Когда Нара закончила свою речь, Урсула представила гостье Павлова:
— Знакомься, Медвяная Роса, это — Сорока из рода Белохвостого Оленя. Он спас своих младших братьев во время наводнения. Он вытащил нас из реки и оказал нам гостеприимство. Он убил кабана и дал нам мясо, которое мы сейчас едим. Он всю ночь стерег наш сон и покой. Он заманил на поляну лосенка, но я промахнулась и не попала в него копьем.
С почтительным видом слушая Урсулу, Павлов косил взглядом на нежданную гостью, и, наконец, понял, как она божественно хороша. У молодой женщины была чудесная фигура, манящие вишневые губы, нежные щеки, голубые глаза, длинные ресницы и вьющиеся белокурые локоны волос. На нее хотелось смотреть и любоваться ею бесконечно. Медвяная Роса посмотрела на него, и их взгляды встретились. Павлову почему-то пришло в голову, что он всю жизнь искал именно ее. Медвяная Роса первая отвела взгляд, а он был совершенно убежден, что до сегодняшнего дня более красивой женщины не встречал.
— Мы не хотели тебя будить, — продолжала Урсула, — но Медвяная Роса рассказала нам о том, что кайяпо задумали против орландов нехорошее. Озера Великой Цапли, вокруг которых они селились, после землетрясения обмелели. Вода из них ушла. Сейчас кайяпо сплавляются по Таежной реке, которая петляет среди непроходимых лесов и непролазных болот. Потом, если повезет, они выйдут к озеру Трех Мертвецов. Между прочим, в этом озере живут женщины, у которых вместо ног рыбьи хвосты. Я сама их никогда не видела, но знаю охотника, которому рассказывал тот, кто их видел.
— Разве нельзя докладывать короче? — подумал про себя Павлов.
Словно, угадав его мысль, Урсула, наконец, сформулировала главное: Кайяпо на тайном совете племенных вождей приняли решение до наступления зимы захватить Красные Камни.
— Кто источник информации и можно ли ему доверять? — спросил Павлов, обращаясь к Медвяной Росе.
Женщина закивала головой, дескать, вопрос ей понятен, а потом заговорила голосом столь нежным и приятным, что Павлову даже стало немного стыдно за свою строгость.
— О, храбрый юноша, не далее, как вчера вечером я случайно подслушала разговор между моим мужем-сыном вождя племени, от которого я сбежала, и воином, который вчера здесь побывал. Его зовут Зоркий Глаз.
— Помню такого, — сказал Павлов и спохватился: За тобой не устроят погоню, чтобы вернуть тебя к мужу?
— Когда все племя находится в походе, трудно уследить, кто в какую сел лодку. К тому же я все заранее спланировала: когда и где спрятаться, и даже выяснила, по какой тропе шел Зоркий Глаз с отрядом разведчиков, — ответила Медвяная Роса.
— Урсула, как ты думаешь, почему кайяпо выбрали такой сложный маршрут? — спросил Павлов, обращаясь к ней, как к специалисту по военным делам.
— Мне это тоже непонятно, — призналась она и предположила: Может, они заранее не хотят обозначать свое присутствие возле Красных Камней?
— В таком случае они должны были бы меня забрать в плен или убить, но они не сделали ни того и не другого, — возразил он.
— Я знаю почему, — встряла в разговор Медвяная Роса, — от черных аратов кайяпо получили известие о том, что Большая река разлилась так, что не видно берегов. И они решили, что лучше плыть по мелким рекам, чем по безбрежной воде, подвергая свою жизнь опасностям и лишениям.
— Похоже на правду, — сказала Урсула и предложила пока оставаться на месте, а когда вода начнет спадать, отправиться на лодке к Красным Камням и сообщить о военных приготовлениях кайяпо.
— Согласна, — сказала Нара и посмотрела на Павлова.
— Согласен, — ответил он.
