поднялась, и они с Робином выжидающе смотрели на него. Взглянув на них, отец включил громкую связь.
– Гаврило Петрович Смелов? – спросил незнакомый мужской голос.
– Да, я, – ответил тот, бледнея.
– Вы могли бы прийти в полицейский участок?
Мать обессилено повалилась на стул, Робин кинулся к ней.
– Что случилось?
– Приходите, на месте поговорим.
– Хорошо, я приду.
Связь прервалась.
Робин хлопотал около матери, голова её запрокинулась, а руки безжизненно упали вдоль тела. Вызвали экстренную помощь, и через пятнадцать минут электромобиль увёз их в больницу, а ещё через полчаса Робин с отцом вышли из больницы, и направились в полицейский участок.
***
Заспанный дежурный отправил их в пятый кабинет, махнув рукой вглубь длинного полутёмного коридора.
Найдя нужный номер, они постучали и вошли. Пожилой грузный полицейский сидел за столом и читал какие-то бумаги.
Он устало посмотрел на них:
– Смеловы?
– Гаврило Петрович, – представился отец.
– Робин.
– Садитесь, – полицейский указал на стулья, стоящие напротив его стола.
Пока они рассаживались, он вынул носовой платок и стал вытирать багровую шею, рассматривая их.
– Утро, а уже жарко, – наконец, проговорил он, отдуваясь, – солнце шпарит, как летом.
Робин старался унять колотивший его озноб.
– Чего вызывал-то? – наконец проговорил отец.
– М-да, тут вот какое дело, – полицейский принялся перебирать бумаги, стараясь не смотреть им в глаза.
– Поступил сигнал от рыбака. Он обнаружил на берегу одежду и браслет. По опознавательному коду, принадлежит Марату Смелову. Сейчас там идут поисковые работы. Я вот, должен вас поставить в известность. Но тело ещё не найдено, возможно, он жив. Хотя… – он снова завозил платком по шее, отдуваясь.
Сердце Робина гулко и больно ударило. Он взглянул на отца. Тот сидел неподвижно, опустив голову.
– В общем, такие вот дела, – протянул полицейский. – Сочувствую вам. Но надо опознать вещи.
Он тяжело поднялся, подошёл к сейфу, который со скрежетом открылся. Из тёмного его нутра полицейский достал большие прозрачные пакеты, разложил на столе.
– Посмотрите. Его?
Отец взглянул и кивнул. Робин тоже узнал чёрные широкие брюки брата, его зелёную кофту-балахон под цвет его глаз, которую ему связала мама на новый год, жёлтый длинный шарф, с ним Марат почти никогда не расставался, считая необходимым атрибутом художника. Спазм сдавил горло Робина, и он не мог ничего сказать. Слёзы выступили на глаза, комната предательски расплылась. Он молча кивнул.
– Хорошо, – проговорил полицейский, – подпишите протокол.
Отец, а за ним Робин подписали документ.
– Ну, всё. Можете быть свободными. Мы вас оповестим, – полицейский замялся, – тогда.
***
Тело нашли, когда солнце уже коснулось верхушек деревьев, присматривая место для ночлега. Робин поехал на опознание один. Отец напился ещё утром, свернув в ближайший кабак, как только они вышли из полицейского участка, и пил целый день. Вечером его притащил сосед сверху. Сам едва держась на ногах, он помог Робину довести отца до дивана. Стукнул Робина по плечу, помотал пьяной головой, пробормотал:
– Ик, держись парень, всякое бывает, – махнул рукой, и, придерживаясь за стену, пошёл к себе.
«Да как же так! Почему! Этого не может быть. Никак не может быть! Брат не мог утонуть, он же отлично плавал. Я сам его учил», – думал Робин.
Несмотря на то, что Марат был на два года старше Робина, по характеру он был очень мягким и добрым, не любил шумные компании, не любил командовать. Он любил Робина и с радостью отдавал первенство его деятельной натуре, сам же предпочитал сутками пропадать в своей комнате, рисуя. Робин гордился братом, но постоянно опекал, считая слабохарактерным и чересчур мягким. Он сам, можно сказать, вытащил Марата на реку и заставил научиться плавать. Мало ли что! И вот что из этого вышло. Теперь Робин ругал себя, зачем он вообще полез к брату со своим обучением. Пусть бы он никогда не ходил на реку, а сидел бы со своими рисунками дома. Это он во всем виноват!
«Ну, что его туда понесло? Май, не лето всё-таки. Только малышня барахтается в прогретой на мелководье воде, но Марат же не ребёнок, – думал Робин, – за каким чёртом, его туда понесло? Что случилось? Ну не мог он взять вот так и утонуть. Что-то здесь не так. Что-то не так. Несчастный случай. Они говорят, несчастный случай. Ну, какой может быть несчастный случай! Он им так и написал в протоколе опознания, что не верит ни в какой несчастный случай, что Марат с утра ушёл к меценату конкурса. Почему оттуда он вдруг попал на реку? Это точно он виноват. Меценат этот. Пусть расследуют. Разберутся во всем. Не мог Марат сам утонуть!» – мысли бились в его голове, как рой пчёл, жалили, не давали успокоиться.
«Они сказали, что будет экспертиза, и пришлют результаты. Но если замешен меценат, то точно ничего не скажут. Надо узнать результаты. Самому все узнать», – Он задумался. – «Тит! Точно Тит!», – Робин вспомнил, что в их классе учится парень – Тит Хромов, у которого отец работает экспертом-криминалистом. Тит часто рассказывал всякие истории, от которых мороз пробирал по коже. И хотя было не понятно, выдумывал ли он их сам, или действительно тайком читал в компьютере у отца, к которому, как он всем хвастался под строжайшим секретом, подобрал код доступа, ребята любили приглашать его в компании, чтобы послушать и пощекотать нервы.
Робин набрал номер, Тит ответил сразу.
– Привет, Тит. Это я – Робин. Тут такое дело. Ты, наверное, уже слышал, про брата.
– Да, Роб, слышал. Мы дома все за вас переживаем.
– У меня к тебе просьба. Мне нужно знать правду, ты не мог бы достать копию экспертизы вскрытия?
– Ты серьёзно? Зачем тебе Роб? Брось.
– Как это брось, он мой брат, – спазм сжал горло Робина, – я должен
