- Есть, сэр.
Я не только снял его с крючка, но не дал ему права выбора. Теперь, получив мой приказ, он мог безнаказанно сосать эту штуку.
Макэндрюс открыл банку с помощью маленькой металлической ложечки, наполнил чашечку табачными листьями и кончиком ложки утрамбовал их.
- Нужен огонь, сэр.
- Много? Паяльная лампа годится? - Я не остановился бы перед тем, чтобы отдать приказ доставить лампу в каюту.
- Нет, сэр. Достаточно зажигалки для свечей. Она у меня с собой. - Он поднес пламя к чашечке на одном конце трубки, а второй конец взял в рот и стал сосать. Потом затянулся и выпустил дым. И, не говоря ни слова, протянул трубку мне.
- Нет, я только хочу посмотреть. Продолжайте.
- Это все. Ничего нового вы не увидите, сэр. Просто надо делать затяжки, пока не кончится табак.
- А-а, Это приятно?
- Некоторым нравится, - осторожно ответил он.
- Когда закончите, скажете мне. А пока мы можем поговорить.
- Есть, сэр. - Наблюдая за мной краешком глаза, он спустя некоторое время снова выпустил дым, и я смотрел, как серые струйки уплывают в вентилятор. Очистители уберут его из воздуха и затем рециркулируют.
- Как дела на третьем уровне, шеф?
- Получше. А когда решится вопрос с осужденными?
- О Боже! Совсем забыл. - Сколько дней прошло? Ведь я должен был принять решение относительно тех троих, что ждут казни.
- Да, сэр. С вашего позволения скажу, что чем скорее вы это сделаете, тем лучше. - Дым, похоже, и в самом деле действовал на него расслабляюще.
- Вы правы. Я скоро приму решение. Эта, как ее, труба нагревается у вас в руке?
- Трубка, сэр. Это называется трубкой. - Шеф машинально поправил меня, забыв, что я командир. Я не возражал. - Нагревается чашеобразная часть, а не мундштук. - Он хорошо знал лексику, связанную с курением.
Я поддерживал разговор, постепенно привыкая к запаху табака. Шеф наконец понял, что здесь нет никакой ловушки, и полностью расслабился, вытянув ноги и облокотившись о стол.
- Вы долго были знакомы с командиром Хагом? - спросил я.
- Двадцать один год. - Он помнил точно. - Он еще был старшим лейтенантом, когда мы вместе ходили на старом "Принце Уэльском", и с тех пор всегда вместе служили на одном корабле. Он обычно сидел на том месте, где сейчас сидите вы, сэр. - Глядя в пол, он время от времени попыхивал трубкой, пока снова не появился дым.
- Мне очень жаль, шеф, - мягко сказал я. - Нам всем не хватает командира Хага. А больше всех вам.
- Да, сэр. Мы, знаете ли, чаще молчали. Просто сидели вместе, и все.
Возможно, от дыма я тоже расслабился и порывисто прикоснулся к его руке:
- Шеф, я знаю, мне никогда не стать таким, как он. Хоть бы день нормально прошел, и то хорошо. Я знаю, я не смогу заменить вам его, но если бы вы согласились хоть изредка зайти посидеть со мной...
- Вы ни в чем не виноваты, сэр. - Он смотрел мимо меня и, казалось, обращался к стене. - Вы все делаете правильно.
- Не совсем. Вы не решались мне сказать, но я знаю, что допустил много промахов. С пилотом, с Ваксом. А может, и с остальными тоже.
- Говорят, вы довольно умелый навигатор. - Уголки его губ дернулись.
- С чего вы взяли?
- Слухи ходят по всему кораблю. Ваш рейтинг значительно повысился.
Я не очень удивился. Слухи с капитанского мостика добегают до двигателей синтеза быстрее, чем это может сделать юнга. А может быть, так сработала Дарла.
- Я считаю это случайностью.
- Вы вели себя, как и подобает командиру корабля, А это главное. Я рад буду изредка посидеть с вами, - сказал он грубовато, - если вы этого хотите.
- Спасибо, шеф. - Мы разошлись, лишь когда погас огонь.
12
Я постучал по стакану. Зал затих.
- Отец наш Небесный, сегодня на корабле Флота Объединенных Наций "Гиберния" 14 марта 2195 года. Благослови нас, наше путешествие и пошли здоровья и благополучия всем на борту корабля.
Уже прозвучало "аминь", а я так и не сел на свое место.
- Прежде чем приступить к ужину, мне хотелось бы кое-что вам сказать. - Некоторые пассажиры переглянулись. - Как вам известно, мы вошли в синтез и двигаемся к Надежде. - По залу пронесся гул неодобрения. - Мои офицеры и я... (Эта фраза мне нравилась. В ней звучала уверенность.) Мои офицеры и я надеемся прибыть на Надежду по расписанию. Но у нас не хватает четырех офицеров, а это означает дополнительные вахты для оставшихся. Поэтому я разрешил зачислить на службу кадетами одного или нескольких человек из числа пассажиров.
Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть негодующий ропот.
- Пройдя курс обучения, кадет становится гардемарином - офицером военного флота. Он или она зачисляются на службу сроком на пять лет. За это время можно дослужиться до лейтенанта или капитана. Служба в Военно-Космических Силах - профессия престижная. Кто этим заинтересовался, пусть свяжется с интендантом, а тот устроит встречу с офицером.
В зале воцарилась тишина. Я сел. Сегодня со мной за столом сидели только миссис Донхаузер и мистер Каа Лоа - молчаливый микронезиец, с которым я раньше не был знаком.
- Добрый вечер, миссис.
- Привет, командир. - Она задумчиво смотрела на меня. - Разве гардемаринов набирают не из детей?
- Только кадетов. Гардемарины по акту Генеральной ассамблеи считаются взрослыми.
- Неужели вы надеетесь, что родители согласятся отдать вам своих детей, командир Сифорт? - Меня редко называли командиром Сифортом, но слышать это было приятно.
- Возможно, и не согласятся.
- Тогда зачем это бесполезное предложение? - спросила она, как обычно, без обиняков. И эта ее манера мне нравилась.
- Не совсем бесполезное, - возразил я. - Мне не нужно согласия родителей.
Она наклонилась, взяла меня за руку.
- Ники, не отнимайте детей насильно! - Тон ее был решительным и спокойным. - Вы, возможно, еще не знаете, что нет ничего сильнее стремления родителей защитить свое чадо. Не дай Бог, чтобы оно сработало против вас.
В словах миссис Донхаузер не было угрозы - просто предупреждение. И я оценил это.
- Я учту ваш совет, миссис Донхаузер. - Надо было поскорее сменить тему.
Вечернюю вахту я нес с Алексом. Настроение у него было лучше, чем у меня. Мне хотелось просто посидеть и подумать. У него же в голове вертелся тысяча и один вопрос. Он вел себя уважительно, но говорил без умолку. Сказалось, видимо, то, что совсем недавно мы спали на соседних койках. Теперь Алекс стал чересчур фамильярным, чтобы скрыть свою робость. А мне предстояло решить вопрос с заключенными.
Смертный приговор был вынесен мистеру Тауку, а также матросу Рогову и помощнику машиниста Герни. Рогову за то, что ударил старшину Терила, а Герни - за драку с мистером Вышинским. Последний случай вызывал особое беспокойство. Я видел подлеца собственными глазами и думаю, что Герни не соображал, на кого поднял руку. В который раз перечитал я статьи закона об оскорблении действием офицера.
