вы помните?
– Джеймс. – хрипло произнес он.
– Итак, Джеймс, а фамилия?
– Ройен.
– Джеймс Ройен. – врач взял ручку и что-то записал в блокноте. – Что вы помните о последних событиях?
– Я… Я уже сказал, ничего, и не только о последних, я вообще ничего не помню.
Ах, сколько бы он отдал, чтобы не помнить ничего…
– Совсем? – брови доктора взлетели ко лбу.
– Да, – Джеймс попытался изобразить ужас и удивление. После того, что он вынес в камере, это удалось неплохо.
– Ясно. Я думал, у нас будет другой разговор и все наконец-то выяснится, но, видимо, нет. Ладно, сейчас отдыхайте, а завтра к вам зайдет психолог для беседы, может, вам удастся хоть что-нибудь вспомнить. Он со вздохом поднялся и вышел из комнаты, погасив свет.
Тишина окутала все вокруг, не понятно, почему в психушке так тихо…. Может от того, что буйные в другом отсеке. Он посмотрел на свои привязанные руки. Как-то сразу навалилась усталость. Джеймс закрыл глаза и сразу провалился в сон.
На следующее утро его разбудила какая-то новая медсестра. Почувствовав приятный запах ее духов ещё там, во сне, он понял, что она другая, и ей нужно что-то кроме его капельницы, или расписания приема лекарств. Открыв глаза, он увидел симпатичную девушку лет тридцати в белом халате и с большой синей папкой в руках.
– О, вижу, вы проснулись!
Голос приятный, да и вообще впечатление она производила хорошее. Высокая, с красивыми чертами лица, она выбивалась из всех, кого он тут видел.
– Здравствуйте. – просипев, ответил лежащий на кушетке пациент.
– Меня зовут Лиа Шоан, я психотерапевт. Слышала от доктора Ричарда, что у вас проблемы с памятью?
– Да. Я не ничего помню… Вообще.
– Ладно, мы попытаемся это исправить. Сейчас я буду задавать вам вопросы, а вы выбирайте вариант ответа. Хорошо?
– Да.
Дальше она начала зачитывать вопросы, некоторые из которых были, по меньшей мере, странными, вроде: «Если вы увидите старую женщину, кормящую голубей, что придет сам первым на ум?».
Далее были не менее странные варианты ответов. На середине теста он так устал, что просто закрыл глаза и отвечал из-под опущенных век. Уже давно надо было сказать, что он очень хочет спать или ещё что-нибудь, чтоб этот глупый тест завершился, но она… Она все сглаживала своим голосом, и даже шуршание её белого халата звучало приятно.
– Хорошо, мы закончили. Я зайду к вам позже, если вы не против, а пока отдыхайте.
Когда она выходила, в палату пришла медсестра с новым раствором для капельницы. После доктора Лии, она была будто черно-белой.
Шли дни. На совещании было решено оставить поступившего пациента с амнезией на более длительный срок в больнице. Было также решено предоставить ему время для прогулок в парке на территории, конечно, под присмотром. Этим займется психотерапевт Лиа Шоан, которая сама предложила свою кандидатуру.
Глава 3
Она шла из супермаркета к машине. Утро было серое, и мелко капал дождь. Пакет в руке неприятно тянул к земле. Открыв багажник и поставив пакеты она села за руль. Закрыв дверь, она ещё долго не заводила мотор, смотря на лобовое стекло, и на то, как по нему, соревнуясь, стекают капли. Раньше она их не замечала. Что-то изменилось, и это что-то произошло в тот момент, когда она несколько недель назад зашла в палату к неизвестному пациенту. Как-то её остановил в коридоре знакомый психиатр и спросил, охота ли ей возиться с этим безымянным парнем? Может, лучше его просто передать в другое учреждение? Тут, в конце концов, психиатрическая лечебница, а не ночлежка. Тогда она ответила, что этот случай она хочет описать в своей научной работе. Она соврала. Нет, научную работу она и в правду писала, но настоящая причина была не в этом.
Повернув ключ зажигания, она завела мотор. Вчера было решено, что Джеймс достаточно окреп и в достаточной мере стабилен психически. Лиа договорилась, чтобы ей разрешили свозить его в тот лагерь, где он был обнаружен. Она посмотрела на часы, надо поторопиться, если она хочет успеть, ей очень хотелось надеяться, что хоть что-то прояснится в его памяти. И, может, что-то прояснится для неё… Почему-то ее тянуло к этому человеку.
За окном машины не было ничего из ряда вон выходящего, но Джеймс, прислонившись к нему лбом, вглядывался во всё, что видел. Это был реальный мир, мир, где большинство людей никогда не окажется в такой ситуации, когда их будут вытаскивать из камеры, где никого быть не должно. Но теперь есть шанс всё выяснить и будь что будет.
Рядом с ним сидел амбал в белом халате, и было похоже, что он его никогда не снимал. На амбале настояла комиссия, хоть Лиа и говорила, что Джеймс не буйный, но кто может быть уверен в человеке, которого нет ни в одной базе данных?
К окну его пустили только потому, что изнутри дверь машины было не открыть. У Джеймса затекло тело, видимо, сказывалась общая слабость и непривычная поза после долгого пребывания в больнице. Чтобы как-то размяться, он попытался сесть немного по-другому. Амбал, заметивший движение, резко придавил его рукой, толщиной с бревно к сиденью. Водитель обернулся и, перекрикивая шум мотора старой машины, произнес:
– Сэр, вы там поаккуратней, а то Рон у нас очень нервный.
Рон, так, видимо, звали амбала, осклабился, судя по всему, принимая эту фразу как похвалу.
– И не просто так, скажу я вам. Может вы и не буйный, но вот многие, кого мне и Рону приходилось здесь возить, похвастать этим не могли.
Всё время, что он говорил, рука Рона продолжала придавливать Джеймса к сиденью, он даже нашел в этом плюсы – перестало шатать на ухабах.
– Вот, например, – продолжал водитель, – везли мы на той неделе на вид степенного мужичка в очках на встречу с родными. Комиссия решила, что 3 года проведенных в нашем милом учреждении, вылечили его, хотя даже не знаю, чем он там был болен… Да не важно, едем мы, значит, едем, а тот спокойно смотрит в окно, вот прям как вы.
Водитель откашлялся и продолжил: так вот, смотрит он, смотрит, я тогда не понял, что он там увидел, но тот вдруг начинает с дикими воплями биться лицом об стекло. Да-да, не лбом там, или ещё чем, а прямо лицом. Окна у нас, слава богу, противоударные. Так вот, Рон его начинает оттаскивать, поворачивает к себе лицом, а у того очки разбиты, осколки из кожи торчат, нос сломан, месиво
