Родион помолчал, затем заговорил, как бы размышляя вслух:
— Чаша могла закипеть по какой-нибудь простой химической причине: она незаметно бросила туда щепотку подходящего вещества.
— Или там просто дырка в столе, и под этой тяжелой скатертью стояла электроплитка. Я уже думала об этом. Но почему она сразу заговорила о сестре? Как Ванга…
Родион замахал руками.
— Ерунда. С Вангой все ясно: к ней люди шли по предварительной записи, и узнать подробности о жизни того или иного человека легко. Все это штуки болгарского КГБ, для поднятия имиджа страны. Но с нами что-то другое… Допустим, ты просто сказала ей по телефону информацию о себе, о цели своего визита и, разумеется, о сестре…
— Нет! — вскричала Маша. — Я этого не говорила — просто попросила о встрече, и она назначила мне время.
Родион внимательно посмотрел на нее, казалось, в его глазах промелькнула насмешка.
— Ты уверена?
Маша потупилась.
— Разве ты можешь теперь с точностью сказать о себе, что с тобой было на самом деле, а что нет?
Маша молчала.
— То-то и оно.
— Ну, хорошо, — согласилась она. — Мне стало дурно у нее в доме. Наверное, этот дым или пар содержал какое-то наркотическое вещество. И поэтому мне померещилось невесть что.
— В том-то и дело, что померещилась тебе именно Афродита. Та самая, которая не отпускает и меня.
3Организатор конкурса имени Афродиты, Виктор Викторович Буров, позвонил на следующий вечер. Маша поначалу растерялась, залепетала, но мягкий доброжелательный голос вернул ей самообладание.
— Хочу сообщить, что ваша кандидатура вышла в финал. Остался последний этап, вы сможете приехать?
— Пожалуй, да, — неуверенно согласилась она.
— Вот и отлично. Приглашение и билет вам доставит курьерская служба. Как записать, на адрес театра или домой?
— Не имеет значения. Скажите, а…
Маша замолчала. Что она должна у него спросить: не подсыпал ли он ей клофелина в бокал?
— Я вас внимательно слушаю, — любезным голосом сказал Буров.
— Другие девушки… — неуверенно произнесла Маша. — Неужели я всех обставила? И будет ли какое-то состязание, выступление на сцене? К чему мне готовиться?
— Разумеется, будет. Лиля вас проинструктирует при встрече, — сказал Буров и голосом, как ей показалось, более интимным продолжил:
— Ну, как вам Москва?
— Замечательно, — рассеянно пробормотала Маша.
— Карусель помните? Лошадку?
— Какую лошадку?
— Серую в яблоках. Которая немножко плачет…
Маша затаила дыхание. Она чувствовала, что наступил какой-то очень важный момент разговора, хотя и не могла сообразить, какой смысл тут имеет лошадка. Допустим, лошадка была, но ее поглотил один из провалов. Признать, что с ней происходит что-то патологическое, значило, быть может, отказаться от конкурса вообще.
— Да, — сказала Маша.
— Что значит — да?
— Да, — спокойно подтвердила она. — Серая в яблоках лошадка.
— Ты ее хорошо помнишь? — В голосе абонента неожиданно прозвучала фамильярность.
Маша оторопела.
— Разве мы с вами на «ты»? — холодно спросила она.
Слишком уж ей был известен этот тон спонсоров, инвесторов, «покровителей»… В конце концов, пусть идут к черту и Буров, и его конкурс. Не позволит она с собой так разговаривать.
— Ох, простите! — донеслось из трубки. — Много работы, много лиц. Я, признаться, не помню, с кем из девушек я на «ты», с кем — на «вы». Забудьте этот инцидент.
И Буров прервал разговор.
4
Послание принес местный курьер: большой конверт дожидался ее на столе театральной проходной. В конверте была расписанная золотыми узорами открытка (официальное приглашение), билет на самолет до Москвы, взятый по ее паспортным данным, вырезка из газеты с информационной статьей о конкурсе имени Афродиты да еще какая-то памятка с анкетой.
Заглянув в открытку, Маша вздрогнула: силуэт греческой богини вызвал у нее безотчетный страх. Маша задумчиво просмотрела анкету, похлопывая себя сложенной открыткой по щеке.
Обыкновенные вопросы: дата и место рождения, образование, прописка — все это, вместе со статьей в газете, успокоило ее.
Почему они оба думают, что с ней что-то сделали именно в Москве, именно люди, заправлявшие конкурсом? Какое отношение они могут иметь к Дарье, ее смерти, ко всему, что происходит последнее время лично с ней, с Марией Белой? Может быть, все это — лишь ее иллюзия, совпадение во времени двух независимых историй…
Конкурс так конкурс, и надо лететь — кто знает, будет ли в ее жизни еще один шанс перебраться в столицу? Самое грустное в нашей жизни — это упущенные возможности, как сказал в каком-то фильме Вуди Аллен…
В своей победе Маша не сомневалась. Сыграть «мисс Афродиту» не сложнее, чем фею Виллину или куклу Суок. Ужона и пройдет, как надо, по сцене, и хорошие манеры на пять баллов изобразит. И спляшет, и споет. Внешность подошла, а остальное — дело ума и таланта. Вряд ли организаторы конкурса, набирающие девчонок Интернетом, отдают себе отчет в том, на что способна настоящая актриса…
Маша уже чувствовала себя победительницей, столичной топ-моделью, у которой отбоя нет от заказов на съемки.
Рекламные ролики. Путешествия. Со временем, конечно, — какой-нибудь московский театр, ведь настоящая ее специальность — драматическая актриса, и отказываться от нее она не собирается. Лишь бы встать на ноги. Вот только — Родион…
А что — Родион? Что ему мешает тоже перебраться в Москву? Работу он, конечно, сразу не найдет, но ведь вскоре и у нее самой появятся определенные связи…
Родион рассеянно рассмотрел содержимое конверта.
— Ну и? Что ты об этом думаешь?
— Ничего я пока не думаю, — сказал он. — Просто лечу с тобой.
5Самолет был полупустым, и они нашли места в передней части салона, чтобы крыло не заслоняло вид. Пусть они летят в неизвестность, и непонятно, что может с ними случиться, но этого ослепительного зрелища еще никто не отменил.
Маша сидела у окна, а Родион крепко прижался к ней плечом, вытянув шею к иллюминатору. Оба были радостно возбуждены на взлете: внизу разворачивалась сизая наклонная земля — с мостом через речку Сок, который они только что проехали по пути в аэропорт, с отраженным солнцем, скользящим по матовой, будто стеклянной Волге… Самолет набрал высоту, в иллюминаторе поплыли ослепительные облачные горы. Внезапно Родион потерял интерес к пейзажу, что-то всерьез беспокоило его.
— Дай-ка мне еще раз посмотреть приглашение, — попросил он.
