И угораздило же проклятую змею укусить именно Толика! Хорошенькое начало для его первой экспедиции! А мы теперь на время лишаемся опытного радиометриста.
До базы было сравнительно недалеко, километров двадцать. Верблюды шли хорошо, торопились домой.
Вот и наши палатки, приютившиеся под обрывом скалы.
Павлик был очень смущен и обескуражен, сразу начал оправдываться:
- Я всех предупреждал и проверял, как вы велели, Алексей Николаевич. Но эти проклятущие кобры снова забрались в палатку, сразу две, и опять ночью...
- Как себя чувствуют Петров и Хасан?
- Вроде ничего... Но я вчера с перепугу сообщил об этом деле по радио в Асуан, и сегодня утром, когда мы вышли на связь, оттуда сообщили, что высылают к нам самолет. Я не просил, честное слово.
- Ничего, не помешает. Пусть заберут их в больницу. Но где он сядет?
- А мы сразу, как узнали о вылете, подыскали тут неподалеку площадочку. Ровная и просторная, вполне сядет. Я туда послал двух ребят дежурить, все равно ведь работы на сегодня сорваны.
Мы прошли с ним в палатку, где лежали укушенные. Возле них хлопотала Зиночка в белом халате. Хасан выглядел уже вполне здоровым и встретил меня веселой улыбкой. А Толя Петров попытался привстать а тут же бессильно уронил голову на подушку.
- Лежи, лежи, - остановила его Зина. - Сейчас самолет за вами придет.
- Как же все-таки вас угораздило сразу двоих попасться? досадливо спросил я.
- Вы же сами говорили, змея есть змея, -. поспешно ответил за пострадавших Павлик. - Видно, тут место такое... змеиное. Надо перебазироваться.
Тут мы услышали далекий рокот мотора и поспешили встречать самолет. Это был двухмоторный "бичкрафт". Сделав несколько кругов над горами, он пошел на посадку. Значит, выбранная площадка устроила пилота.
Когда мы подошли к самолету, летчик уже, стоя на крыле, натягивал на мотор брезентовый чехол.
А в тени крыла, поджидая нас, нетерпеливо расхаживал Али Сабир.
- Не утерпел, сам прилетел, - сказал геолог, крепко пожимая мне руку. - Захотелось самому полазить по этим горам. А как ваши люди?
- Один, кажется, поправляется, второго придется отправить в больницу.
- Ах, мискин [ Бедняжка (арабск.).], - поцокал сочувственно языком Сабир. - Ладно, летчик отдохнет немного, выпьет чаю и отвезет его. Ах, шайтан этот ганеш, ай шайтан! Но сразу два, а?
Геолог сокрушенно покачал головой и вдруг сказал:
- Да, познакомьтесь, это мой помощник. Будет мне помогать немного.
Только тут я заметил, что в тени под фюзеляжем самолета сидит еще один человек - худенький, молодой, в потертом и замасленном комбинезоне. Он не подошел к нам, а только издали, не вставая, слегка поклонился.
- Ну, а успехи как? - спросил нетерпеливо Сабир.
Пока мы шли к лагерю, я коротко рассказал ему о своих приключениях.
- Да, йесхатак! - вдруг вскрикнул геолог, останавливаясь и хлопая себя по лбу. - Едва не забыл, вам просили передать вот это...
Он покопался в своей потрепанной полевой сумке и протянул мне помятый телеграфный бланк.
"Асуан экспедиция Зубарева, - прочитал я. - Результаты успешные верхний текст найденной плиты зпт надпись пирамиде зпт текст речения идентичны нижняя надпись схожа текстом на скале однако требует уточнения тчк готовим подробный отчет копию вышлем поздравляю Моргалов".
Значит, все-таки получилось! Электронная машина помогла установить, что и "Горестное речение" и верхняя часть текста под солнечным диском на плите, которую мы нашли весной, принадлежат тому же, кто оставил надпись и в фальшивой гробнице пирамиды, Хирену!
Значит, моя гипотеза подтвердилась: "Горестное речение" в самом деле принадлежит Хирену. Он восхвалял в нем восстание, призывал народ к борьбе. Как сразу вырастает его фигура, какой становится интересной и значительной, и отрывочные сведения, которыми мы располагали до сих пор о том смутном времени, вдруг проясняются и предстают в новом свете. Теперь дело за нами: искать, искать, искать!..
Радость была велика, но все-таки мое приключение, видно, давало себя знать. Я почувствовал такую слабость, что ушел поскорее в палатку и прилег у Павлика на койке. И незаметно задремал; а когда проснулся, наступил уже вечер, посреди лагеря горели три фонаря, поставленные прямо на землю по краям брезентового "круглого стола", и оттуда доносились спорящие голоса.
Самолет, оказывается, давно улетел, а я даже не слышал. Толю Петрова увезли в больницу, но Хасан отказался лететь и теперь с аппетитом уплетал пахучую тамийю из бобов в чесночном соусе.
Сабир сидел у другого фонаря немного в сторонке и, напевая себе под нос что-то задумчиво-заунывное, осматривал и проверял радиометр. Помощника почему-то не было рядом с ним. Он весь вечер вертелся среди рабочих, о чем-то болтал с ними и ни разу не подошел к геологу.
Уже перед отбоем я видел, как этот помощник приставал с какими-то разговорами к повару, и слышал, как Ханусси ему резко ответил:
- Инта малаак?! [- А тебе какое дело? (арабск.).]
После ужина мы немного посовещались и, по совету Сабира, решили утром продвинуться дальше по горным долинам, насколько пройдут машины. Павлик, оказывается, уже совершил в том направлении разведочный поход и даже приметил подходящее место для будущего лагеря.
Место было удачным - довольно высокий горный хребет часть дня прикрывал его своей тенью. Но добраться нам до него не удалось - дорогу машинам преградили нагроможденные повсюду громадные глыбы. Пришлось остановиться километрах в полутора от облюбованного Павликом места.
Меня это даже больше устраивало. Я непременно хотел побывать на том месте, где потерял сознание. А оно, по моим предположениям, находилось как раз по ту сторону этого высокого хребта, и отсюда, где мы остановились, добраться до него было ближе.
На следующее утро, подождав, пока все разойдутся по намеченным маршрутам, мы с проводником и геологом на двух верблюдах отправились к месту моих злоключений.
Азиз повел нас не слишком охотно, но Сабир сердито прикрикнул на него, и бедуин смирился, Конечно, он лукавил и отлично запомнил злополучное место, - мы быстро его нашли.
Я сразу узнал и это узкое ущелье и крутой склон горы - как это я мог тут вскарабкаться? Теперь взбираться по нему оказалось очень трудно. Мы обливались потом, но ползли, цепляясь за скалы.
- Есть! - вскрикнул Сабир, прижимая крепче к голове наушники. Он долго лазил по скалам, выслушивал гору, словно доктор больного, и так увлекся, что один раз чуть не сорвался. К счастью, проводник вовремя успел подхватить его.
- Ничего не понимаю, - устало сказал, наконец, Сабир, стаскивая с головы наушники и опускаясь на камень.
