Эти твари посещали его в ночных кошмарах. Итан просыпался, обливаясь по́том, заново переживая нападение, и Тереза похлопывала его по спине и шептала, что он в безопасности, дома, в постели, и что все будет хорошо.
Пройдя половину коридора, они остановились возле дверей без таблички. Маркус вытащил карточку-ключ, и двери открылись.
Итан шагнул в маленькую кабину лифта. Его провожатый вставил ключ в пластиковую панель и, когда единственная кнопка начала мигать, нажал ее.
Лифт шел плавно.
У Итана всегда во время езды закладывало уши, но он не мог сказать, вверх они едут или вниз.
Ему до смерти надоело, что даже спустя две недели его все еще сопровождают по этому месту, как будто он ребенок или угроза.
Две недели.
Господи…
А казалось, только вчера он сидел за столом напротив Адама Хасслера, специального агента местного отделения в Сиэтле, получая назначение явиться в этот город и найти свою бывшую напарницу, Кейт Хьюсон, которая здесь пропала. Но Итан больше не был агентом Секретной службы. Он все еще не до конца смирился с этим фактом.
Он понял, что они остановились, лишь потому, что дверцы открылись.
Первое, что увидел Итан, выйдя из кабины, – картину Пикассо, причем он подозревал, что это оригинал.
Они пересекли шикарный вестибюль. Здесь не было никаких флуоресцирующих светильников и клетчатого линолеума. Сплошной мраморный кафель и настенные бра высшего качества. Карнизы. Даже воздух здесь был лучше – ни следа того законсервированного, спертого компонента, который чувствовался в остальном комплексе.
Они миновали пустую гостиную.
Громадную, как кафедральный собор, кухню.
Библиотеку, в которой вдоль стен стояли тома в кожаных обложках, пахнущие седой стариной.
И, завернув за угол, добрались-таки до двойных дубовых дверей в конце коридора.
Маркус дважды постучал, и голос из-за дверей ответил:
– Войдите!
– Вперед, мистер Бёрк.
Итан открыл двери и шагнул во внушительный офис.
Пол был из темного экзотического твердого дерева с очень ярким блеском. В центре комнаты стоял большой стол, на котором под стеклом красовался миниатюрный макет Заплутавших Сосен – скрупулезно выполненный, вплоть до цвета дома Итана.
Стену по левую руку украшали картины Винсента Ван Гога. Противоположная стена от пола до потолка вся была увешана мониторами с плоским экраном: девять мониторов в высоту, двадцать четыре в ширину. Кожаные диваны стояли напротив экранов, которые показывали в реальном времени двести шестьдесят изображений Заплутавших Сосен – улицы, спальни, ванные комнаты, кухни, задние дворы.
Каждый раз, когда Итан видел эти экраны, ему приходилось бороться с почти непреодолимым желанием оторвать кое-кому голову. Он понимал, зачем это сделано, полностью понимал, и все равно…
– Какая ярость, – сказал человек за столом из красного дерева, украшенного искусной резьбой. – Вы вспыхиваете яростью каждый раз, как являетесь повидаться со мною.
Итан пожал плечами.
– Вы подглядываете за личной жизнью людей. Это просто естественная реакция.
– Вы полагаете, в нашем городе должно существовать уединение?
– Конечно, нет.
Бёрк двинулся к гигантскому столу, и двери за ним закрылись. Он сунул свой стетсон под правую руку и опустился в одно из кресел.
И уставился на Дэвида Пилчера.
Именно Пилчер, изобретатель-миллиардер (он был миллиардером в то время, когда деньги еще что-то значили), стоял за Заплутавшими Соснами, за этим комплексом, расположенным внутри горы. В 1971 году Пилчер обнаружил, что человеческий геном деградирует, и предсказал, что человечество прекратит свое существование в течение жизни тридцати-сорока поколений. Поэтому он построил эту суперструктуру для консервации – чтобы сохранить некоторое количество безупречных человеческих экземпляров, прежде чем искажение генома достигнет критической массы. Узкий круг его приверженцев насчитывал сто шестьдесят человек. В придачу Пилчер был в ответе за похищение шестисот пятидесяти человек. И всех этих людей, включая себя самого, он подверг процедуре консервации.
Предсказание Пилчера сбылось. В этот самый миг за пределами защищенной током ограды, окружавшей Заплутавшие Сосны, жили сотни миллионов существ, в которых превратились люди… Сотни миллионов отклонений от нормы, аберраций.
Однако внешность Пилчера не соответствовала заслуженной им репутации. Физически он был безобидным человеком. Пять футов пять дюймов, включая каблуки. Безволосый, если не считать еле заметной серебристой щетины, желтоватее зимних облаков. Он наблюдал за Итаном крошечными глазками, настолько же черными, насколько непроницаемыми.
Пилчер толкнул через обтянутый кожей стол папку-скоросшиватель.
– Что это? – спросил Бёрк.
– Отчет, основанный на наблюдениях.
Итан открыл папку. В ней был черно-белый скриншот человека, которого он узнал. Питер Маккол. Главный редактор городской газеты «Свет Заплутавших Сосен». На фотографии Маккол лежал на боку на кровати, глядя пустыми глазами в никуда.
– Что он сделал? – спросил Итан.
– Ну… ничего. В том-то вся и проблема. Питер последние два дня не показывался на работе.
– Может, он болен?
– Он не сообщал о том, что заболел, и у Теда, моего главного специалиста-наблюдателя, странные предчувствия.
– Что, Маккол может задумывать побег?
– Возможно. Или собирается выкинуть что-нибудь безрассудное.
– Я помню его личное дело, – сказал Итан. – Не припоминаю, чтобы у него были серьезные проблемы с интеграцией. И впоследствии – никакого своеволия. Он говорил что-нибудь настораживающее?
– Маккол не произнес ни слова за последние сорок восемь часов. Не разговаривал даже со своими детьми.
– И каких именно действий вы от меня ждете?
– Приглядывайте за ним. Загляните к нему, поздоровайтесь. Не надо преуменьшать значение эффекта, которое может оказать ваше присутствие.
– Вы не рассматриваете возможность «красного дня»?
– Нет. «Красные дни» припасены для тех, кто совершает открытые акты предательства и пытается сманить с собой других. Вы не но́сите на боку оружие.
– Думаю, люди неправильно это воспримут.
Пилчер улыбнулся, продемонстрировав полный рот мелких белых зубов.
– Я ценю вашу заинтересованность в том, как именно воспримут люди моего единственного представителя власти в городе. Я не шучу. И как вы хотите, чтобы вас воспринимали, Итан?
– Я хочу, чтобы люди знали, что я здесь для того, чтобы им помочь. Поддержать. Защитить.
