Он не пронесся мимо. Рунг и всадник замерли на скаку — мчались и словно окаменели, и теперь он смотрит на нее, черный в ласковом розовом свете.
— Ты — леди Элура, дочь Родрика Штурмана?
— А ты Черный всадник?
— Мое имя Ортан, — сказал он спокойно, и она опустила свой самострел. Опустила, но не убрала палец со спуска. И сказала — приветливо и дружелюбно:
— Я знаю о тебе от отца, но нам не приходилось встречаться.
— Гора Дорна, — ответил он. — Двадцатое полное затмение.
И она выехала из тени.
— Ты быстро нас догнал.
— Я ждал вас у крепости, но мне пришлось пробиваться. Вы нашумели.
— Да, — сказала Элура. — Нарвались на засаду. — Она отвела глаза, тяготясь его взглядом. Никто никогда так на нее не смотрел. Словно он видел ее, такую, какая она внутри, сквозь этот постылый чехол из невзрачной плоти.
— Мои спутники, — сказала она. — Леди Илейна — дочь Капитана. Рыцарь Норт из рода Пайлов. Джер, Следопыт.
Взгляд — и короткий кивок, словно он все о них понял. Тоненькая Илейна — гордость, упрямство, страх и почему-то радость. Рыцарь Норт — он закрыт темным облаком боли и гнева и в нем пока ничего нельзя прочитать. Джер — непроглядный и хмурый, словно лесная чаща, тугая сила в тяжелых плечах и красный ночной огонек в настороженном взгляде. Единственный, кроме Нее, кому не опасно верить.
— Сзади дафены, — сказал Ортан. — Большой отряд. Погоня или нет, — но вам от них не уйти.
— Что же делать?
— Пропустить их вперед, — ответил он. — Я знаю место, где можно укрыться на день. Ночью я проведу вас за перевал.
— Согласна.
— Леди Элура! — воскликнул Норт. — Если верить на слово любому бродяге…
— За жизнь леди Илейны отвечаю я, — сказала она сквозь зубы, — и леди Идейна поедет со мной. А тебя, рыцарь Норт, я не держу. Можешь отправляться, куда угодно.
Он не ответил — вскрикнул его скакун, когда сильные руки грубо рванули узду, и огромный рунг Ортана дернулся, как от боли. Черный всадник молча поехал вперед, и Элура его догнала.
— Я надеюсь, ты не обиделся…
— Нет, госпожа, — сказал он спокойно. — Просто твои спутники… тебе будет трудно.
— Я их не выбирала. Ты не понял, Ортан, — сказала она, — не они со мной, а я с ними. Жизнь леди Илейны дороже моей. И рыцаря Норта тоже, — сказала она угрюмо, — раз ему надлежит стать ей супругом.
Он поглядел на нее, но ничего не сказал. Ехал рядом и что-то вертел в руках — прозрачный камешек, полный розовым светом, и быстрые розовые блики высвечивали и гасили его лицо. Тяжеловатое, сильное, простое лицо, но мне почему-то странно и страшно. Нет, мне просто не по себе оттого, что рунг его не оседлан. Даже узды нет на нем, и Ортан им не правит. Словно они одно, словно у них общие мысли…
Вдруг рунг повернул голову и взглянул ей в глаза. Разумный осмысленный взгляд, и в нем спокойное любопытство.
Пещера была так велика, что они завели в нее рунгов. Сэр Норт снял Илейну с седла — и она уже спала. Мгновенно заснула у него на руках, и он ждал, испуганный и счастливый, пока Элура расстелет свой плащ у стены.
Джер и Ортан хворостом и камнями почти доверху заложили проход. Эту преграду не одолеешь бесшумно, и мы сидим вчетвером у костра, пока Джер наспех готовит еду. Если бы я могла позволить себе уснуть! Скользнуть в блаженную пустоту, где нет ни страха, ни боли…
— Кто ты такой? — сурово спросил Норт. — Кто твой господин?
Ортан отвел глаза от огня и поглядел на него. И ответил мягко и терпеливо, как бестолковому малышу:
— Я родом из северных поселений. У нас нет господ.
— Норденцы не враждовали с Орриндой.
— Мы — никому не враги.
— И все-таки северян перебили еще тридцать лет назад, — негромко сказала Элура. Сказала — и острый холодный страх…
— Не всех, — ответил Ортан, — кое-кто уцелел.
Шипение и вонь — это Джер качнул котелок. Стоит на корточках и смотрит из-за огня, как будто он что-то понял… испугался?
— Зачем ты пришел? — спросил у Ортана Норт. — Чего тебе надо от нас?
Пилотские штучки! Вот послала судьба обузу!
— Это я позвала Ортана, сэр Норт. Он — друг моего отца, и я ему верю.
И холодок по спине: а кто он такой? На вид он не старше меня, но уже тридцать лет как нет Нордена, и он был дружен с моим отцом…
— Ортан, — спросила она, чтобы не думать, — а ночью можно пройти перевал?
— Я проведу.
— А потом? Я хочу сказать: ты доведешь нас до Илира?
— Да.
— Илирцы — наши враги, — заметил Норт.
— Илирцы не признавали власть Экипажа, но они нашей крови, и ждет их то же, что нас. Новости, по крайней мере, узнать они захотят. Потом — увидим.
Если успеем, подумала она, если мы только успеем…
Люди. Много люди. Много-много.
Я слышу, Фоил.
Онои, люди думают смерть!
Они нас не найдут. Они не знают это место.
Онои, этэи боятся. Они слышат смерть.
Пусть этэи молчат, Фоил. Люди уйдут.
Онои, зачем люди думают смерть?
Люди всегда убивают друг друга. Не бойся. Они уйдут.
В Хаосе трудно думать. Здесь мысли отрезаны от Общего, они слабы и одиноки. И когда чего-то не знаешь, оно не приходит к тебе из Общего. Ты ищешь ответ сам. Может быть, поэтому меня и тянет сюда?
Костер догорел, и в пещере темно. Теперь стало слышно воду: резкий, размеренный стук. Дыхание, иногда звякает сбруя, когда этэи переступают с ноги на ногу, бедный Фоил, подумал он, здешние существа неразумны, он одинок так же, как я.
Вернуться в Сообитание — тяга острая и мучительная, как голод; снова в мир, где все правильно и разумно, где нет одиночества, где на каждый вопрос найдется ответ. Но меня опять потянет сюда, в этот мир, где все мучительно, все неразумно, где нет ответа ни на один вопрос.
Зачем я сюда прихожу? подумал он. Я не такой человек, как они, я не способен их понять.
Иногда я их понимаю, подумал он, стыдно и мучительно понимаю, и тогда мне стыдно, что я способен из понимать, что я все-таки такой, как они.
Но чего мне стыдиться? подумал он. Я знаю, как все началось, и знаю, к чему все придет. Я — промежуточное звено, среднее между теперешними людьми и теми, кем им предстоит стать. И мне мучительно понимать, что обреченное обречено, оно должно исчезнуть, уйти, потому что и я обречен, и мне тоже придется исчезнуть, уйти…
— Если ты не спишь, леди Элура, — сказал он негромко, — я хотел бы с тобой поговорить.
— Сейчас, — сказала она невнятно, словно держит что-то в зубах. Какие-то судорожные движения; он слышал, как, ощупывая стену, она прошла в дальний угол — к воде.
