— Молчу-ун! — истошно завопила старостина дочь, увидев его. — Убей его, Молчун! — И с новой силой заелозила всем телом и задрыгала ногами, пытаясь вырваться из объятий мертвяка.
Кандид соскочил со своего мертвяка, снял висящий на шее скальпель и двинулся вперед.
Мертвяк с девушкой был легкой добычей — руки заняты, движения затруднены… Даже показалось нечестным уничтожать его, такого беззащитного. Хотя по отношению к роботу, пусть биороботу, подобное чувство довольно странно. Даже нелепо… Возможно, и подругам кажется нелепым жалеть несовершенных, с точки зрения нового витка эволюции, людишек?.. Да и сколько видов живых существ уничтожило человечество, нимало не смущаясь!.. Теперь пришла расплата — наступила очередь человечества быть жертвой… Ну, ладно бы — человечество Материка — хоть виновно, а эти лесовики чем провинились?.. А может, и провинились… Да и неважно это: вина — в прошлом, казнь — сейчас. И действовать надо сейчас.
Мертвяк внимательно следил за движением Кандида и поворачивался так, чтобы всегда быть лицом к нему.
— Убей его, Молчун!.. Убей его!.. Убей! — твердила девушка, продолжая попытки выскользнуть из лап мертвяка. Надо сказать, что частично ей это удавалось, потому что мертвяк, видимо, ограничивал силу хватки, чтобы не повредить драгоценную ношу. И эта ноша все больше сползала вниз, выскальзывая из объятий и из платья.
— Красивая девочка, — оценила Нава. — Но, пожалуй, этот клочок шерсти портит вид… Ты не находишь, Кандид?
— Ну, ты даешь! — фыркнул негодующе он. — Я не вижу ничего, кроме мертвяка, которого должен убить!
— Врешь ты все!.. — не поверила Нава. — А зачем тебе его убивать?
— Чтобы освободить девочку, неужели непонятно!
— Любопытно было бы посмотреть, да не стоит из-за любопытства добро портить. Каждый мертвяк немалого труда стоит… И энергии, — заметила Нава и приказала мертвяку: — Отпусти ее.
Мертвяк тут же разжал лапы, и девушка упала на землю, видимо, обессилев в неравной борьбе.
Кандид бросился ее поднимать, но она оказалась быстрее — страх придавал силы. Девушка на четвереньках отбежала от мертвяка и с криком бросилась на Кандида:
— Молчу-ун! Как ты долго! Я уж думала, ты не придешь! Всех спасал. А меня не стал!.. Зачем ты от нас ушел? Не надо было тебе от нас уходить. Идем обратно в деревню, я женой тебе буду! Я вкусно готовлю и… и детей тебе нарожаю… Не то, что она, — сверкнула она глазами в сторону Навы. — Жена должна рожать детей, а она не захотела.
— Ну, что ты, девочка, — покровительственно погладил ее по плечу Кандид. — Во-первых, я обещал вернуться в деревню и вернусь, но не сейчас. Сейчас смысла нет… Во-вторых, у меня уже есть жена. Нава — моя жена. И не она не хотела детей, а я… потому что… и она, и ты — еще дети!
— Я не ребенок! — вомутилась старостина дочь. — Я все знаю, меня мама учила, пока ее мертвяки не унесли… Правда, не пробовала… Но ты такой взрослый! Ты должен это уметь, ты меня научишь…
— У меня есть жена! — твердо повторил Кандид. — Разве ты не слышала, Лава? — вспомнил он, наконец, ее имя.
— Нава с интересом наблюдала за диалогом.
— Она?.. Она?.. Ха-ха-ха! — зло выкрикнула Лава. — Да она и не женщина вовсе! Она… она… — она вдруг увидела в руке Кандида деревянную скульптуру Навы, которую он впопыхах прихватил с собой. — Правильно! Она деревянная!.. Какая из нее жена… Я тебе буду настоящей женой. Оставь ее!.. Прогони!.. Прогони вместе с ее мертвяками мерзкими!..
