— Сын мой, ты же понимаешь, что это лишь шакалы, лающие на льва. Стоит Первым среди равных показать силу и все вернется на круги своя. И я готов принять любое наказание по справедливости суда.
— Я понимаю, что ты человек старой закалки, но сейчас эти выспренние слова не нужны. Да и Первые среди равных уже не так могущественны. В политических интригах уже давно правит хитрость, а не сила. Всех на дуэль не вызовешь. Так что лучше иногда прогнуться, чтобы не сломаться, — грустно произнес Александр.
— Мне горько слышать такие слова.
Мир изменился… причем не в лучшую сторону. Но мы сами создаем его, так что я буду стоять на своем.
— Отец, послушай не нужно твоего геройства. Защитник предложил отличный вариант. Дело в том, что эти активисты, требуют не столько твоей крови, сколько введения поправок закона в силу. А ты своего рода «мальчик для битья». То есть, выбор прост, если ты признаешь, что сожалеешь о содеянном, и что понимаешь и радеешь за важность внесения изменений в Кодекс Чести по поводу «ограниченных», то твой поступок будет расцениваться как первый прецедент подобного рода. И твоё наказание будет чисто формальным. Ну а если ты продолжишь упрямиться, то судить тебя будут как физическое лицо, которое предумышленно совершило убийство более слабого по уровню человека. И тогда может быть все что угодно, вплоть до смертной казни.
— То есть на кону или моя жизнь или устои нашего общества… Мне нужно подумать сын.
— Ну почему ты любишь бросаться из крайности в крайность? Ты же адекватный человек и уже принял единственно верное решение. Просто скажи, что это все случайно вышло, что раскаиваешься и все, мы уже пьем что-нибудь холодное на нашей веранде. Не становись затычкой в этой бочке, я прошу тебя. Герои уже никому не нужны в современном мире.
— Хватит! Ты забываешься, сын! Иди и оставь меня одного. Завтра на суде все услышат мои слова, — сурово оборвал его я.
— Как скажешь отец. Но помни, как мы любим тебя и как ты много значишь для всех, — покорно склонив голову, сказал он и молча вышел за дверь.
Щелкнул замок, и я опять остался наедине со своими мыслями. У меня было время сделать свой выбор и решить, какой путь правильный. И я знал, что от моего решения зависит многое.
И вот я стою здесь перед судом Первых среди равных, и сотни людей ждут моих слов. Я поднимаю глаза и, сжав кулаки, начинаю говорить.
— Я не говорю эти слова в свою защиту. Пусть все сказанное мной воспримут, как проявление истинной воли. Начну с того, что вспомню, что я чувствовал, когда мой отец, первый раз привел меня в килл-сад и рассказал, что такое Кодекс Чести. Тогда мне казалось, что это все как в старинных историях-сказках, каждый должен защищать свою честь и достоинство. Благодаря этому, все люди всегда думают прежде, чем как-то поступить. Руководствуются здравым смыслом, зная, что их может постигнуть кара в лице дуэли, если они будут грязны своими помыслами, словами или делами. Повзрослев, я понял, что на этих устоях держится наше общество. Индивидуальность каждого человека, это не только его права, но и ответственность. Нельзя свалить свои грехи на другого. Каждый сам отвечает за свои поступки. Это виделось мне правильным и справедливым. Но, став еще старше, я понял, что есть и другой смысл в Кодексе Чести и в дуэльных поединках. Несмотря на то, что мы отдельные личности, есть еще более высокий приоритет. Коллективный. И немногие достигают уровня его понимания и осознания. Это стремление бороться не только за свою честь, но и за честь нашего общества. Когда благо твоего социума, важнее своего собственного. Истинное самоотречение, когда ты побеждаешь не своего соперника в бою, а самого себя внутри. И сейчас я бы хотел сказать, что человек, который погиб в бою со мной, получил по заслугам. Он был нагл и дерзок. Дуэль показала, кто из нас был прав.
И эта случайность, моё незнание его «недостатков» и «ограниченности», повлекших за собой его смерть, лишь вина моей неосмотрительности. Поэтому я полностью беру на себя ответственность за эту смерть. И готов понести полное наказание по всей строгости закона. Да будет на то воля Первых среди равных, — закончив говорить, я закрыл глаза и прижал правую руку, сжатую в кулак к сердцу. Моя воля была исполнена.
После казни Александр сидел на ступеньках здания Совета и плакал с сухими глазами. В груди был ком, а в голове непонимание поступка отца.
— Я вижу, как тебе трудно мальчик, но поверь, твой отец поступил очень благородно, — услышал он голос у своего плеча.
Рядом с ним стоял один из представителей Первых среди равных. Убеленный сединами старик, сжимавший в руках жезл Совета. Присев рядом, он продолжил.
— Сейчас ты не поймешь, насколько важный поступок совершил твой отец. Но пройдет время и все станет на свои места.
— Зачем?! Я не понимаю этого! Он мог остаться в живых. Но почему-то сам пошел на плаху, — с надрывом прошептал Александр.
— Это был поступок чести, но не индивидуальной, а общественной. Отдав свою жизнь, чтобы другие могли жить, вот истинный порыв. И только те, кто сами достигли этого уровня, поймут, насколько силен духом твой отец. Запомни это, — старик поднялся и, положив что-то на ступени рядом с Александром, неспешно двинулся прочь.
