Что тут, примитивная цивилизация? Хм. А какая тут еще может быть? Именно примитивная. Главное, что ренегаты вроде бы никогда не считали эту планету своей. Впрочем, то же самое можно сказать о Великой Лиге…
Неважно, откуда взялись люди. Главное, они есть.
Вскоре он попал в облако, а просочившись сквозь него и вымокнув до нитки, увидел наконец дно каньона. Оно лежало чудовищно далеко внизу, там бесновалась река, белая от бурунов, и узкими зелеными полосами протянулись вдоль каменных стен уступы-карнизы. Выходит, тут есть и растительность?
Собственно говоря, почему бы нет.
Мимо первого зеленого уступа Леман промахнулся, несмотря на то, что этот уступ был широк – пожалуй, шагов в пять. Зато на следующий уступ он нацелился заранее и исхитрился не только удачно приземлиться, но и в борьбе с легким ветерком накрыть собой и тем спасти парашют. Еще пригодится. В примитивном мире и тряпочка – сокровище, и булыжник – инструмент. А нож, возможно, окажется именно тем предметом, что позволит выжить среди себе подобных – мало ли, что первый абориген с виду не был агрессивным, аборигены бывают разные…
К счастью, нож имеется.
Было тепло и влажно. Под ногами росла трава, правда, незнакомого вида, но несомненно трава. А может, и знакомого вида. Мало ли в жизни любого пилота было планет, но какой ненормальный станет любоваться пыльной растительностью на пустырях вокруг космодромов? Сентиментальность – дурной признак. Валентин, тот был сентиментален, да. Цветики-лютики нюхал, и не срывал их, а опускался на колени и тянул нос, когда думал, что его никто не видит. Вот и пропал зазря.
Сделав такое умозаключение, Леман похмыкал, затем решил, что нехорошо насмехаться над мертвыми, и перестал думать о пропавшем Валентине. Как бы самому не пропасть.
Он пощупал стену – твердая. Монолит. Можно и не ковырять ножом, все равно ничего не наковыряешь. Будь иначе, река вымыла бы настоящие террасы, а не эти полочки шириной с тротуар в захолустном городишке. В петрографии Леман был не силен и тип горной породы не определил.
Куда двинуться – направо или налево? Кажется, налево карниз немного расширялся, и Леман, взвалив на плечо невесомый тюк, избрал именно это направление. Если там не удастся встретить людей, то хотя бы есть надежда найти достаточно широкую площадку, чтобы грамотно сложить парашют перед следующим прыжком…
Первого человека он встретил через полчаса ходьбы, совершенно неожиданно столкнувшись с ним нос к носу. Увидеть его издали помешал водопад, оседающий на уступ водяной пылью. Человек шел навстречу, прижимаясь к серой скале, и был одет в кожу, тоже серую и весьма ладно скроенную. Длинная черная борода была заплетена в косички, напоминающие крысиные хвостики.
– Привет, – сказал Леман от неожиданности.
– И тебе привет, – ответствовал абориген на сносном интерлинге, по виду нисколько не удивившись. – К нам?
На всякий случай Леман кивнул.
– Сверху?
– Сверху.
– Ну и как там наверху?
– Сносно, – машинально ответил Леман, изумившись идиотскому вопросу.
Абориген прикоснулся к парашюту корявыми пальцами, пощупал ткань и неодобрительно пошевелил косичками бороды.
– Я видел, как ты летел, – сообщил он. – По-моему, ты издалека. Не знаю, где летуны летают на таких штуках, а у наших в ходу крылья. Гораздо удобнее. Наверно, на этом можно только сверху вниз, да?
– В основном да, – сказал Леман, вспомнив о восходящем потоке. Но ведь там он не поднимался, а просто висел.
– Лучше выменяй эту штуку на настоящие крылья, – посоветовал абориген. – Эту ткань лучше на одеяла пустить, если набить чем-нибудь, хорошие выйдут одеяла. Только здесь не сменяешь, у нас сейчас летунов нет… Или ты к нам насовсем?
– Не знаю, – честно ответил Леман. Голова у него шла кругом. – Как получится.
– Ну смотри, – и абориген, по-прежнему держась стены, прошел мимо и исчез в водяной пыли.
Несколько секунд Леман очумело размышлял, не следует ли ему догнать странного субъекта и попытаться выжать из него побольше информации, затем решил отказаться от этой идеи. Как ни велико нетерпение, осваиваться в незнакомом мире нужно постепенно. «К нам насовсем» – уже куча информации. Раз спрошено насчет «насовсем», значит, здесь можно жить и выжить. А «к нам» означает, что этот одетый в кожу типчик с косичками на физиономии живет здесь не один и, по-видимому, давно. Жить на уступе… бр-р… И еще бывают какие-то летуны…
Под ноги по-прежнему стелилась трава – очень однообразные зеленые метелки, произросшие на скудном субстрате. У самой стены трава не росла – похоже, поколения ходоков набили здесь тропинку, довольно неудобную. Значит, живут люди… Чего это они ходят вдоль стены подальше от обрыва? Все поголовно страдают боязнью высоты?
Леман подошел к краю, плюнул вниз и посмотрел, как плевок канул в дымку. Страха не было. Может, конечно, он разовьется со временем…
– Эй! – донеслось сзади.
Он обернулся. В занавесе из водяной пыли кривлялась радуга, а под ней стоял все тот же абориген. Косички его бороды намокли, с них капало, как со сталактитов.
– Эй! Тропинку видишь?
– Да, – сказал Леман. – А что?
– Ничего. Будешь спать – не ложись близко к краю.
* * *
Дана вводная: ты попал в чужой мир, имея при себе лишь парашют, нож да собственную одежду. В кармане нет даже зажигалки. Ты не спал и не ел больше суток. Твои действия?
С подобными задачами Леман в последний раз сталкивался еще в свою бытность курсантом на сдаче обязательного минимума по курсу индивидуального выживания. Экзамен проводился на имитаторе. Экзаменуемому последовательно доставались виртуальные джунгли, виртуальная пустыня и виртуальное болото. Считалось, что этого в общем достаточно, чтобы худо-бедно научиться выживать в любой природной зоне любой планеты, включая вулканические поля Бестии и сочащиеся отвратительными газами водорослевые острова Амбрии. Но такой дурацкой ситуации, как эта, не предусматривал никакой тренажер.
Человеческая цивилизация на самой линии фронта! Неизвестная командованию! С ума можно сойти. Неудобная, никому не нужная планета с ничтожнейшей площадью, пригодной для жизни, а вот поди ж ты – и тут живут. На уступах шириной в один хороший прыжок. Над абиссалью. Приспособились. Наверно, местные мамаши, укачивая младенцев, с особенным чувством поют им «баю-баюшки-баю, не ложися на краю…».
И этот с косичками о том же предупреждал. Взять бы его за косички да выспросить в подробностях, откуда у него такая забота о ближнем…
Леман прошел мимо углубления в стене – как раз в размер скорчившегося человека. Должно быть, кто-то пытался выдолбить здесь нишу, убил уйму труда и не преуспел в задуманном. Зачем долбил – покрыто мраком.