На этом "военный совет" не закончился. Выдержав паузу, Урсула рассказала Павлову, что есть еще одно дело, которое не терпит отлагательства:
— Переправляясь через ручей, что протекает за болотом, Медвяная Роса видела лосиху, которая увязла в трясине по самую голову. Я предлагаю Сороке сопровождать меня на охоте, пока медведь или волки не оставили от нее обглоданный скелет.
Приготовления к охоте не заняли у них много времени. Пока Павлов спал, Урсула успела выстрогать древко для своей секиры и отремонтировала его копье, заменив сломавшийся наконечник из вулканического стекла на металлический, в котором Павлов опознал бронзу. Она также снарядила свой лук, который был изготовлен не из дерева, а из рога лесного буйвола, разбирался на три части и свободно помещался в ее рюкзаке. Урсула сказала, что наконечник копья — ее подарок, который сам ей достался в прошлом году в качестве трофея после стычки с хунхузами.
— Ты, конечно, слышал эту историю? — спросила она.
— Да, конечно, — ответил он, чтобы не вызывать подозрений, а затем, не подумавши, спросил: Откуда у хунхузов такое хорошее оружие?
Его вопрос показался Урсуле настолько наивным, что она даже рассмеялась:
— Откуда? Оттуда, откуда и у других, — от джурджени, которые умеют плавить камни и запрягают лошадей в большие нарты с крутящимися дисками. Я сама их не видела, но я знаю охотника, который их видел, когда был у джурджени в рабстве. Это — Добрыня из рода Росомахи, который два года тому назад не вернулся с охоты.
— Не два, а три года назад, — уточнила Нара и предложила Павлову примерить ее мокасины, так как его собственные порвались и нуждаются в починке.
Павлов поблагодарил Нару за заботу и подумал о том, что Арнольд Борисович Шлаги был абсолютно прав, давая ему совет больше слушать, чем говорить, а также не задавать без крайней нужды вопросов, чтобы потом не выглядеть простофилей.
Мокасины Нары оказались ему чуть-чуть великоваты, но Нара быстро подогнала их ему по ноге, подпихнув сухой травы. Медвяная Роса вызвалась пойти вместе с ними, чтобы точно вывести на место в болоте, где завязла лосиха. Но Урсула сказала, что, следуя по тропе, проложенной кайяпо, она и ее напарник найдут указанное ею место возле ручья и поваленной осины, а Медвяной Росе лучше перенести свои пожитки в "шатер воина" и отдохнуть, ожидая их возвращения.
— А хозяин жилища не будет против этого возражать? — спросила, внезапно покраснев, Медвяная Роса.
— Я не возражаю, — сказал Павлов и произнес фразу, которая как бы сама собой сложилась в его "орландском" сознании: Ты можешь и в дальнейшем рассчитывать на мое гостеприимство и уважение.
— В таком случае я должна тебе сказать кое-что наедине, — смущенно произнесла прекрасная дакотка и еще больше покраснела.
— Когда вернемся, тогда и скажешь, — предложил Павлов, не подозревая подвоха.
Первой спохватилась Урсула, когда, следуя тропой кайяпо, они отошли от стоянки Белохвостого Оленя уже на довольно приличное расстояние. День выдался безветренный, по-летнему теплый и был бы достоин благодарности тому, кто его устроил, "кабы не зной, да комары и мухи". Кровососущие облепили их с ног до головы, проползали в самые, казалось защищенные одеждой участки кожи и нещадно жалили. Они шли через густое сплетение белокрыльника, багульника, трав, корней и мхов. Иногда болото чавкало под ногами; звук напоминал ёжиков, занимающихся любовью. Оглушительный лягушиный оркестр перекрывал нестройные ансамбли голосов певчих птиц. Несколько раз совсем рядом, не обращая на них внимания, важно раскачиваясь, словно исполняя поклоны, прошли огромные черные цапли.
