Запись в рабочей тетради А.П.Садкова от 31 августа 1918 года.
Подводя итоги, я могу констатировать, что за прошедшие 100 дней почти все пророчества Тихонова подтвердились с удивительной точностью. Мятежи эсеров и чехословацкого корпуса, расстрел Николая II, захват англичанами Кавказа и Туркестана произошли в названные сроки. Кроме того, по адресам, которые называл Тихонов (Молочный пер., Левшинский пер. и т.д.) московские чекисты действительно обнаружили явки контрреволюционного подполья, в том числе "Национального центра", "Союза возрождения" и прочих организаций того же рода. В начале июня проф.Батарев показал мне записи приборов, которые фиксировали пульсации мозгового электричества под черепной коробкой медиума. По его словам, самописцы начертили на бумажной ленте зигзаг, какого никогда не бывает у обычных людей. Прежде такую же форму колебаний удалось обнаружить у доктора Е.Морозова, однако мозг нашего Евгения создавал очень малую амплитуду. Батарев сказал, что у Тихонова эти токи становились сильнее с каждым полнолунием. События последних суток в лишний раз подтверждают замечательный дар шт.-кап. Тихонова. Вчера днем эсер застрелил Урицкого. Для расследования этого дела в Питер приехал Дзержинский, и Максим сумел переговорить с шефом ВЧК и показал наши майские отчеты с предсказаниями Тихонова. Максу показалось, что Дзержинский не слишком поверил документам трехмесячной давности, но спустя полчаса ему принесли телеграфную ленту, на которой было написано, что в Москве какая-то эсерская барышня стреляла в Ульянова. Скепсиса у председателя ВЧК сразу поубавилось. На вокзале Дзержинский сказал Максиму: "Жаль, что этому пророку- оракулу удалось скрыться. Его таланты следовало использовать в интересах Советской Власти". Эти слова кажутся мне в высшей степени обнадеживающим признаком. Если среди кремлевских правителей возможны подобные настроения, то новое IX Отделение появится даже раньше, чем я ожидал.
Тринадцать лет спустя
Среди активистов столичной парторганизации Степана Ивановича считали человеком со странностями. Блестящий красный кавалерист, он сразу после Перекопа согласился демобилизоваться и теперь сражался на фронтах пролетарской культуры. Работа была непыльная и весьма приятная: писатели, художники, режиссеры, артисты и, главное, артистки. Его симпатии к людям искусства встретили полную взаимность, потому как богема быстро смекнула, что Степа Жохов всегда готов помочь - кому добавочным пайком, кому квартирным метражом, кому - выгодным концертом или выставкой. ...В тот вечер Степан Иванович вальяжно покинул вагон конки на углу Мясницкой одновременно с первыми каплями дождя. Сверкнуло короткое замыкание небесного электричества, чуть погодя прокатилось громыхание. Жохов вдруг обратил внимание, что пугливо озирается и разозлился. "Хорошо, ни одна сволочь не видела",- подумал он, сворачивая в свой переулок. Примерно неделю назад случилась такая же погода, и ему померещилось нечто несусветное, после чего бравый замзав отдела культуры стал нервничать во время грозы. Лампочки Ильича на улице почему-то не горели, так что стремительно образовавшиеся лужи делались видны только при свете молний. Топая по воде яловыми сапогами, Жохов подбегал к подъезду, когда услышал детский плач. В темноте под лестницей он разглядел щуплую фигурку в длинной юбке. Приглядевшись, удивленный Степан Иванович обнаружил, что силуэт ребенка окружен тонким светящимся ореолом. - Ты из которой квартиры? - машинально спросил Жохов, став на нижнюю ступеньку парадной лестницы. Фосфоресцирующее лицо повернулось к нему, и Степан Иванович увидел, что разговаривает с совсем молоденькой, но изрядно потасканной девицей. Хотя незнакомке было лет пятнадцать, набрякшие мешки под глазами и обилие мелких морщинок говорили о непростой жизни в последние годы. "Сколько беспризорников по городу бродяжничает,- мысленно сокрушался большевик.- А по всей стране!" - Раньше, когда я здесь жила, квартир не было,- отрывисто поведала девчонка хриплым прокуренным голосом.- Тут анархисты стояли. А теперь походила по дому, и никого из тех ребят не встретила. Припомнив, что в 18-м году конфискованный у буржуев особняк облюбовала банда "Черная Воля", Жохов начал кое-что понимать. С другой стороны, когда ВЧК перестреляла анархистов, ей было лет девять-десять, не больше. - Небось, сильно тебя обижали? - сочувственно спросил он.- Сифилисом заразили, или триппером? - Нет, дяденька, не обижали,- нараспев прохрипела девица.- Кормили, колбаску давали, коньячок, шампань, кокаин. Шубу подарили из буржуйского добра.. Только вот вчерась развлекаться вздумали, как на картинке с третьего этажа нарисовано. Первый-то в яблочко точно попал, а другой сильно выпимши был, низко прицел взял. Ну и засадил мне прямо промеж глаз. Встала я - а глядь, мозги по всем стенам разбрызганы. Девчонка явно заговаривалась, поэтому Жохов двинулся вверх по лестнице и на ходу бросил, не оборачиваясь: - Шла бы ты в милицию. Там вашего брата беспризорника не обижают. Распределят в детприемник, будешь в интернате жить, школу окончишь. Нечего по улицам побираться. - Не нужно мне теперь вашего жилья и вашей школы,- в хриплом голосе прозвучала непонятная насмешка.- И зря ты, дяденька, так со мной разговариваешь. К тебе, кажись, уже приходили и еще придут! Вздрогнув, Степан Иванович обернулся, но подъезд был пуст. Нахальная бродяжка сбежала. Жохов почувствовал, что зубы у него предательски постукивают, словно от сильнейшего озноба. Взбежав по ступенькам на второй этаж, он из-за дрожи в пальцах не сразу попал ключом в замочную скважину. Оказавшись в пустой квартире, Степан Иванович торопливо опрокинул в себя стакан водки и немного успокоился. Минут через пять он уже выкинул из головы болтовню глупой девчонки-наркоманки и, напевая "Мы красна кавалерия, и про нас...", расставлял на столе бутылки и посуду, готовясь к приходу гостей.