— Нельзя быть такой злой, Лава! — строго сказал Кандид. — Мало ли что может случиться с женой или с мужем в Лесу!.. И если случится, то настоящий муж или жена должны заботиться друг о друге… Мы и заботимся… Если бы ты была моей женой, я бы о тебе заботился… Да я и так обо всех вас заботился, как мог. Разве не так?
Лава вцепилась в его рубаху и, уткнув лицо ему в грудь, громко, в голос зарыдала. Кандид, успокаивая, гладил ее по голове.
Нава обратила внимание на то, что мертвяки насторожились, а потом и сама услышала, как кто-то продирается через заросли.
— Ну, гнилушки ходячие, мертвяки поганые! Ну, я с вами побеседую, когда догоню!.. Ишь, повадились, шерсть на носу! — послышался знакомый голос и на поляну выскочил Кулак с дубиной на плече. Глаза его возбужденно горели, борода и нечесаная шевелюра торчали космами в разные стороны, лицо заливал пот.
— А, вот и вы, бродило в рыло! — радостно завопил он, увидев мертвяков, и ринулся к ним, размахивая дубиной.
— Осторожней, Кулак! А то и нас зашибешь! — предупредил Кандид.
Кулак резко остановился и повернулся на голос. Взгляд его постепенно стал приобретать осмысленное выражение.
— О! Шиш на плеши! Молчун!.. Самый настоящий Молчун!.. И Лава!.. Успел-таки, спас… Ну, и лады… А я вот, старый пень, оплошал — прозевал, когда он выскочил, — погрозил он дубиной мертвяку. — Нет, дай я его все-таки зашибу, чтоб неповадно было приходить в деревню!.. Вот один тоже приходил, приходил, а как дали ему…
— Не надо, Кулак, — сказала Нава. — Он больше не придет. — И обратилась к мертвяку: — Уходи! И больше не появляйся в той деревне!
Мертвяк моментально развернулся и исчез.
— Нава! — обрадовался Кулак. — И ты тут! А то я думаю, где же Нава? А ты тут!.. Э-эх! — посетовал он. — Жаль, что он убежал… Если б я одного мертвяка при вас зашиб, может, потом легче пошло бы, а то все равно боязно — ну, как промахнусь, шерсть на носу… Уж он не промахнется.
— Ты человек, Кулак, — сказал Кандид. — А мертвяк — и есть мертвяк. Ты умнее, поэтому победишь.
— Э-эх! — еще раз вздохнул Кулак. — А что это вы здесь? Я думал — ты уже на Чертовых Скалах.
— До Чертовых Скал без защиты не дойти, — объяснил Кандид. — Нава ставила мне защиту.
— А-а, — понимающе закивал Кулак. — Вон что-о… Защита, оно конечно. Это правильно. Если без защиты нельзя, то надо ставить защиту. У нас в Лесу, вообще, без защиты никуда… Вот один без защиты сунулся в Ведьмину Полосу, так прямо на глазах и исчез… Больше не суется, бродило в рыло… Ну, что, Лава, пошли обратно, а то очень отец твой переживает… Но он деревню оставить не может — староста… Но какой он староста, когда по дочке горюет?.. Я Колченога оставил присмотреть за порядком с дубиной… Бегун-то из него никакой… А с дубиной по деревне — вполне… Пошли, девочка…
— Да не девочка я уже, не девочка! — закричала вдруг на него старостина дочь. — Я женщина! И без Молчуна никуда не пойду!..
— И то верно, — кивнул Кулак, — без Молчуна плохо… Может, вернешься? А завтра мы на Выселки сходим… На кой ляд тебе эти Чертовы Скалы?..
— Не сейчас, Кулак, не сейчас, — отрицательно покачал головой Кандид. — Вы уж пока сами…
