Ознакомительная версия.
– Алексей Васильевич, бот на плаву?
– Да, Юра.
– Он срочно нужен. У меня на руках крайне важные данные. Я не могу их уничтожить, но обязан попытаться спасти.
– Что ты хочешь? А, понял. Я должен доложить.
– Не надо. Никто не должен об этом знать, иначе всё окажется под угрозой! – я уже был готов умолять его. – Послушайте, мы обязаны попытаться спасти! В любом случае, мы можем в любой момент уничтожить инфокристалл. Вы меня понимаете?
– Да, согласен. Мы в ангаре. Быстрее, каргонцы уже близко.
– Спасибо! И у меня будет ещё одна просьба!
– Слушаю.
– Сотрите искин «Глаза». Мне нужно много места.
– Но как же мы полетим?!
– Навигация и прочее – отдельные модули. Я не имею прав уничтожать искин «Глаза» – я не приписан к вашему экипажу. Сотрите только сам искин. Времени нет, быстрее!
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – ответил Северин и отключился.
– Зачем? Что вы делаете? – возмутился Белоусов.
– Искин. Я должен его спасти. Объём «личности» Ястреба пятьдесят пебибайт, без его баз данных и прочей служебной информации. Я знаю, на «Глазе» примерно сто пебибайт памяти – должно хватить.
– Вы хотите его скопировать?
– Да, – ответил я, подключаясь к каналам «Глаза». Началась передача данных. – Шестьдесят терабайт в секунду… Пятнадцать минут хватит. Надеюсь, мы продержимся, – добавил я, вынимая заполненный инфокристалл, и повернулся к Белоусову.
– Быстрее, молодой человек! Нужно бежать!
– Ещё не всё.
– Дай мне кристалл!
Я протянул бусинку с данными. Археолог выхватил кристалл из рук и убежал из операторской так быстро, что я даже не успел ничего сказать!
«Трус!» – чуть не выкрикнул я, но поведение Белоусова почему-то добавило мне сил. Наверное, это злость.
Программа самоуничтожения должна запуститься после завершения передачи данных. Я всё ещё надеялся успеть попасть на бот, ведь мне ещё нужно запустить Ястреба в новом теле, иначе наш полёт продлится недолго. Уверен, Белоусов будет наставать на немедленном старте. Лишь бы Северин не поддался на уговоры. Прошло уже пять минут. Ещё десять минут, и Ястреб будет спасён, и эти минуты мне предстояло выиграть. Я снова связался с Севериным и умолял его не стартовать раньше срока. Командир разведчика дал мне слово.
Сверху что-то грохнуло. Всё, каргонцы прорезали обшивку корпуса и вот-вот ворвутся. Загрохотали выстрелы. Среди них были и автоматные, и более тяжёлые.
Отчаяние подкрадывалось ко мне. Наверное, ребята и продержатся десять минут, даже больше, но каргонцев всё равно наберётся с двух крейсеров гораздо больше. Неожиданно я осознал, что мои действия похожи на бегство: я пытаюсь удрать, а все остаются. Ну, какой из меня герой?! Обыкновенный парень, не многим лучше остальных, в чём-то даже и хуже. Что я из себя тут строю?! Только что же хотел бежать, куда глаза глядят. Шкуру свою спасаю, вот и всё! Бегу, когда остальные сражаются. И дело тут вовсе не в высоких принципах. Мне стало так горько, что хотелось плакать. Насколько жалким я себе казался. Нет, нет же, мои действия не бегство. Я спасал именно то, для чего все мы сюда прибыли! Просто мне тяжело оставлять друзей. Совесть взывает ко мне, мучает меня и проклинает, но сделать этот шаг необходимо…
Последний штрих, и программа самоуничтожения запущена. Теперь даже я не властен что-либо изменить, мосты сожжены. Я заблокировал за собой дверь. Теперь её откроют только динамитом.
– А ну брысь отсюда!
Я обернулся. Кричал кто-то из пехотинцев. В пятидесяти шагах от меня пролегала линия обороны: за цилиндрическим роботом, распахнувшим бронелисты словно крылья, скрывалась целая группа бойцов. Под потолком висели несколько дронов поддержки, напоминающих серебряные шарики. Среди грохота я отчётливо услышал шипящий звук плазменного резака каргонцев.
Я поспешил последовать приказу и нырнул на уровень ниже, а затем спустился ещё на два и оказался у ангара. Здесь царила разруха, пахло горелой проводкой и едким топливом. Повсюду на платформе лежали куски металла, детали, а посреди хаоса стоял разведывательный бот.
ЧАСТЬ 2
Область трансцендентности
«Ничего не понимаю», – в который раз твердил я себе, глядя на мерцающий космос, окружающий наш маленький кораблик. С момента нашего вылета прошло часа два, а мне казалось, что целая вечность. Неопределенность относительно будущего давала о себе знать. То же можно было сказать и об остальных членах нашей группы. Все мы являлись в какой-то степени дезертирами, и это не могло не сказываться на нашем настроении. Наверное, единственным довольным человеком на борту являлся Александр Николаевич Белоусов – он не испытывал никаких угрызений совести. По правде говоря, я считал, что её у него попросту нет. Ну, ещё можно выделить Манулова, который, как всегда, выглядел мрачным. В этом он был постоянен как закон Ньютона.
Старт наш оказался совсем не таким, каким мы его предполагали. Когда я вбежал на борт, Белоусов тратил своё красноречие, чтобы убедить Северина немедленно запустить двигатели. Капитан, конечно, игнорировал все его доводы. Когда мы вылетали из ангара, над нами нависла туша каргонского крейсера. У меня всё сжалось внутри от осознания той силы, которая находится прямо над нами. Страшно подумать, что бы случилось с нами, заметь он нас, но разведчик юрко проскользнул мимо. Не знаю, как удалось это сделать нашему пилоту, хотя, очевидно, не обошлось без сложностей, ведь я видел, насколько Мирослав был напряжён. А дальше случилось нечто странное. Только позже я понял, что Молния начала действовать. «Звёздный Ястреб» в одно мгновение оказался далеко позади, но в то же время ускорение отсутствовало, о чём сообщили показания гравикомпенсаторов. Затем начался второй прыжок, который не кончался до сих пор. Кто знает, почему она совершила столь странный поступок и куда нас ведёт?
Вид из иллюминатора открывался интересный. Мы двигались, словно в туннеле. Его стенки, словно украшенные огнями, светились всеми цветами радуги, но из-за большой скорости они сливались в полосы. Молния шла впереди на небольшом удалении бота и держала нас в невидимых объятиях. Корабль не мог сдвинуться от неё даже на метр. Поначалу мы пробовали бороться, но поняли бесполезность и решили не тратить энергию попусту.
Пилот и капитан сменяли друг друга по посту. Сейчас в кабине рядом со мной находился Мирослав. Работая, мы с ним переговаривались по всяким пустякам. Из всех людей он почему-то мне был наиболее симпатичен. Наверное, потому, что не начальник и просто отличался от мрачного бортинженера и мнящего о себе бог весть что археолога.
Ознакомительная версия.