Личный состав Особого отделения засиделся дольше обычного. Еще вчера тамбовские чекисты телеграфировали, что нашли гражданку Гладышеву Веру Ивановну, 1904 года рождения, совслужащую, комсомолку, участницу гражданской войны. Сегодня утром пришло новое сообщение: Вера выехала в Москву. Поезд, как водится, немного задержался, так что Барбашин и Воронин доставили Гладышеву только около пяти. - Она меня не вспомнила,- с порога доложил Илья Афанасьевич. - Не помню,- с вызовом подтвердила Вера.- Никогда прежде не встречала этого товарища. У меня хорошая память, я никого не забываю. - Все правильно,- заулыбался Исаак Абрамович, очарованный ее непосредственностью и темпераментом.- Так и должно быть... Садитесь, пожалуйста. У нас к вам небольшой разговор. Комиссар поведал недоумевающей гостье, что она находится в ОСОТ - Особом отделении ОГПУ, которое занимается различными странными происшествиями. Гладышева тем временем с интересом оглядывала суровый интерьер кабинета и внимательно слушала объяснения. Известию о давней встрече с Барбашиным она, естественно, не поверила и возмущалась так яростно, что Шифер даже усомнился в рассказе Ильи Афанасьевича. Однако Садков с Барбашиным настаивали на продолжении дознания. По их расчетам, девушка провела несколько дней на космическом корабле назморийского Кетцалькоатля, где пользовалась известной свободой передвижения, то есть ее память должна была сохранить много полезных сведений. Вскоре прибыл Батарев с помощниками. Психиатрам сообщили, что бедная девушка, по всей видимости, была подвергнута гипнозу и в результате не помнит, где была и чем занималась на протяжении недели осенью 1919 года. - Да помню я,- обиделась Вера.- В лазарет угодила, потом эвакуация. Вы этого проверьте, который врет, будто видел меня. - Не просто уложили в лазарет, еще и побрили под ноль,- уточнил Барбашин. Не обращая внимания на протесты фигурантки, Родион Филиппович погрузил Гладышеву в гипнотический сон, после чего внушил приказ вспомнить свою жизнь на корабле Назмора и не выполнять давний приказ, стиравший из памяти те события. Открыв глаза по команде: "Проснись!" - Вера первым делам поздоровалась с Барбашиным ("Ой, я думала, вы погибли!" - сказала она), потом стала хвататься за сердце, сраженная внезапным возвратом воспоминаний. Девицу отпоили чаем, успокоили и заставили подробно рассказать о звездолете и беседах, которые вел с нею Змей. К половине девятого, надиктовав шестую страницу протокола, Вера выбилась из сил, и Шифер позволил ей отдохнуть до утра. Егор Воронин пошел проводить ее через комендатуру, а Садков заметил в глазах начальника ОСОТ подозрительный блеск. Интуиция не подвела: комиссара осенила очередная идея. - Хорошая девушка, из нее можно воспитать настоящего чекиста,- сказал Шифер, подмигивая.- Комсомолка, боевая, вдобавок умница. Думаю, нам стоит иметь сотрудника, побывавшего на борту неземного корабля. - У вас есть сразу два таких сотрудника - мы с Ильей,- без особой надежды на успех напомнил Садков.- И насчет "умницы" вы, скорее всего, погорячились. Опыт показывает, что все пришельцы забирали для изучения только самых ограниченных людей. Их интересовали здоровые тела при слабых мозгах - наверное, чтобы похищенный по возвращении не смог выболтать никаких секретов. - Возможно, в отношении товарища Гладышевой ваши пришельцы ошиблись,произнес начальник ОСОТ дидактическим тоном.- Или сделали исключение. - Сомневаюсь,- сказал Барбашин.- Видел я ее на звездолете Назмора. Обычная дурочка из заводского поселка. Комиссар отмахнулся и разрешил личному составу расходиться. Домой Шифер и Садков отправились, как обычно, пешком - оба жили в двух шагах от Лубянки в красивом старом доме, где Советская Власть поселила сотрудников ОГПУ и других функционеров. К подъезду они подошли под проливным дождем. Молнии сверкали часто-часто, словно в небесах разразилась артиллерийская канонада. Тем не менее сквозь непрерывные вздохи грома два чекиста расслышали дикий вопль и выстрелы на лестничной площадке.