Взяв в руки вещицу оставленную стариком, Александр понял, что это старинная монета. С одной стороны, которой был выгравирован факел в руке, а с другой солнце. Удивительно, но на ребре были нанесены слова, давно исчезнувшего языка. Перевести их Александр не смог. — «γνῶθι σεαυτόν».
— Ты знаешь, мне кажется эта статуэтка вполне впишется в наш интерьер. — мило прощебетала Кариночка.
Я вскинул глаза на указанную женой вещицу и увидел обычную египетскую штамповку для туристов. Но иногда спорить с моей суженной бывало бесполезно, как и в этом случае. Так что я смиренно улыбнулся и лишь сказал, что вкус моей ненаглядной, как всегда, идеален. За что был тот час награжден чувственным поцелуем в губы, прямо на глазах хитро улыбающегося торгаша.
Расплатившись, мы двинулись дальше по бурлящему и гомонящему на всех языках мира восточному рынку. Впереди еще было целых 5 дней отпуска и наслаждения заслуженным отдыхом.
Я поставил сумки у двери и наконец-то с облегчением вздохнул. Дома, наконец, дома. После жарящего египетского солнца русская слякоть, словно бальзамом на душу пролилась осенним дождем.
— Котик, я в душ. Распакуй пока сумки, — уже из-за двери ванной послышался голос Кариночки.
С тяжким вздохом я принялся разбирать наши баулы. По-другому их и не назовешь. Несмотря на элитную марку и настоящую кожу, забиты наши «чумоданы» были по самое не хочу. Извечное совковое стремление взять всего и побольше заграницей, пока есть возможность, выветриться еще не скоро из наших нетленных душ. Ну а пока я занимался «потрошением» наших вещей и размещением их в произвольном порядке по шкафам и прочим местам их обитания, из душа доносились мелодичные трели моей жены. Дело в том, что она очень искусный имитатор практически любых звуков. Не спорю довольно странное хобби, но лучше чем вышивание крестиком или просиживание вечера напролет перед зомбоящиком. И вот я, сопровождаемый необычным звуковым оформлением, приблизился к глубинам последней сумки, где обнаружил подарки и всяческие побрякушки, привезённые нами из Египта. Тут конечно были мини-версии пирамид и сфинксов, засушенные рыбы и кораллы, всякие мелкие брошки в виде скарабеев и прочей мифологической нечисти. И напоследок мне в руки попалась та странная статуэтка, купленная нами у хитрого торговца. Оглядев ее, я вновь удивился вкусу моей супруги, но решил поставить творение египетских скульпторов на полку рядом с вазой, привезенной нами из просветляющего путешествия в Китай. Критически оглядев мой первый опыт в дизайне внутренних помещений, я решил добавить небольшую стеклянную пирамидку, чем нанес завершающий штрих всей композиции. Тем временем Кариночка, закончила свои водные процедуры и, чмокнув меня в щеку, поспешила уничтожить, наведенный мной только что, порядок с вещами. Решив не смотреть на разрушение проделанной мной кропотливой работы, я отправился на кухню выпить пива и подышать свежим воздухом кондиционера. Сидя на мягком диванчике и наслаждаясь прохладой как внутренней от пива, так и внешней от кондера, я пялился в телевизор, где крутились местные новости. Внезапно к моей ноге прижался кусочек меха. Да это же наш Мавродий. Совсем о нашем кошаке с этими отдыхами забыли. Да и теща, небось, несильно ухаживала за нашим аристократом. Получив от меня порцию почесываний, Мавродий с чувством выполненного долга отправился по своим кошачьим делам. А тем временем в очередном выпуске новостей по телеку торжествовала деградация современной журналистики вкупе с обыдлячиванием общества. Поражало все это своими размерами и скоростью распространения. На экране очередной митинг недовольных чем-то, но праведно полагающих, что их манифест кто-то услышит, а уж тем более что-то изменится. Миром всегда правила сила и неважно сила слова, денег или оружия. Если ты ячейка, то твое место в общих сотах. Если ты пчела, то ты наполняешь ячейки смыслом. А вот стать королевой-маткой это нужно очень постараться. Тем временем митингующие разошлись не на шутку и вот первыми упали под напором толпы самые слабые, но людская масса продолжала переть вперед. Пока редкая цепь полицейских не ощетинилась дубинками. Самые ярые сторонники справедливости получили в лицо доказательство власти и послушно откатились назад. Но человеческий вал поднял их, словно щепки в бурю и вновь бросил на щиты полиции. Решив не смотреть на все увеличивающуюся жестокость безумного стада хомо сапиенсов, я щелкнул канал, тем самым, отгородившись от глупости российского электората. Попал я на канал где шел какой-то старый фильм, где два героя болтали что-то о вечных ценностях и силе духа. Еще одна жвачка для мозга, только уже потрепанная временем. Ну, как сказал один мой друг, скрытый революционер, пока ты не посмотришь на мир, он не увидит тебя. А уж если заметит, то держись! Вот я и следую нехитрому правилу, не забивать себе голову, как бы это цинично не звучало, но пока живу сладко и гладко.
