Хэвлок, насупясь, медленно жевал. От глухой злобы у него свело челюсти.
— Здесь именно мы играем по правилам. Мы пришли сюда с научной командой и твердым куполом. Мы наняли их для строительства посадочной площадки, а они нас убили. Правота здесь за нами.
— Твердые моральные основания — это прекрасно, — словно бы согласился Марвик, — только они не отведут торпеду. Не изменят траектории гауссова снаряда. Действия нашего общего друга отзовутся очень далеко отсюда. А кое-кто из нас, и я в том числе, еще надеется на возвращение домой.
Марвик сунул в рот еще один пищевой кубик, горько улыбнулся и кивнул, словно услышав ответ. Потом отстегнул ремни.
— Эти коробочки не дают душе вылететь из тела, но настоящего вкуса в них нет, верно? Левое яйцо отдал бы за настоящий стейк. Ну, приятно было побеседовать, мистер Хэвлок. Как всегда.
Хэвлок кивнул, но злость у него в груди раскачивалась на грани между обидой и яростью. Он помнил, что причина отчасти в том, что именно так реагировал бы на его месте Мартри, но чувства от этого не менялись. Запищал ручной терминал. Пришло сообщение от старшего механика Койнена. Хэвлок стукнул пальцем, чтобы развернуть текст.
«Набрали полную команду, один парень мастерит герб клуба для поднятия духа».
Хэвлок присмотрелся к изображению. Стилизованная коренастая мужская фигурка, над головой поднят кулак — он больше самой головы. Явно земной тип, и притом полный угрозы. Хэвлок долго разглядывал картинку, прежде чем ответить.
«Отлично, не забудь одну штучку для меня».
Что значит «движение»? — не поняла Элви.
— Заметив энергетический всплеск, — объяснил Холден, — «Росинант» дал широкий обзор местности. Даже несколько.
Он протянул свой ручной терминал, Элви взяла. Она старалась выглядеть серьезной и не выказывать изумления. Бога ради, она же ученый, столкнувшийся с важным вопросом, а не девчонка, взволнованно рассказывающая родным историю о Джеймсе Холдене, собственной персоной явившемся к ней в домик. Она покрутила изображения — туда-обратно. Человеческий мозг настроен на то, чтобы замечать движение, так что сместившиеся тени она увидела сразу.
— Что-то движется, — признала она. — Рассмотреть, что именно, нельзя?
— Над нами пока маловато спутников, приспособленных для съемки, — сказал Холден. — «Роси» строился скорее для сражений в космосе, чем для обзора планет.
Нигде в Солнечной системе такого случиться не могло. Там было столько камер повышенной чувствительности, что в пределах орбиты Нептуна не существовало белых пятен, которые не представлялось бы возможным при желании рассмотреть. Еще одно напоминание, как они далеко от дома и сколько привычных аксиом здесь не работает.
— Что видели с «Израэля»? — спросила она.
— Немногим больше, — ответил Холден. — Потому-то мы и выдвигаемся. Это на пределе дальности нашего транспорта, и добираться придется чуть не целый день.
— Зачем? — спросила она. — То есть я вижу, что оно приличного размера, но в океане и в более холодных поясах может найтись множество крупных организмов.
— Организмы не дают силовых всплесков, — возразил Холден. — Тут вокруг много чего двигается. Все время. Но это началось только что.
Элви коснулась изображения, приблизила его так, что тени расплылись.
— Вы правы, надо проверить, — сказала она. — Позвольте, я схожу за инструментами.
Примерно через час она сидела в кузове большого погрузчика рядом с Фаизом. Холден занял пассажирское сиденье, а вела машину Чандра Вэй. Под рукой у нее лежала грозная на вид винтовка — так, чтобы можно было дотянуться при первых признаках опасности. Двигатель подвывал, колеса скрежетали по камням утрамбованной ветрами пустыни.
— Почему не поехала Садьям? — Элви повысила голос, перекрывая шум мотора и ветер.
Фаиз склонился к ее плечу.
— Вэй решила, что кто-то из экзобиологов должен остаться в живых, если дела обернутся плохо.
Элви поймала себя на том, что круглыми глазами смотрит на женщину в водительском кресле.
— Да что ты?
— Она выразилась несколько мягче, — сказал Фаиз.
Граница Первой Посадки не была обозначена ни изгородью, ни дорогой. Подступали и отступали каменные и глиняные холмы; организмы, похожие на траву и грибницу, жались к земле и погибали под колесами погрузчика. Руины, ставшие для Элви главной приметой Новой Терры, понемногу таяли, сжимались и пропадали из вида. Она опустила голову на ось подающего механизма, позволив вибрациям передаваться от земли в череп. Вэй оглянулась через плечо, и Элви ей улыбнулась. Тело, помнившее полевые выезды студенческих лет, настроилось на ожидание пива и марихуаны, а голова, помнившая про настоящую цель поездки, тревожно гудела. Элви несколько недель день за днем открывала новые организмы и неизвестные человечеству факты, но то, к чему они направлялись сейчас, могло оказаться чем-то еще более чуждым. Никто не вспомнил вслух о протомолекуле, но мысль о ней, густая как цемент, навалилась на всех. Животные не дают силовых всплесков. А чужаки дают.
В просторном светлом небе высотные ветры растянули тонкими ниточками зеленовато-розовые облака. На Луне предполагали, что такой странный цвет объясняется присутствием в них организмов, запасающих минералы на земле и использующих испарения, как форель использует заводи для икрометания. Это была всего лишь гипотеза. На деле все могло оказаться в тысячу раз более удивительным. Или совсем простым и скучным. Элви любовалась пушистой пряжей облаков и солнцем, слишком медленно продвигающимся по небосклону. Фаиз отчаянно выстукивал что-то на ручном терминале. Вэй вела машину сосредоточенно и целеустремленно — так она делала все с первого своего дня на планете. То есть с тех пор, как пропала группа Рива.
Элви задумалась о том, как это странно: выйти в абсолютно неизведанные места с неизвестными опасностями — и бояться людей Первой Посадки. От Новой Терры ожидали трудностей, и она всего лишь оправдывала исходные предположения. С людьми было хуже: от них беды не ждали. Поэтому Элви боялась, что и в следующий раз не сумеет предугадать угрозы.
Она не замечала, что засыпает, пока Фаиз не встряхнул ее за плечо. Он показал вверх. Яркое пятнышко, похожее на Венеру в земном небе, загорелось в синеве. Сдвигаясь на запад, оно медленно росло. За ним сгущался тонкий белый след: единственная идеальная прямая в живых разводах неба. Челнок. Элви нахмурилась.
— Когда ожидался челнок?
— Это не наш, — сказал Фаиз. — С «Барбапикколы». Рудник снова начал работу.
